Дарья Бобылёва - Вьюрки [журнальный вариант]

— Ей же плохо! Отпустите ее! Разве можно живого человека с покойником запирать?! — кричал Никита, пытаясь пробиться через оцепление, состоявшее из Андрея, Пашки и Якова Семеновича. А Клавдия Ильинична тем временем поворачивала ключ в новеньком замке, который лично повесила на место сломанного.

— Вот и хорошо, что плохо, — спокойно ответила она. — И покушать ей будет что, если проголодается.

Растерянный Пашка, который и сам не очень понимал, как оказался среди охранников, громко и нелепо засмеялся.

— Да вы… да вы спятили!

— Это я спятила?! — Клавдия Ильинична опустила ключ в карман кофты и двинулась на Никиту: — Я людоеда от людей защищаю?!

«Оцепление» пришло в замешательство, но и ее тоже удержало. А Клавдия Ильинична напирала, клокоча древней яростью, с которой еще прабабки ее били детей смертным боем и ходили с вилами на разлучницу. Не по злобе они ярились, а от запекшегося внутри горя. Никита все это не понял — почувствовал. И уже готов был отступить, но тут в бой ринулась Юки:

— Это вы людоеды! Как вам не сты-ыдно?!.

— А может, и стыдно, — дрогнула вдруг Клавдия Ильинична. — Только люди вокруг нее как мухи мрут, деточка! А мне людей жалко! Я тут за людей в ответе!

Никиту, опять рванувшегося к двери гаража, решительно оттащил Гена:

— С бабкой драться решил? Иди, без тебя разберемся.

— Вы все… — задохнулся Никита. — Я вам… вы все… Суки! — И он кинулся к калитке. Схватил стоявшую у забора крепкую осиновую палку, с которой Клавдия Ильинична когда-то ходила по грибы, погрозил всем присутствующим и вылетел на улицу.

Клавдия Ильинична постояла с полминуты, сжав губы и трепеща крыльями носа, а потом вся обмякла, сгорбилась, мгновенно превратившись из председательши в скорбную старушку. Гена подхватил ее, хотел отвести к лавочке, усадить, но она привалилась спиной к двери гаража и забормотала:

— Не пущу. Не дам. Я за людей в ответе. За людей…

Никаких звуков с той стороны забора не доносилось, и Дэнчик уже решил попытать счастья у соседней дачи, но тут калитка приоткрылась. Окутанная прозрачным коконом дождевика женщина высунула на улицу голову и с настороженным удивлением уставилась на гостей:

— Вы кто такие?

Дэнчик набрал полную грудь воздуха и выпалил все: что они заблудились, и можно ли позвонить, а то вещи в палатке остались, и что-то непонятное творится, на них псих какой-то напал, может, в полицию надо сообщить, а так они сами разберутся и зашли только спросить, в какой стороне шоссе…

— Вы же совсем мокрые, — перебила хозяйка. — И почему одни бродите? Тут опасно. Заходите сейчас же.

Дэнчик и Стася растерянно переглянулись. И вдруг услышали приближающийся топот. С другого конца улицы к ним бежал человек безумного вида — в грязной одежде, со здоровенной палкой в руках. Подбежав чуть ближе, он внезапно застыл, а потом хрипло заорал: «Стойте!» — и ринулся вперед.

— Скорее, скорее. — Хозяйка втянула Дэнчика и Стасю внутрь.

Сзади раздался громкий шум — кто-то ломился в калитку.

— Кто это? — еле слышно выдохнула Стася.

— Я же сказала: опасно тут. И… психов хватает. Вы идите, идите в дом, там поговорим.

Дом оказался огромным. Мокрые ноги скользили на глянцевом паркете. Хозяйка выдала дрожащим от холода Дэнчику и Стасе полотенце, велела хорошенько растереться и усадила за столик в комнате на первом этаже — наверное, это была гостиная. На столике молниеносно возник чай и бутерброды. Перепуганная Стася ни глоточка не могла сделать, зато Дэнчик безостановочно вливал в себя обжигающую сладкую жидкость и хватал с тарелки бутерброды. Хлеб был явно домашний, очень вкусный, а ломтики полупрозрачного мяса вообще необыкновенные — солоноватый, тающий во рту деликатес.

— Вы ешьте, ешьте, — ласково приговаривала хозяйка.

Никита в очередной раз попытался взять с разбега неприступный бероевский забор, но только уцепился кончиками пальцев за верхний край и опять сорвался. Тогда он принялся бить палкой в забор, как в огромный гонг:

— Открывай! Светка-а-а!

Стася в панике вскочила. Света тоже вся вытянулась, благостное умиротворение слетело с ее личика, и она скомандовала:

— Наверх! — и погнала обоих по лестнице на второй этаж.

Никита тем временем был уже на Катином участке. Он вспомнил про грушевое дерево. Оно лишилось почти всех веток, и по многочисленным отметинам на стволе было ясно — кто-то пытался его спилить. Пилу небось затупила, дура, мстительно порадовался Никита. Он вскарабкался наверх, перевалился через забор и упал прямо на битое стекло. Газон, кудаспрыгивали в прошлый раз, был густо засеян осколками.

— Убью, — прошипел Никита и похромал дальше.

У глухой стены дома он заметил маленький, тронутый ржавчиной топор. Никита нервно хмыкнул: куда ж без топора.

Дэнчик и Стася оказались в комнатке с косым потолком, на который были наклеены звезды и самолетики. Снаружи раздавались настойчивые удары. Стася, еле дыша от страха, выглянула в окно и увидела на крыльце темную фигуру, мерно взмахивающую руками. Рассмотреть она не успела: Света опустила жалюзи.

— Кто это? — снова спросила Стася.

— Соседи. Вот такие соседи у нас… — Света покосилась на окно. — Вы что, совсем ничего не знаете?

— Да откуда мы… вас тут не было! Тут лес был! А потом всё… А вас не было! — выкрикнула Стася. — Где мы вообще?! Я домой хочу-у-у…

— Тише, ну что ты… — Света скользнула к двери. — Посиди, успокойся, а я сейчас вернусь, хорошо?

Дверь закрылась, щелкнул замок.

— Дэн, она нас заперла…

Дэнчик все это время с явным удовольствием копался в разноцветной коробке, перебирая детальки конструктора.

— Дэн, — тихонько проныла Стася. — Делать-то что, а?

Он моргнул, подумал секунду и молча протянул ей зеленую пластмассовую плитку.

Хозяйка вернулась с подносом, на котором подрагивали две чашки с чаем и лежали пирамидкой всё те же бутерброды. Приветливая улыбка, мерцание очков в тонкой оправе. Удары и треск, доносящиеся с первого этажа. Стасю вдруг ошпарило осознанием, что ее заставляют участвовать в каком-то набирающем обороты безумии.

Дэнчик цапнул два бутерброда, чашку и вернулся к коробке. Стася, стараясь не смотреть Свете в глаза, мотнула головой:

— Спасибо, я не хочу…

— Ну хоть чайку. Горячего. Согреться надо.

Стася уставилась на ковер под ногами, там были веселые мультяшные змейки. Одна, две, три… шесть змеек.

— Выпей чаю. — Голос Светы стал ледяным.

Хоть Стася и считала себя зрелой женщиной, она все еще страшно нервничала, когда ею были недовольны взрослые. Силы духа хватило только на то, чтобы выбрать чашку, в которой жидкости поменьше.

— Очень хороший чай, — уже мягче сказала хозяйка.