Дун Си - Жизнь без слов. Проза писателей из Гуанси [антология]

— Прежде, — начала Чунья, — бродя по горам, можно было услышать множество всевозможных звуков, звуков природы, не было слышно лишь человеческого шума, никогда не было здесь голосов такого количества людей, не было столь разнородного и бесцеремонного гула. Наши горы тоже обладают речью, своим собственным языком, он звучит между белыми камнями, между темно-зеленой травой, между солнцем и луной на безбрежном небосводе, между рядами деревьев разных пород, между стремительно бегущими горными ручейками, между сливающимися облаками, между растворяющимися друг в друге туманами. Звучит он и в диалоге насекомых. Но сейчас, когда столько людей поднялось в горы, можем ли мы расслышать эту речь?

— Нет надобности так много думать, и незачем копать так глубоко, — ответил Цю Шэн. — Если ты не спустишься с гор, не съездишь в город, то не сможешь понять того, что здесь происходит. В горах есть лишь облака и туманы, обволакивающие и скрывающие все, а в городе — еще и светофоры.

Чунья смотрела перед собой: облако тумана размером с ватное одеяло обнимало небольшую гору прямо посередине, она казалась и красной, и белой, в белом проглядывал красный, а в красном мелькал белый. Чунья знала, что солнце взошло, но в этот момент она не могла понять, где именно оно находится.

Чунья вспомнила вчерашний, поистине причудливый, сон. Пятнистая олениха бешено мчалась по горной дорожке до тех пор, пока не запыхалась, она еще не знала, что она ищет. И вот, когда она уже не могла двигаться, она остановилась, чтобы отдохнуть, вдруг из-под копыт ее поднялся туман, и каждая струйка, каждый кусочек, каждый клубок тумана норовил окутать ее ноги. Туман преследовал олениху, она не понимала, куда ей деваться, и скакала наобум, но путь ей преградил густой туман, плотный настолько, что накрыл ее глаза пеленой. Он, казалось, имел какой-то резкий запах, из глаз оленихи покатились слезы. Уголком сознания Чунья понимала, что видит сон, и понимала, что несчастная пятнистая олениха плачет, и знала почему. В этот момент неожиданно раздался раскат грома и разорвал туманную завесу. Затравленное животное резко рвануло прочь…

Чунья вздрогнула, проснулась и, потерев уголки глаз, обнаружила в них слезы. Девушка поняла мысли той пятнистой оленихи и, обратившись к Цю Шэну, произнесла: «Хорошо, я спущусь с гор. Я хочу спуститься вниз, чтобы посмотреть на светофоры».

Для поездки в город Чунья выбрала поздние сумерки. Автомобиль Цю Шэна еще не достиг середины склона, как над Линшанью взошла яркая луна и появились редкие звезды. В это время горы были наполнены песнями цикад и стрекотом насекомых, ясный свет луны стелился по пикам горного хребта, полупрозрачный туман, смутный и зыбкий, поднимался с горных вершин и, подобно призраку, безмолвно расплывался во всех направлениях.

Тело девушки тоже, подобно туману, словно парило, а голова становилась все более тяжелой, она никогда не испытывала ничего подобного. В душе ее промелькнули еле ощутимый испуг и едва различимое сомнение.

Автомобиль петлял по обрывистой трассе. Деревья у края дороги, согнувшись, опустив верхушки, робко тянули ветки к горному серпантину, те, что посмелее, ударяли по лобовому стеклу, стремительный корпус автомобиля без колебаний откидывал ветви в стороны. Ущелье было заполнено туманом так, что невозможно было разглядеть отвесные скалы и крутые обрывы по сторонам, и только большая гора, возвышавшаяся напротив, казалась ниже обычного.

— Ты хорошо водишь? — спросила Чунья.

— Не доверяешь мне? — вместо ответа переспросил Цю Шэн.

— Как можно! — ответила Чунья. — Вспомнилось, как в тот раз в детстве, — когда же это было? — разве я тогда не последовала за тобой?

— Конечно, помню. Еще я помню, как бывало пасмурно, но все равно неплохо, а временами все-таки шел дождь. Но мои воспоминания от дождя связаны с горной радугой, повисшей на пропитавшемся водой воздухе, с летающими туда-сюда стрекозами и каплями на цветах.

— Ты такой же, как и я: только и помнишь, что цветы.

— Я не такой, как ты, я помню лишь один цветок, — возразил Цю Шэн.

— Обычно, когда ты говоришь такие вещи, люди тебя не понимают, но сейчас даже я не могу тебя понять.

— К чему же тебе все ясно понимать? Нынешних людей и дела невозможно постичь с первого взгляда.

— Тогда мне страшно.

— Что тебя пугает?

— Боюсь, что чего-то не пойму, боюсь, что не смогу идти по дороге, боюсь, что пойду не тем путем, — отвечала девушка.

— Не бойся, — усмехнувшись, произнес Цю Шэн, — ведь есть светофоры.

— Не смейся надо мной, неужели ты вывез меня из гор, только чтобы посмотреть на светофоры? — тоже засмеявшись, сказала Чунья.

— Разве я везу тебя не на обучение? Так сказал начальник Чжан.

— Боюсь, что не подхожу на должность вице-президента.

— Начальник Чжан сказал, что ты сможешь, значит сможешь. Тем более я тоже так считаю, — подбодрил ее Цю Шэн.

— Не хочу я быть вице-президентом, я хочу выйти замуж.

— В наше-то время как можно так размышлять?

— Я не могу больше ждать. Я могу ждать восход солнца и заход луны, ждать, когда пойдет дождь и рассеется туман. Я могу ждать всего, что угодно, но годами я ждать не могу.

— Мы только открыли наше нынешнее дело.

— Ну и что, что только начали? Боюсь, ему не будет конца. Но я ведь и не о тебе говорю.

— Я тебя не понимаю.

— Разве я не говорила, что вздымающиеся в небо линшаньские горные пики окутаны туманом, отчего ни ты, ни я не в состоянии что-либо понять?

В той области, где находится город Таньчэн, не выпадает снег. На несколько десятков, и даже сотен ли [110] Ли — китайская мера длины, равная примерно 500 м. окрест его просто нет. А на Линшани есть, хоть и чрезвычайно мало. Идет он редко и недолго, выпадает скудно и зависит от погодных условий в предгорье. Когда у подножия температура опускается до четырех-пяти градусов, в горах обычно становится еще холоднее, и вот тогда начинает идти снег. Горам все равно, выпадает ли снег на равнине, их заботит лишь собственный снег, они ни с кем не советуются, будто существуют в другом мире. В горах и был другой мир, по крайней мере так считала Чунья. Проведшая там все двадцать один год своей жизни девушка говорила:

— Ежегодно я вижу в горах снег, у нас на Линшани каждый год идет снег.

— В предгорьях уже более шестидесяти лет не было снега, — ответил ей Цю Шэн. — То есть кто-то за всю свою жизнь ни разу его не увидел. Ты можешь в это поверить, Чунья?

— Чему же тут верить или не верить? В горах — это в горах, а у подножия — это у подножия. Как же можно сравнивать горы и предгорья?

— Линшаньские зимы — это причудливый мир снега и льда. Мир снега и льда? Как будто речь идет о Харбине [111] В китайском городе Харбине с 1999 года ежегодно проводится Международный фестиваль снежных и ледяных скульптур «Мир снега и льда». !