Стивен Кинг - Воспарение [=На подъеме]

Но он не скатился так далеко. Он ударился о столбик, на котором был закреплён его почтовый ящик, — и достаточно сильно, чтобы перехватило дух. Придя в себя, он попытался встать. Его ноги разъехались в стороны, и он снова упал. Он упёрся ногами в столбик и оттолкнулся. Но из этого ничего не вышло. Он откатился на пять-шесть футов вверх и вернулся обратно к столбику. Затем он попытался приподняться на руках, но ладони скользили по льду. Он забыл взять перчатки и руки начали неметь.

Мне нужна помощь, подумал он, и ему тут же на ум пришло имя Дейрдре. Он полез в карман куртки, но в этот раз забыл взять телефон, который остался на его компьютерном столе. Оставалось подтолкнуть себя к дороге и помахать подъезжающей машине. Кто-нибудь остановился бы и помог ему, а кто-нибудь начал бы задавать вопросы, чего Скотту вовсе не хотелось. Подъездная дорожка выглядело ещё более безнадёжно, настоящий каток.

Ну вот, подумал он, как черепаха на спине. Руки онемели, скоро онемеют и ноги.

Он вытянул шею, чтобы посмотреть на голые деревья, их ветви тихонько покачивались на фоне безоблачного голубого неба. Он посмотрел на почтовый ящик и увидел то, что могло исправить его затруднительное и вместе с тем комичное положение. Он принял сидячее положение, прижавшись промежностью к столбику, и ухватился за металлический флажок сбоку от ящика; пару раз потянул за него и тот отломился. Он воспользовался рваным краем флажка, чтобы выдолбит в корке два углубления. В одно уткнулся коленом, а во второе поместил ступню. Он встал, держась свободной рукой за столбик, чтобы не потерять равновесие. Таким образом — наклоняясь и выдалбливая отверстия — он добрался по лужайке до крыльца.

Мимо проехала пара машин, кто-то посигналил. Скотт поднял руку, и не оборачиваясь, помахал. К тому времени, как он вернулся к ступенькам, его руки потеряли всякую чувствительность, и одна из них кровоточила в двух местах. Спина ныла, как хер знает, что. Он начал подниматься к двери, поскользнулся, и едва успел схватиться за металлические перила, покрытые коркой льда, прежде чем скатился бы обратно к почтовому ящику. Он не был уверен, что смог бы снова подняться по лужайке, даже с углублениями в ледяной корке. Он выбился из сил, а из-под парки разило потом. Он улёгся в прихожей. На него пришёл взглянуть Билл — но не очень близко — и озабоченно мяукнул.

— Я в порядке, — сказал Скотт. — Не переживай, ты всё равно будешь накормлен.

Да, я в порядке, подумал он. Просто немного покатался по ледяной корке. И вот тут-то и начиналось действительно странное дерьмо.

Он полагал, если что-то и могло послужить утешением, так это то, что это дерьмо продлится недолго.

Но нужно поскорее поставить поручни и установить пандус. Осталось не так много времени.

Впонедельник вечером в середине месяца члены «Группы доктора Эллиса» в последний раз поужинали вместе. В течении недели Скотт не виделся ни с одним из них, сославшись на то, что ему нужно было закончить проект для сети универмагов. Который на самом деле был закончен ещё до Рождества, по крайней мере, черновая версия. Он полагал, что финальные штрихи придётся вносить кому-то другому.

Он попросил их принести еду с собой, потому что ему стало тяжело готовить. По правде говоря, ему стало всё делать тяжело. Подниматься по лестнице было довольно легко: три больших лёгких прыжка — и дело сделано. Спускаться было сложнее. Он боялся, что мог упасть и сломать ногу, так что держался за перила и постепенно — шаг за шагом — спускался вниз, как старик с подагрой или больными бёдрами. Он начал часто сталкиваться со стенами, потому что тяжело было определить, какую силу прикладывать, и ещё тяжелее было контролировать её.

Майра спросила его о пандусе, который теперь был установлен поверх ступенек крыльца. Доктора Боба и Мисси больше волновало инвалидное кресло, стоящее в углу гостиной, и грудной ремень — созданный для людей, не способных сидеть вертикально — опоясывающий его спину. Дейрдре не задала ни одного вопроса, только смотрела на него проницательными печальными глазами.

Они ели аппетитную вегетарианскую запеканку (Мисси), картофель, запечённый в сырном соусе (Майра), и комковатый, но ангельски вкусный торт, который слегка подгорел снизу (доктор Боб). Вино было отличным, но разговоры и смех были куда лучше.

Когда они закончили, он сказал:

— Время признаний. Я лгал вам. Это идёт немного быстрее, чем я говорил.

— Скотт, нет! — выкрикнула Мисси.

Доктор Боб покачал головой, и кажется, не было удивлён.

— На сколько быстрее?

— Три фунта в день, а не один или два.

— И сколько ты сейчас весишь?

— Не знаю. Я избегал весов. Давайте узнаем.

Скотт попытался встать. Его бёдра коснулись стола, и он полетел вперёд, опрокинув два бокала, когда выставил руки, чтобы остановить себя. Дейрдре быстро схватила скатерть и накрыла ей пролившееся вино.

— Извините, извините, — сказал Скотт. — В последнее время не знаю своей силы.

Он осторожно развернулся, как человек на роликовых коньках, и направился в заднюю половину дома. Как бы осторожно он ни пытался идти, его шаги превращались в скачким. Его вес хотел, чтобы он оставался на полу; его мышцы настаивали на парении. Он потерял равновесие и ухватился за один из недавно установленных поручней, чтобы не залететь кубарем в коридор.

— О, Боже, — сказала Дейрдре. — Это как заново учиться ходить.

Ты бы видела, как я последний раз пытался забрать почту, подумал Скотт. Тот ещё опыт.

По крайней мере, никто из них больше не упоминал больницу. Но это не особо-то удивляло его. Одного взгляда на его движения — одновременно неловкие, смешные и странно изящные — было достаточно, чтобы развеять мысль о том, что больница сможет сделать для него что-то полезное. Теперь это был личное дело. Они это понимали. И он был этому рад.

Они все столпились в ванной, глядя на него, стоящего на весах «Оцери».

— Господи, — прошептала Мисси. — Ох, Скотт.

Весы показывали 30,2 фунта.

Он проделал обратный путь до обеденной комнаты, а они следовали за ним. Он шёл так же осторожно, как человек, перебирающийся по камням через ручей, и всё равно снова столкнулся со столом. Мисси инстинктивно потянулась удержать его, но он отмахнулся прежде, чем она успела дотронуться до него.

Когда все сели, он сказал:

— Чувствую себя хорошо. Даже отлично. Правда.

Лицо Майры было бледным.

— Каким образом?

— Не знаю. Просто так. Но это наш прощальный ужин. Я больше не увижу вас. За исключением Дейрдре. В конце мне понадобится помощь. Ты поможешь?

— Да, конечно. — Она ответила не задумываясь, приобняв жену, которая начала плакать.