Алексей Сальников - Опосредованно [журнальный вариант]

Коротко взгрустнули, что не все дожили до этой встречи и что кто-то не смог приехать, но все это было формальным преддверием к тому, чтобы начать настоящее веселье с тостами и прогулками на уличные перекуры даже тех, кто не курил. «А что за сюрприз-то? Сергей? Так на фиг такие сюрпризы!» — спросила Лена у Вики, пока та делала страшные глаза на последних словах, потому что сам Сергей крутился рядом и делал вид, что ничего не слышит. «Нет, нет, увидишь!» — ответила Вика.

Так или иначе, все друг о друге уже знали, видели и мужей, и детей, и дачи, и фотографии из отпусков. Сережа, разве что, развлек ненадолго свежими селфи с местными и заезжими звездами (так она опять увидела дядиного родственника-телеведущего в кофте с ромбами). Подвыпив, компания распалась на несколько отдельных компашек, в одной из которых обсуждали вред вайфая и пользу здорового образа жизни, в другой говорили о школе, в третьей — об интрижках, в четвертой обсуждали семью. Но не постоянно каждая кучка обсуждала одно и то же, сохранялось такое равновесие, как только одной группе девчонок наскучивал разговор о диетах и физкультуре, это начинали обсуждать другие, а те, что забросили разговор о здоровье и как его поддерживать, принимались болтать, например, о семье. «У меня в этом году фарфоровая свадьба, — встрял Сергей. — Двадцать лет — как один день». «Сережка, ну, хватит, ну, наслышаны о твоей любвеобильности все или почти все, кроме твоей бедной жены», — сказал кто-то. «Это помогает поддерживать прочность брака, она прекрасно все знает и понимает, — уверенно возразил Сергей. — Мужчина по природе не моногамен. Все изменяют».

«Я своему тоже, вот на этих словах основываясь, плешь проедаю, — сказала одна из одногруппниц, — хотя он мне говорит, что после сорока уже, когда в командировку отправляешься, тебе уже не нужно ни пьянок, ни женщин, ничего уже не нужно, потому что дома, даже если ты человек не семейный, никого если у тебя нет, все равно от тебя всем что-то нужно, а если семейный, то это ведь постоянное: одному — одно, другому — другое, третьему — третье, мне что-то нужно, соседка скребется, потому что ей лампочку нужно поменять или газ она в духовке зажечь не может, хотя уже почти семьдесят лет на свете прожила, а потом возвращается, а я еще подкалываю этим, и это смешно, да, что я могу ревновать или делать вид, что ревную, и отвечает шуткой на шутку, а сам уже готов в окно выскочить, потому что у собаки внезапно понос, и все бегают с тряпкой за ней, или кот зацепился когтем и заорал, или дочерям что-нибудь нужно, какую-нибудь фигню, и все это происходит минуты за две, вот это все и даже еще что-нибудь может происходить, и это годами длится. Зато вот в момент, когда в гостинице вечером оказываешься, или уже в самолет сел, или в поезд, ты ничей становишься. И вот это вываливание за скобки, господи, когда ничего тебе уже не нужно, кроме тишины, когда просто можешь пялиться в одну точку, это просто невероятное что-то».

«Скучный у тебя муж, то-то и всего, — сказал Сергей, — а если бы пошел налево, освежил бы отношения, ты бы его не узнала. Нужно иногда пар выпустить». «Сереженька, ну какой у тебя пар?» — спросила Саша. «У меня очень сложная работа и ответственная должность, между прочим, — напомнил Сергей. — Очень большой прессинг со всех сторон. А с женой у меня прекрасные отношения и полное взаимопонимание, она просто закрывает глаза на некоторые вещи, потому что мы оба — взрослые люди». «А если она тебе?» — спросили его. «Ну, у женщин, вы сами знаете, потребности не так высоки, а я ее полностью удовлетворяю в этом вопросе, не переживайте за нее». «Уберег же бог», — подумала Лена.

«А если жених твоей дочки вот так начнет гулять?» — продолжали наседать на Сергея, но Лена не в силах уже была слушать его ответ, который он начал уже высказывать уверенным голосом, и выскользнула на улицу. «Убила бы, — сказала ей там Вика, куря в жадный затяг. — Жаль тут еще наших парней не хватает. Или мужей надо было все же взять. А то он тут как звезда. Тебе, наверно, особенно тяжко все это слушать. Я в курсе, что у тебя было. Как ты его, вообще, обратно пустила — непонятно». — «Да как-то само получилось», — ответила Лена. «Ты на вино не налегай, а то я твоему сюрпризу пообещала, что ты будешь в кондиции», — попросила Вика. Лена спросила, как у нее дела у самой, Вика охотно рассказала про два своих брака — бывший и длящийся до сих пор. «Вот так вот сначала за папика выскочила за такого же, — сказала она. — И это объяснимо отчасти для меня той. Казалось, что наши-то такие, только кажутся серьезными, а тут солидный человек. Отсюда видно, чего это солидность стоит. Тоже был такой бодрячок». Невозможно было долго стоять на холоде, они вернулись, чтобы застать в самом разгаре уже гитарный концерт, вспомнила, как, наткнувшись на интервью местного телеканала, где присутствовал Сергей и ведущий с ромбами, удивлялась, что никто из них двоих не мог назвать Высоцкого Высоцким, оба называли его Владимиром Семеновичем, пользуя при проговаривании имени и отчества одну и ту же трепетную интонацию, а про Визбора говорили просто: «Визбор». Но и здесь Лена ощутила внезапную жалость — то, какие Сергей пел песни (а все они были те же, что и раньше), то, как он сказал: «А вот теперь нашу», и в ход пошли охота и утки, было видно, как он цепляется за то время, когда был школьником и студентом, как взбадривает себя прежними песнями, чтобы поддержать иллюзию того, что он остался тем самым, когда учился еще, и, может, и не осознает этого, и так же, как и остальные прикидывает, что до шестидесяти-семидесяти лет уже гораздо ближе, чем раньше, и расстояние это сокращается довольно быстро, и что любое колотье в левой половине туловища тревожит уже не так, как раньше, а гораздо сильнее. «Интересно, как это у мужчин — воспоминания о том, что было и уже не отнять, или сожаление о том, чего не будет? Надо у Вовы спросить, — подумала Лена, к авторитету Блока в этом вопросе обращаться было бесполезно, потому что она уже была старше умершего в сорок один год Александра Александровича. — Сергею, наверно, придется особенно тяжело. Ему, наверняка уже тяжело, любую слабость принимает за окончательное фиаско». Буквально днем ранее Лена и Владимир воспользовались тем, что все дети ушли, наконец, куда-то все вместе (при этом собирались сто лет, и Лене большого труда стоило не выпихнуть их на лестничную площадку), и лишь дверь за ними закрылась, обоюдно устроили настоящий карнавал с проходом в спальню и попутным разбрасыванием вещей друг с друга, и сначала укрылись одеялом, потому что в комнате было свежо, окно было открыто, а закрывать его было некогда, в конце же — с отпыхиванием, как после забега, взаимным жаром, одеялом на полу и недоумением, как так получилось на этот раз и почему так не может получаться все время.