Сергей Апрелев - Под шорох наших дизелей

Канун одного из пролетарских праздников застал «Кефаль» в доковом ремонте на одном из судоремонтных заводов Мурманска - самого большого в мире города из числа расположенных за Полярным кругом. Мурмáнск, как величают его аборигены, крупный порт и признанный культурный центр Кольского полуострова. Последнее нередко вносило свои коррективы в строгие корабельные правила.

В преддверии всенародных торжеств, командиру дивизии и примкнувшему к нему начальнику политотдела, вздумалось лично выслушать доклад командира «Кефали» о ходе ремонта и выполнении предпраздничных мероприятий. Трудно заподозрить высокую комиссию, нагрянувшую из родного п.Видяево в изощренном коварстве, визит был заранее обговорен по телефону. Однако атмосфера шумного портового города, а скорее иллюзия удаленности начальства, сделала свое черное дело. Командир «Кефали» вышел на прямой визуально-речевой контакт с проверяющими минут через сорок после их прибытия. Затянувшееся ожидание было отчасти скрашено предположением, что командир, по всей вероятности, занят укреплением деловых связей с начальниками цехов с целью своевременного и качественного завершения ремонта. Это оказалось сущей правдой, однако надежды на чудесные свойства мускатного ореха, судорожно разгрызенного перед общением с комдивом, не оправдались. Это засвидетельствовал обонятельный аппарат верного старпома, после чего командир пошел «ва-банк» и густо смазал виски вьетнамским бальзамом, защитив себя пахучим «лепестком», так сказать, с носовых курсовых…

Приняв бодрый доклад, комдив ощутил, что его глаза покрывает влажная пелена, как естественная реакция на невыносимо едкий дух, источаемый доблестным командиром. Командир, приняв это за слезы умиления, имел неосторожность добавить:

- Стараемся, товарищ комдив!

Воздержимся от цитирования монолога начальника, исполненного вслед за этим, но на ближайшем партактиве эскадры из уст начальника политотдела прозвучала знаменательная фраза: «Товарищи, мы будем неумолимо бороться не только с пьянством, но и теми, кто злоупотребляет пахучими средствами с целью это замаскировать. Как правило, это происходит там, где ослаблена политическая работа с массами».

И здесь почему-то многие подмигнули командиру «Кефали», а некоторые просто втайне ему позавидовали.

1987-2003 гг.

Пятнадцатилетний капитан

Флотская судьба моего старшего товарища по службе в Видяево сложилась таким образом, что подводной лодкой ему довелось командовать почти пятнадцать лет. Был он опытным и уважаемым командиром, и в то же время исполнительным и дисциплинированным как молодой лейтенант. Той поры, разумеется.

Что у него начисто отсутствовало, так это способность противостоять служебному задору начальников, как правило, моложе его по возрасту. Более того, со временем он стал проявлять определенную робость в их присутствии.

Весной 1988 г. видяевские соединения 9-й эскадры подводных лодок проверялись комиссией во главе с начальником штаба Северного флота вице-адмиралом В.Патрушевым. Проверка по просьбе командования эскадры, как всегда, начиналась с дизельных подводных лодок, что давало возможность подводникам «элитных» дивизий атомоходов встретить проверяющих во всеоружии. «Дизелисты» не подкачали, и первый день проверки прошел с малым количеством замечаний. На второй день предстоял смотр казарменных помещений. Экипажи находились на лодках, а в казармах для возможной встречи с адмиралом оставались командиры и дежурная служба. К смотру готовился определенный экипаж, заранее назначенный командиром дивизии. Учитывая это обстоятельство и, полагая, что наши собственные экипажи проживают в казарме в строгом соответствии с требованиями уставов Вооруженных сил СССР, мы с «пятнадцатилетним капитаном» спокойно играли в нарды в моей береговой каюте.

Громкая команда «Смирно!», произнесенная с некоторой нервозностью дневальным моего экипажа, означала, что в системе проверки произошел сбой, и адмирал проявил самостоятельность выбора. Вылетев пулей из-за «игорного стола», я вовремя оказался пред очами начальника штаба флота и, представившись, проследовал за ним в помещения, где жили матросы и старшины срочной службы. Ограничившись их осмотром, адмирал, выразил сдержанное удовлетворение и убыл в соседнюю казарму. Проводив начальника, я стремглав бросился в свою каюту, имея все основания опасаться за морально-психологическое состояние «пятнадцатилетнего капитана». Опасения эти отчасти подтвердились. Мой товарищ, обнаруженный за дверью, стоял по стойке смирно. В районе живота китель был изрядно оттопырен и, угадывалось что-то квадратное. Это была, отнюдь совсем не маленькая, доска для нардов, спрятанная в штаны. Боковые карманы были загружены шашками…

Треть стакана корабельного «шила» и обед, согласно распорядку дня, помогли коллеге пережить стресс от несостоявшейся встречи с большим флотским начальством.

1988 г.

О КОРАБЕЛЬНЫХ ЗАМПОЛИТАХ

«…Вроде не бездельники и могли бы жить,

Им бы понедельники взять и отменить…»

Мне довелось служить со многими замполитами. Большинство из них я вспоминаю с теплотой, как добрых сослуживцев и товарищей. Хотя, разумеется, их статус, помноженный на личные качества, привносил определенную специфику в отношения между людьми.

ДЯДЬКА С ПЕРСПЕКТИВОЙ. РОСТА

Капитан 3 ранга Синебрюшко был замполитом моей первой подводной лодки «С-36», стоявшей на ремонте в поселке Роста (СРЗ-35). Мое прибытие на корабль совпало с переворотом в Чили, на дворе стоял сентябрь 1973 г. Жил наш экипаж на плавбазе «Галкин», стоявшей у стенки завода. По вечерам возмущались зверствами Пиночета и развлекались опусами матросов-киномехаников, склеенными из кусков популярных фильмов. Иногда было так смешно, что зрители падали под стол, сучили ногами и долго не могли подняться... Именно тогда я понял, что основа искусства кино - монтаж.

Иллюминаторы моей каюты выходили на Кольский залив и поселок Мишуково, где жили мои ближайшие друзья Вася и Люда Беловы с маленьким Андреем - моим крестником. Выброшенная из иллюминатора простыня означала мой визит ближайшим вечером. Беловы мобилизовывали все немудрящие запасы, и застолье украшалось народными преданиями: с одной стороны - о службе подводников в ремонте, а с другой - о гарнизонной жизни гидрографов.

В той же Росте стояла лодка однокашника по училищу Славы Жуланова, также попавшего в Видяево, но в 35-ю дивизию, состоявшую из ракетных лодок 651 проекта. В ней же служил мой друг Миша Кузнецов, он же Гогия. Ему повезло, он попал на плавающий корабль.

Замполит Славы Жуланова оказался форменным жуликом, специализировавшимся на займах у молодых членов экипажа. Без всяких шансов на возврат, разумеется. По рассказам Славы, его встреча как молодого лейтенанта прошла прекрасно, если не считать многократных предупреждений в духе: «Экипаж у нас замечательный, только ради бога замполиту в долг не давай!»