Жиль Легардинье - Больше не промахнусь!

– А ты бы завязала узел?

– Без колебаний. Хотя бы для того, чтобы узнать, кто скрывается за этим посланием. Все-таки он повел себя странно, не находишь? Не подошел к тебе поговорить, словно опасался твоей реакции… У тебя правда нет никого на примете?

– На самом деле полно. Чем больше я об этом думаю, тем длиннее становится список. Я подозреваю даже кота!

– Этот тип знает твой новый адрес и что ты рассталась с Хьюго.

– Тогда это может быть кто угодно с работы и даже мой сосед. Гадать бесполезно: готова поспорить, консьерж и Петула поведали мою историю всему миру.

– А кто тебе сказал, что это мужчина?

– Ты серьезно?

– Почему нет?

– Давай все-таки постараемся мыслить здраво. Я даже подумала, что это может быть Хьюго, который решил добить меня.

– Этот бездарь? Придумать такое? И после этого ты призываешь меня мыслить здраво? Он не способен на такой хитрый ход.

– Нужно составить список подозреваемых. Ты мне поможешь?

– Значит, ты решила завязать узел…

Я раздумываю мгновение, затем отвечаю:

– У меня нет выбора.

– Отлично. Тогда у нас появляется дополнительный козырь в поиске таинственного «мужчины, которому ты очень дорога».

– Какой?

– Он наверняка будет среди тех, кто захочет встретиться с тобой завтра.

Эмили осталась ночевать, и я была этому очень рада. Хотя и понимала, что осталась она скорее потому, что ей понравились квартира и кот, а вовсе не из-за меня. Но я на нее не обижаюсь. Ей действительно требуются дополнительные позитивные моменты, поскольку, учитывая мое состояние, общение со мной не всегда бывает приятным. Но, как всегда, когда мы оказываемся вдали от внешнего мира и на время отвлекаемся от наших проблем, мы много смеемся. В этой огромной квартире мы напоминали двух девчонок, которых родители оставили вечером одних. Мы провели два часа в гардеробной, потом долго фантазировали, как здесь все обустроить. Мы едва не решили сыграть в прятки. Я тут подумала: с какого возраста люди начинают вести себя как взрослые? На это влияют какие-то моменты в жизни или же мы стараемся, чтобы наше поведение соответствовало году нашего рождения? Я не хочу становиться взрослой. Мне больше нравится быть молодым вином. Но в последнее время я что-то все больше попахиваю пробкой…

К середине вечера мы хохотали так громко, что кот испугался и убежал. Наши мужчины, когда они у нас были, делали то же самое. Даже с настроением на нуле и анонимкой в руках мы все равно умудрились хорошо провести время. Но сегодня утром мне уже не до смеха.

Я потратила больше четверти часа, чтобы завязать этот чертов узел на шарфе. То слишком высокий, то большой, то маленький. Хуже начинающей киноактрисы, которая готовится к фотосессии и истязает себя при помощи костюмерши. Главное, чтобы этот узел не затянул петлю на моей шее…

Перед самым выходом я делаю глубокий вдох, как лыжница, которая собирается прыгнуть с трамплина на соревнованиях. Надеюсь, я не рухну на трибуну после того, как мой полет покажут все телеканалы мира. Начало выходит многообещающим: мы столкнулись с Роменом Дюссаром, моим соседом по лестничной площадке. Он имеет право попасть в список подозреваемых. Наверняка ему известно, что я только что рассталась с парнем, и он знает, где я живу. Еще мы встретили месье Альфредо и даже соседа, чья большая машина оставляет масляные пятна. Но их кандидатуры я сразу отмела. Сегодня я буду обращать внимание на всех встречающихся мне мужчин. И кого-то занесу в свой маленький блокнот, чтобы позже навести справки и понять, стоит ли их подозревать.

На улице и в автобусе Эмили ведет себя как телохранитель. Ей не хватает только гарнитуры и пистолета с глушителем, а в остальном – полное сходство. Она пристально оглядывает всех вокруг меня в радиусе десяти метров, готовая ринуться в бой при малейшей угрозе. К своей роли Эмили относится очень серьезно. Как только мой шарф сползает, она тут же поправляет его и возвращает узел на место.

– Держись прямо. Узел должен быть виден! Поворачивайся время от времени, чтобы те, кто сзади, тоже могли посмотреть.

– Эмили, успокойся.

Приближаясь к работе, мы переключаемся в режим максимальной готовности. Как говорится, входим в «красную зону». Интуиция подсказывает мне, что автор письма может таиться где-то поблизости. Но я не доверяю интуиции, особенно сейчас и, в частности, в том, что касается мужчин.

Чтобы послание было понятным тому, кто его ждет, я не снимаю шарф даже в помещении. И список подозреваемых растет так быстро, что я не успеваю вносить в него новые имена. Ситуация, прямо скажем, парадоксальная: я приманка и в то же время мишень. Много ли вы знаете мышей, передвигающихся со своими мышеловками? Или форелей, которые держат удочку, на которую их же и поймают? Я первая в мире утка, которая дует в манок, сидя в камышах. Если так будет продолжаться и дальше, через несколько дней я сама себя подстрелю. Кря-кря!

Мне встретился стажер, наградивший меня ослепительной улыбкой. Что же тут такого, скажете вы, ведь он улыбается мне каждый день, но сегодня утром мне показалось, что он смотрел на меня на две десятые доли секунды дольше, чем обычно. Какой из этого вывод? Подумаем позже, потому что на горизонте появился Венсан в новом костюме и подмигнул мне. Все мои датчики активизируются. Непринужденным тоном он говорит, что у меня красивый шарф. Датчики зашкаливает. Я наблюдаю за его глазами, руками, пытаясь уловить скрытый подтекст. Мне кажется, что в его взгляде я читаю: «Я люблю тебя, Мари», а еще рецепт блюда из утки. Ты слишком напряжена, Мари, того гляди взорвешься. Даже если на диспетчерском пункте царит паника, следи, чтобы огонь не перекинулся на витрину. Не делай ничего, что может выдать твое напряжение. Магазин остается открытым даже во время пожара.

Чтобы устроить себе перерыв, я бегу в туалет и там записываю в блокнот только что обнаруженных подозреваемых. Имя Венсана нужно подчеркнуть фломастером. Почему он заговорил о моем шарфе? Правда, он и раньше делал мне комплименты по поводу одежды – впрочем, он ведет себя так со всеми девушками, – но согласитесь, что это подозрительно. Мне сложно поверить в случайность.

Сидя в кабинете, я наблюдаю сквозь стекло за снующими взад-вперед коллегами-мужчинами. Такое ощущение, что я в тире, а передо мной проплывают движущиеся мишени. Сосредоточиться на работе сложно. Я вижу автора письма в каждом проходящем. Чаще всего меня это совсем не радует. Появляется Бенжамен, наш красавчик из отдела перевозок.

– Здравствуйте, мадемуазель Лавинь.

– Добрый день. У меня еще не было времени поговорить с руководством, но не волнуйся, я о тебе помню.

– Ничего, это не горит. У вас и так много работы, вы столько для нас делаете. Я просто зашел поздороваться. Хороший сегодня денек, правда?