Дарья Бобылёва - Вьюрки [журнальный вариант]

Потом Леша Усов из шестой дачи, которого все знали как «Лешу-нельзя», поскольку иначе мать его не называла, наелся мелких помидорок до сизой пены на губах. Лешу откачали, к помидоркам пригляделись и установили, что это ядовитый паслен.

Катя проснулась на рассвете, вскинув голову с влажной, жаркой подушки с криком: «Поле горит!» — и увидела в окне пустельгу, зависшую над соседним участком. Она быстро била крыльями, оставаясь на месте, точно приколотая. Катя засмотрелась, и тут произошло неожиданное. Качнулась ветка калины, и с нее вверх метнулась кошка. Взлетев на необыкновенную высоту, она закогтила пустельгу и вместе с добычей упала вниз. Все случилось очень быстро, только перышки танцевали в воздухе. Но Катя сразу решила, что сегодня никуда не пойдет. Она уже научилась чуять странности по малейшему сдвигу в привычном ходе вещей.

Отправившись вечером в душ, Ленка Степанова с Вишневой улицы с головы до ног обожглась крапивой, кожа превратилась в горячий красный отек. Пока родители поливали ее из шланга, Ленка плакала и уверяла, что крапива сама собой выросла вокруг нее в деревянной душевой будке. Степанов-старший пошел проверить и убедился, что крапива действительно растет сквозь щели в полу так густо, что в будку невозможно войти. На шестилетнюю Анюту напали кисы. Анюта прилетела домой зареванная и исполосованная, а кисы молчаливой стаей неслись следом и потом бились в дверь и окна. Раздолбаю Пашке куст боярышника сделал внеплановый пирсинг. Ветки вдруг потянулись к нему сами, а боярышниковые иглы впились в лицо, прокололи насквозь щеку, зацепили ухо и только чудом не проткнули глаз. У Наймы Хасановны задрали козленка. Хорошо хоть, мясо не пропало — неустановленные звери освежевали козленка заживо, раскидав клочки шкуры по двору, словно играли, а тушку только пожевали в нескольких местах.

На следующую ночь председательша проснулась от треска и густого травяного запаха, точнее, дымки из мельчайших капелек растительного сока, повисшей в воздухе. Клавдия Ильинична ушла спать во флигель от оглушительного храпа супруга, перестаравшегося с дегустацией яблочной бражки. Теперь стены флигеля ходили ходуном, ел глаза одуряющий запах и откуда-то доносился утробный вой. Председательша пощелкала выключателем — света не было. Где-то в прихожей висел фонарик, предназначенный для ночных походов по участку… Клавдия Ильинична спустила ноги с кровати и вскрикнула. Глаза уже привыкли к темноте, и она увидела на полу шевелящийся ковер из крапивы.

Звякнув, вылетело стекло. Стены трещали уже по-серьезному, как арбуз под пальцами знатока. Тугой шерстяной ком с воплем заметался по комнатке, сорвал штору, мягко упавшую на Клавдию Ильиничну. Темнота за окном была гуще, чем внутри, и она как будто давила на стекло — с ледяным хрупаньем по нему бежали трещины… Клавдия Ильинична поступила так, как поступают маленькие дети при пожаре, наводнении или другом взрослом ужасе. Она с головой завернулась в одеяло и принялась кричать.

С помощью сбежавшихся соседей супруг Петухов спас Клавдию Ильиничну, а вот флигель отстоять не удалось. На глазах изумленных дачников он был сплющен движущейся растительной массой, и во все стороны брызнули кошки, как семена из бешеного огурца.

Клавдия Ильинична быстро пришла в себя и вспомнила, что она — ответственное лицо.

— Это что же творится, а? — особым председательским тоном спросила она у сонных, растерянных дачников, и вьюрковцы огляделись, водя по сторонам фонариками.

Вокруг высились жгучие и колючие заросли, над которыми раскинулись гигантские соцветия борщевика. В зарослях мелькали быстрые звериные тени, сверкали круглые глаза, слышались вой и шипение. Непонятно, как и когда, но Вьюрки превратились в джунгли.

— Надо что-то делать, товарищи! — возвысила голос Клавдия Ильинична.

Дачники неуверенно загудели.

— Искать надо, — сказал Валерыч. — Где гуще всего, оттуда и идет. Там и решать. — Слово «решать» он произнес так безапелляционно, будто сразу приговорил загадочную напасть к высшей мере.

— Идем, — коротко бросил Петухов, в котором еще бродила отвага от выпитого накануне. — Только возьмите чем отбиваться. Кошки совсем очумели.

И вьюрковцы, вооруженные дачным инвентарем, отправились в путь, прорубаясь сквозь белену и крапиву с мрачным упорством конкистадоров.

Джунгли волновались, лезли в лицо и брызгали жгучим соком. На свет фонариков кидались кошки. Влажная растительная чаща постепенно сгущалась вокруг утомленных дачников и в конце концов стала непролазной. Озираясь, Петухов заметил вверху смутное, еле различимое пятно света и понял, что это фонарь. Бледное пятно показалось Петухову далеким, как другая планета.

— Свет нужен! — крикнул он истончившимся вдруг голосом. — Не видать ничего! Огня бы, а?

Из джунглей молча прилетела и впилась ему в живот кошка. Клавдия Ильинична отбросила ее черенком граблей.

— Я сейчас! — объявил раздолбай Пашка и начал прорубаться куда-то в сторону.

Дачники тревожно заголосили. Часть молодежи молча полезла следом.

— Мы к выезду вышли! — выкрикивал стремительно удаляющийся Пашкин голос. — Я знаю, я тут живу! Я сейчас!

Слабые лучи фонариков тонули во тьме, пятно света вверху исчезло. Вьюрковцы жались друг к другу. Они начали понимать, что цель похода была обозначена несколько расплывчато и что дальше делать — непонятно. Все вокруг шуршало, тянулось к ним, чтобы обжечь или уколоть. Истошно выли невидимые кошки, то и дело из джунглей вылетал шипящий клубок, чтобы торопливо впиться в человечью плоть и исчезнуть. Исполосованы и искусаны были уже все.

— Фонари погасите, — посоветовал Валерыч. — На свет летят.

— А без света как?

— А если этот дуролом не вернется?

— Да если и вернется — толку от него…

Но кошки всё наступали, мерцая злыми инопланетными глазами, и фонарики стали гаснуть. Петухов выключил свой последним.

— И чего поперлись… — после долгого молчания вздохнул кто-то.

— Ну найдем, откуда идет, а дальше?

— Могли бы до утра подождать.

— Очень удобно выражать мнения, когда ничего не видно, — громко заметила Клавдия Ильинична.

— Ого-онь! — заорали сбоку.

Булькнуло, щелкнуло, и по кусту борщевика, внезапно выступившему из темноты, забегали прозрачные синие огоньки, а потом он, сухой и полый, вспыхнул и стал похож на горящего гуманоида: зонт — голова, стебли — руки. Это Пашка, любитель шашлыков, приволок все свои запасы жидкости для розжига, полный рюкзак, и теперь остервенело поливал ею зеленые стены вокруг. Дачники начали щелкать зажигалками, кто-то обжегся и вскрикнул.

Ядовитые джунгли заполыхали сразу в нескольких местах. Они корчились, роняя тлеющие струпья листьев. Почуяв опасность, по зарослям с визгом заметались тучи кошек. Дачники отбивались чем придется. Валерыч стащил рубашку, полил на нее из пластиковой бутыли, поджег и стал вслепую бить направо и налево, помогая себе топором.