Татьяна Труфанова - Счастливы по-своему
- Название:Счастливы по-своему
- Автор:
- Жанр:
- Издательство:Эксмо
- Год:2018
- Город:Москва
- ISBN:978-5-04-096634-9
- Рейтинг:
- Избранное:Добавить в избранное
-
Отзывы:
-
Ваша оценка:
Татьяна Труфанова - Счастливы по-своему краткое содержание
Счастливы по-своему - читать онлайн бесплатно ознакомительный отрывок
Интервал:
Закладка:
Мимо Юли промчался, фырча, толстый кудлатый парень. Он вбежал в воду по колено и, взвизгнув, бомбочкой бухнулся навзничь. Юля тронула своей бесплотной ногой воду. Вода оказалась холодной, от подошвы побежали вверх колкие мурашки. Юля заверещала и отважно кинулась в морскую волну. Ух! Прохладное море шлепнуло ее по спине, перевернуло. Волна мотала ее, словно кисейный платок, пока путешественнице это не надоело и она не взлетела над морем. Улеглась на спине прямо над волнами, раскинула руки и ноги, как морская звезда. Пусть солнышко прогревает. Над Юлей по небу медлительно плыло облако, похожее на язык сахарной ваты. Пролетела чайка, покрикивая сварливым высоким голосом.
«Слишком хорошо, — лениво думала Юля. — Неправдоподобно хорошо. Я такого не заслужила».
— Раки-раки-раки! — послышался голос с пляжа. — Раки, пиво, вяленая рыбка! Ой, вкусные! Вместе с пальцами откусите! — Голос разносчика плавно перемещался слева направо, потом удалился и затих.
«Прямо как в детстве. А вдруг и дядька с раками — тот же самый? Сейчас как налечу, схвачу рака, хрусть — отломлю клешню, ам-м — вопьюсь!..»
«Ce est un cauchemar! — возник голос маман. — Egoisme absolu!» [2] Ну это кошмар! Абсолютный эгоизм! (фр.)
«А что я сделала?» — угрюмо спросила Юля.
«Эгоистка! Пока ты порхаешь по небоскребам да по пляжам, Степа сидит с младенцем. Днем с Ярославом, а ночами работает. Он уже зеленый от недосыпа! Скоро свалится. Ты этого хочешь?»
Покачивание над морскими волнами потеряло всю свою прелесть. Юля рванула вверх и к берегу.
«Quel egoisme! [3] Какой эгоизм! (фр.)
— Голос маман не отставал. — Нет, а чем, чем ты, собственно, заслужила эти полеты? Что ты такого сделала? Только не говори мне про свой материнский подвиг. Хо-хо! Вы с памперсами горя не знали, вот если б ты растила ребенка в конце восьмидесятых, как я, когда в магазинах не было ни-че-го, и даже за паршивой туалетной бумагой приходилось выстаивать очередь…»
«Я ничем не заслужила полеты! — отчаянно крикнула Юлька. — Ты довольна?»
Она остановилась на секундочку над пляжем, вернула себе одежду (стоило только пожелать) и, будто наказывая себя, потащилась прочь от играющего бликами моря. Она влетела в парк Шевченко. Темные древесные кроны струили тень сквозь нее, бестелесную, внизу проплывали серые прямые дорожки, качали головами цветы.
«Ты думаешь, я не мечтаю оказаться в Париже? — снова возникла маман. — Я. Я, которая уже тридцать лет преподает французскую литературу?»
Юля дернула на боковую аллею, пронеслась под ветвями платана, нырнула в гущу кустов, затаилась. Но, разумеется, и там ее настиг голос маман.
«А твой Степа? Ты думаешь, он так жаждет отдыхать на турбазе? Разве он отказался бы слетать в Нью-Йорк?»
«Что я могу поделать?!» — взвизгнула Юлька.
Она взлетела вверх.
«Я бы рада! Я бы счастлива была дать таймер тебе, отцу, Степе! Но я не могу! Я не могу его вынести из музея. Не надо меня грызть, я сама себя уже сгрызла за это».
«Ну конечно. „Не могу вынести“. Прекрасное оправдание, чтобы наслаждаться одной, тайком, из-под полы… Как ты в детстве под одеялом конфеты ела».
«О-о-о!» — Юля закатила глаза и влетела на ближайшую улицу. Ею оказалась Маразлиевская, одна из красивейших улиц Одессы. Когда-то здесь селились банкиры и крупные дельцы, и до сих пор в абрисах роскошных, с достоинством стареющих зданий чувствовался след больших денег. Она собиралась промчаться, как ветер через трубу, но взгляд, скользнувший по одному из домов эпохи модерн, вдруг вытянул за собой нитку воспоминаний.
Ей было семь, ему восемь. Ее отправляли в Одессу к бабушке и деду, на лето. Он жил здесь, он здесь все знал. Он рассказывал такие истории — закачаешься! Не поймешь, где правда, где враки. В этих историях корабли прибывали в порт с изумрудной контрабандой, в подвалах ховались банды налетчиков, в доме на Маразлиевской таился клад. «Ты че, ты думаешь, зря на доме девки с веревкой под шеей? Повесилась она, дочка банкира. А перед смертью спрятала клад». — «Как же она спрятала, если дом после ее смерти построили?» — «А как привидения прячут? Или она знала, где папаша спрятал. Короче, есть клад. Надо ее по носу вдарить — скажет где».
Юлька зависла перед одной из печальных дев, украшавших фасад дома на Маразлиевской. Уходившую в стену гипсовую девичью шейку обвивала гипсовая же веревка, завязанная сложными узлами. Странный, единственный в своем роде узор. Юля попыталась поймать взгляд девы, но тот ускользал.
— Ты помнишь, как я до тебя добралась? — спросила Юля. — Я висела на веревке, спущенной с крыши. Ночью… боже мой!
Какая же она тогда была смелая! Или безбашенная? Так или иначе, смелость, безрассудство, кураж — это все ушло. Ей самой с трудом верилось, что то была она, Юлька — девочка, цеплявшаяся за веревку на высоте четвертого этажа. Мотором предприятия был ее одесский друг и сосед Иля. Он убедил, что есть клад, он достал ключ от чердака, подружившись с сыном местной дворничихи. Он подговорил Юльку удрать из дома ночью. Они привязали веревку к какому-то штырю на крыше (боже мой, а если б он обломился?). Нужно было спуститься метра полтора — и окажешься как раз перед гигантской девичьей головой. Как дошло до дела, Иля сказал: лезь ты первая. Или трусишь?
Она пренебрежительно фыркнула и полезла. Веревка, не закрепленная внизу, немного покачивалась под весом ее тела. Ночь была неожиданно прохладной, наверное, поэтому по спине прошла дрожь, руки покрылись гусиной кожей. Нос гипсовой девы был длиной с Юлькину руку, глаза под полуопущенными веками смотрели в непонятную и скорбную даль. Юлька уже занесла кулак, но остановилась. Ей стало жалко дочку банкира. Такая она была несчастная, а тут еще будут всякие лупцевать ее по носу, про клад пытать… «Юлец, ты как там? Не дрейфь! — орал сверху Иля. — Вдарь посильней!» — «Обойдемся», — сказала Юлька деве (барельефу, привидению). И стала карабкаться обратно. Руки дрожали от напряжения, а полтора метра показались десятью. Но она вернулась. А Иля сказал: раз так, я тоже не буду бить. Не полезу. Юлька только хмыкнула. Испугался? Или вправду пожалел старинную деву? Неважно. Зато колотить не станет. В тот момент она чувствовала, что это правильно, это важно: оставить бедное привидение в покое.
— А ведь я запросто могла сорваться! — сказала Юля деве на фасаде.
Бдыщ — и только мокрое пятно на асфальте. Нет, сейчас бы она ни за что… (говорила себе Юля, повиснув в воздухе на высоте четвертого этажа)… Не-ет.
Она взмыла вверх, всплыла над Маразлиевской, как влекомый ветром и солнцем мыльный пузырь.
— Interessant… А ведь я не знала об этой эскападе, — проявился голос маман. — Мне не доложили. А то б я тебе устроила!
Читать дальшеИнтервал:
Закладка: