Жиль Легардинье - Больше не промахнусь!

– Понимаешь, все так запутано… Короче говоря, я украла из квартиры Хьюго кота.

– Что?! Но ты же…

Я не даю ей времени продолжить:

– Я знаю все, что ты сейчас скажешь. Я говорила себе то же самое, но речь сейчас не об этом. Поздно читать мне мораль. Я это сделала, и баста. Не знаю, что мне взбрело в голову. Просто захотелось лишить его чего-то, к чему он со своей мымрой привязался. Вот я и взяла кота.

– Ты больная на всю голову.

– Спасибо. От эксперта твоего уровня это настоящий комплимент.

– Ты должна вернуть его.

– И как ты себе это представляешь? Я появлюсь на пороге: «Привет, ребята, я тут стащила вашего кота, но меня замучили угрызения совести, после того как меня посетили Будда и семь гномов, поэтому я его возвращаю. Раз уж я здесь, не могли бы вы вернуть мне мою правую лыжную перчатку? Я обронила ее в промерзшем хлеву, который служит вам квартирой?» Нет, Эмили, я не могу этого сделать.

– Что еще за хрень с перчаткой? У тебя что, были перчатки?

– Конечно, чтобы не оставлять отпечатков пальцев. Но одну мне пришлось снять, и она осталась там. Поэтому кот и исцарапал мне правую руку.

Эмили с подозрительным видом осматривает мой стол.

– И где он?

– Я посадила его в коробку для переезда, которая там оставалась.

– Я имею в виду, где сейчас этот кот?

– В моей новой квартире. Я закрыла его в одной из комнат, которой не пользуюсь. Даже если он всю ее загадит, у меня будет целый год, чтобы проветрить ее и продезинфицировать. То есть я на это надеюсь, потому что говорят, вонь от них жуткая…

– Мари, ты спятила.

– Потому что видела Будду и семь гномов?

– Ты слетела с катушек. Твой процессор взорвался. Я рада, что тебе удалось вернуть письмо, но что касается кота… Нужно было со мной посоветоваться.

– Как будто мне мало собственной совести! Ты бы вообще отговорила меня туда идти. Может, даже помешала бы физически.

– Вовсе нет. Ты бы удивилась, на какие безумства я способна. Возможно, я бы пошла с тобой и стояла на шухере.

По коридору идет Дебле. Я подаю знак Эмили, и мы прекращаем разговор. Чтобы не вызвать у него подозрений, я громко произношу профессиональным тоном:

– Спасибо за информацию, Эмили. Мы продолжим эту увлекательную беседу, когда я начну работать над документами.

По ее губам я читаю: «Ты больная», и она выходит.

Едва я успеваю погрузиться в работу над этой проклятой таблицей, как в дверях появляется еще один коллега. Это Бенжамен, молодой человек, координирующий международные перевозки.

– Мадемуазель Лавинь, можно с вами поговорить?

В его антропометрической карточке сказано: «Самец, определенно. Глаза голубые, волосы темные. Накачанные плечи, руки, грудь…»

– Конечно, Бенжамен, только недолго, мне нужно работать.

– О, вы поранили руку, у вас кровь!

– Пустяки, мне только что подарили на день рождения плотоядную розу, а я не умею ее кормить…

– Разве у вас день рождения в феврале?..

Странно, я бы сначала обратила внимание на плотоядную розу, а уже потом на дату, ну да ладно… Каждому свое. Я прикрываю раны бумажным носовым платком.

– Скажите лучше, Бенжамен, что вас ко мне привело.

– Я хочу с вами посоветоваться. Стоит ли мне сейчас подходить к месье Дебле по поводу небольшой прибавки к зарплате, на которую я уже год как рассчитываю?

Говоря это, он преображается на глазах. Впечатляет. Бархатный взгляд, обворожительная улыбка. Он жестикулирует, но я подозреваю, что он делает это для того, чтобы заиграли его бицепсы. Он продолжает:

– Я видел, как вы управляетесь с месье Дебле, и подумал, что, может, вы согласитесь замолвить за меня словечко. К тому же с вами мне общаться намного приятнее, чем с ним. Вы такая интересная…

Красавчик из отдела перевозок явно пытается меня очаровать. Решено, установлю видеокамеру в своем кабинете, чтобы сохранить память о таких грандиозных моментах. Если у меня когда-нибудь появятся дети, я смогу доказать, что их мамочка была настоящим секс-символом. А пока детей нет, можно будет разделить эти минуты славы с подружками.

Нет, вы только посмотрите на него. Будь он голубем, сейчас бы распушил перья и, курлыча, кружил возле меня. Вот наглядное подтверждение секретного закона, открытого мной совсем недавно. Мужчины пытаются нас соблазнить, преследуя свои корыстные цели. Они делают это не из любви, они делают это не для нас, а лишь потому, что хотят что-то от нас получить. Нет, ну вы посмотрите, как он улыбается! Если бы на потолке висел детектор феромонов, сирена бы уже завыла на весь квартал. Но что он о себе возомнил? Я почти на пятнадцать лет старше! Меня уже раз десять бросали, когда он еще был сперматозоидом, затерянным в толпе своих потенциальных братьев. Честно говоря, я восхищаюсь его наивностью. Как он не догадывается, что за эти пятнадцать лет жизнь научила меня смотреть на пару-тройку ходов дальше, чем он? Должно быть, он считает меня Спящей красавицей. Я уколола палец веретеном и… бум! Сплю мертвым сном, пока он обходит меня справа. Смех, да и только…

Будь я Жорданой, я бы выторговала себе что-нибудь взамен. Одержала бы верх. Воспользовалась бы ситуацией, чтобы получить выгоду. Но компромиссы и маленькие сделки – не мой конек. Я буду милой и попробую поиграть с ним. Начнем с глупого смеха, чтобы он поверил в свою победу.

– Бенжамен, вы тоже мне очень нравитесь.

Я поправляю волосы. Пусть бедняга думает, что я поддалась его обаянию. Не могу сказать, что он его лишен, как раз наоборот, но если он считает, что ему прибавят зарплату за красивые ямочки на щеках, значит, он ничего не понимает в жизни…

– Можете на меня рассчитывать, я выберу момент и поговорю с ним. Возможно, на это понадобится несколько дней. Я зайду к вам, как только у меня будет информация.

– Спасибо большое, мадемуазель Лавинь.

И вот он называет меня «мадемуазель», тогда как мне совершенно точно известно, что на фоне юной особы, с которой он встречается, я выгляжу в его глазах настоящей мумией… Гадкий льстец. Мумия заберет твою прибавку, чтобы купить себе новые повязки!

Должна признаться, что мне стало намного лучше. Я это чувствую потому, что мне совершенно не хочется плакать. Теперь меня одолевает жажда мести. Мне нужен кошачий корм и план массового уничтожения.

Словно Наполеон, окидывающий взором свою империю, месье Альфредо стоит на верхней ступеньке подъезда. В сгущающихся сумерках его синий халат трепещет на промозглом ветру, но консьерж, похоже, не чувствует холода. Он не сводит глаз с черного седана, паркующегося во дворе. Из машины выходит мужчина, которого он тут же окликает:

– Добрый вечер, месье Берте. Настоятельно прошу вас устранить утечку масла, которое пачкает мостовую. А покуда этого не произошло, потрудитесь не ставить машину во дворе.