Максим Бондарчук - Начинающий писатель [СИ]

— Эй, — возмутился Евгений, — что значит «опять»?

— Я думал что-то серьезное.

— Я считал, что три года успеха вытрясли из тебя это дерьмо. — его взгляд стал суровым, — мы ведь договорились, Вик. Ты пишешь то, что от тебя требуют и не задаешь вопросов.

— Мне нужно передохнуть. Я хочу взять перерыв.

— Что? Ты же подписал договор. Деньги выплачены.

— Знаю. Все я это прекрасно знаю. Если хочешь, я могу вернуть издательству каждую копейку.

Евгений повернулся назад, окинув взглядом близстоящие столики, и убедился что внутри кафе не так много народа. Потом наклонился ко мне и разразился страшной руганью.

— Ты в своем уме!?

— Я ожидал немного другого.

— Три года прошло.

— Все слегка изменилось.

— Да мне плевать, что и как там у тебя изменилось! Ты подписал договор. Там все четко прописано. С тебя за год еще три романа. Как? Мне все равно, но чтобы за следующие двенадцать месяцев ты выполнил обязательства взятые на себя. Мне не хочется краснеть перед редактором за твое упрямство.

Он был зол как никогда. Глаза округлились, готовые налиться кровью, как у быка перед броском на тореро.

— Что, черт возьми, происходит, Вик? Ты же не был таким. У тебя строились планы, ты был готов работать чуть ли не каждый месяц, а теперь вот…

— Ты прав. Что-то все-таки происходит. Я сам не знаю что…

Потом мы проговорили еще несколько минут и я вышел, оставив Евгения злым как черт, сидевшего за столиком с распахнутым блокнотом. На улице дул прохладный ветер, по небу ползли ленивые тучи, готовые разродиться в скором времени проливным дождем.

Все изменилось.

Три года пролетели как один день. Словно промотанная пленка черно-белого фильма, где мне довелось играть не самую простую роль, промчались перед глазами, остановившись в самом своем конце.

Я выжимал себя. Книги имели успех у читателей определенной категории. Женщины меня любили, коллеги по цеху посмеивались, считая, что жанры в которых я работал больше подходят слабому полу и мои жалкие потуги сорвать куш на этом паханом поле будут пущены коту под хвост. Но я старался. Вопреки всему мне удалось добиться успеха даже здесь. Удивительно, но получалось у меня именно то, что я ненавидел больше всего. Все эти рюшечки, платьица, горы разношерстного гардероба, требовавшего самого тщательно внимания и изучения, дабы не казаться в глазах читательниц окончательным профаном, решившим поискать счастья в этом жанре.

Мне пришлось перелопатить тонны различной литературы, постоянный мониторинг женских форумов, ночных общений под женским ником давали наиценнейший опыт общения с женщинами, где я собирал по крупицам все то, что потом ложилось в основу печатающихся романов.

Не нужно было ничего выдумывать — все было там. На бесконечных страницах женских откровений, где каждая представительница прекрасного пола любила высказаться на тему, какой же ее муж козел и как плохо последнее время тот исполняет свой супружеский долг.

Золотая жила.

Настоящий кладезь сюжетов, требовавших лишь небольшой литературной корректировки, чтобы потом быть выданным за цельный роман.

Я зарабатывал.

Прилично даже по меркам опытного писателя. Евгения я, конечно, не обгонял, но прогресс был на лицо. Еще бы пару лет, каких-то два-три года и можно было смело сказать: «мне больше ничего не нужно, я заработал на две жизни вперед», но… мне все это опротивело. Быстрее, чем я думал. Казалось, горькое послевкусие должно было отступить еще не надолго, но все пошло по самому плохому сценарию. Я понял, что жую полынь. Не скрашивали этого отвратного вкуса даже деньги. Мне хотелось чего-то другого. Кардинально другого.

Бывает так — просыпаешься утром, смотришь на лежащую женщину рядом, что уже давно не волнует тебя, и понимаешь простую истину — нужно что-то менять.

— Ты не позвонил мне в прошлый раз. — говорила он, когда я вернулся домой после разговора с Евгением.

Она посмотрела на меня своими уставшими глазами, блеск в которых давно не давал о себе знать, прошла чуть дальше по вытянутому коридору и остановилась у дверей на кухню. Она стала грузной. Ноги, руки, все тело словно обросло слоем жира и отеков, превратив некогда желанную женщину в объект отвращения, на который мне не хотелось даже смотреть.

Она понимала, но старалась избегать вопросов. Кто если не он — сказала когда-то она в разговоре с подругой.

— Ведь никто больше не позарится на меня, — продолжала жена, сжимая трубку телефона, как нечто спасительное и без которого ее ждет смерть.

Я был в соседней комнате, когда этот разговор длился, она думала, что я спал, хотя уже несколько минут просто лежал, открыв глаза и глядя в потолок, прекрасно слыша каждое ее слово. Мне даже не нужно было вставать с постели и идти к дверям — так отчетливо все звучало из соседней комнаты. А потом она вернулась и мне стало стыдно.

— У меня было много работы. Ты же знаешь.

Она кивнула головой.

— Ты всегда так говоришь, когда не хочешь разговаривать со мной.

На этот раз я не соврал.

— Ты права. Вы все правы.

Она вопросительно подняла брови.

— Кто мы?

— Ты… Женя. Вы все чертовски правы насчет меня.

— Я не понимаю.

— Я устал. Мне нужно передохнуть. Именно передохнуть, а не сдохнуть. Мне кажется, я взял на себя слишком много ответственности, чтобы тянуть ее до самой смерти.

Она развернулась, прижав края халата двумя руками, потом подошла ко мне и посмотрела мне в глаза.

— Ты разлюбил меня, правда?

Я молчал.

— Можешь не отвечать, я вижу, чувствую это. Что уже говорить, что мы не занимались любовью уже полгода. Я готова на стену лезть, а ты все пропадаешь то в издательстве, то на презентациях, то еще черт знает где, а когда приходишь. то отворачиваешься к стенке не прикоснувшись ко мне.

Она слегка приподняла руку и дотронулась до моего плеча.

— Ты зря…

— Не ври. — перебила она мои слова. — Я все прекрасно понимаю. Тебе не нужно в очередной раз пытаться меня обмануть. Это бессмысленно. Ты даже во сне умудряешься разговаривать с другой женщиной.

— Что? Я…

— Да-да, — она покачала головой и вернулась обратно к дверям. — Я не хотела рассказывать тебе об этом, но ты очень громко говоришь во сне. Иной раз это было очень даже забавно, слышать как ты признаешь в любви другой женщине, а потом засыпаешь, словно ничего и не было. А вот мне такого ты почти никогда не говорил.

Пришлось промолчать.

Жена продолжила.

— Ответь мне честно на следующий вопрос.

— Хорошо.

— Как давно ты думаешь о разводе?

Ее было невозможно провести. Она все и всегда предугадывала каким-то шестым чувством. Вот и сейчас, видя в моих глазах растерянность и невозможность хоть как-то отбиться от ее вопроса, женщина смогла лишь усмехнуться, понимая, что попала прямо в точку.