Максим Бондарчук - Начинающий писатель [СИ]

— Не вижу в этом ничего удивительно. — ответил я.

— Почему?

— Она всегда любила руководить. Всегда старалась держать свою судьбу и жизнь под контролем. Вообще она терпеть не могла, когда кто-то решал за нее куда и зачем ей нужно идти.

— На нее это было похоже. — Света обхватила бутылку и налила себе еще пятьдесят граммов.

— Ты уже пьяная. Не много ли?

— Знаешь что? — она подняла голову и сквозь упавшие волосы я увидел ее злобный взгляд, — я жутко устала после всех этих судов, будь добр — не мешай мне.

Я поднял руки в знак подчинения. Вечер потихоньку превращался в обычную домашнюю попойку.

— Она спрашивала о том как живет город, говорила о погоде, потом завела разговор про картины и свое творчество. Сказала как все пошло прахом и как критики растоптали ее, но с первых же слов я знала, что она пришла поговорить о тебе.

— Почему ты так решила.

— Я же женщина, Вик. У нас есть врожденная способность знать о том, что у других в голове.

— Что она обо мне говорила, — с какой-то надеждой спросил я, поймав себя на этой мысли.

— Она не нашла тебя в общаге. Ну там, в том клоповнике, где ты прозябал долгие годы. Я рассказала ей, что ты жил с одной кассиршей некоторое время, потом развелся, потом рассказала про твои успехи в творчестве — она была рада.

— Правда?

Я скептически отнесся к этому, ведь Марина никогда особо не интересовалась писательством и смотрела на мои потуги пробиться в этот удивительный мир с легкой долей иронии, считая, что я просто бьюсь головой об стену. Теперь же слова, сказанные Светой, изменили мое представление о бывшей любви всей жизни.

— Она устала, Вик. Ты нужен ей.

— Я давно никому не нужен.

— Глупости. Вы мужчины всегда все усугубляете. Вы в упор не видите как женщины готовы на все ради вас.

— Но ведь ее муж…

— Нет у нее никакого мужа, я же тебе об этом уже рассказала. — Света поправила прическу, закинув растрепанные волосы за плечи и чуть было не ударив рукой о край стола. — какая замужняя женщина будет спрашивать о своем бывшем?

— Не знаю.

— А я знаю.

Все на мгновение замолчали.

— Она еще в городе? — спросил я.

— Да, — тихо ответила Света, — гостиница «Центральная». Через два дня будет выставка художников-авангардистов, часть ее работ будет там. Сходи, проведай ее. Она будет рада.

Я сомневался.

Впрочем, в этом был весь я. Мне никогда не хватало смелости сделать один главный шаг и изменить все в своей жизни. Марина была в городе…Странно все это, но мне почему-то казалось, что во всем этом был какой-то знак с выше. Моя карьера растет, деньги — не проблема. Я давно перестал думать о том, что не смогу расплатиться с долгами, с коммуналкой, что в один прекрасный день я проснусь в своей постели и пойму, что мне не на что купить себе пожрать. И вот теперь она…

Надо было сходить. Я хотел этого всем своим сердцем, но пьяный рассудок говорил обратное. Она сама сожгла все мосты. Я был готов ждать. Сколько бы она не попросила я бы ждал. Год, два, да хоть пятьдесят лет, но ждал бы пока она не сказал «хватит». Но с того момента слишком много воды утекло.

На утро все было до боли знакомо. Моя голова раскалывалась на куски, в желудке творилось что-то невообразимое и единственное чего мне хотелось в ту секунду — умереть. Умереть и не терпеть адскую боль во всем своем теле.

К полудню кое-как оклемался. Обед не лез в горлу — только пил воду. Холодный душ, который я принимал уже второй раз возвращал меня в нормальное состояние и голова, а с ней и мысли, приобретала ясность ума и трезвый взгляд на вещи.

Я думал о ней. Марина. Гостиница. Совете, который дала мне Света, лежавшая на кровати с самого утра и стонавшая будто испытывала райское наслаждение, а на деле — невыносимые муки, последствия обильного возлияния предыдущим вечером.

Прощаться не любил, сказал что-то вроде «пока, я скоро вернусь» или «увидимся еще». Она ответила так же, повернувшись лицом к стене и заснув так быстро, что я и не заметил этого. Потом автомобильная трасса, пойманная попутка, полчаса езды, когда я балансировал между желанием блевануть и умереть от стыда, затем — вокзал.

Здесь часто было многолюдно, даже глубокой ночью или ранним утром, когда по железнодорожному полотну пробегали многочисленные товарные составы и пассажирские поезда. Объявляли отправление очередного поезда. Я вышел из такси, заплатил объявленную сумму, хотя и был недоволен высокими расценками, как-то неожиданно для меня подскочившими всего несколькими сутками ранее. Затем проследовал к кассам, где сейчас стояло несколько человек.

— Я же говорю вам, — бормотал высокий мужчина, — я брал билет на второе, но рейс задержали. Из-за вас я опоздал на очень важную встречу.

— Мне-то какая разница, — отвечала кассирша, подзывая кого-то из охранников, мужчина, вы задерживаете очередь.

— Я хочу поговорить с вашим главным. Кто тут он у вас?

Разгорался скандал. Несколько человек в полицейской форме как по команде вывалились из ближайшего помещения, направляясь к затеявшему скандал мужчине, чтобы в скором времени попытаться уладить весь конфликт одним простым задержанием. Сейчас должно было произойти то, что я уже очень давно не наблюдал в последнее время. Короткий разговор, вопрос за вопросом, несколько протокольных фраз и мужика скрутят в бараний рог, отведя во все то же помещения, где с ним проведут разъяснительную беседу, после чего он сам того не понимая извинится за предоставленные неудобства и пойдет своей дорогой.

Однако все почему-то пошло не так, как я думал. Голос мужика был отдаленно мне знаком — я уже где-то слышал его, давно, в молодости, когда все в жизни казалось другим. Приблизился к нему, встал слегка сбоку и посмотрел в лицо.

Он постарел, хотя и в ту, первую встречу его нельзя было назвать молодым. Сейчас кожа его огрубела, стала похожа на мятый картон, появились типичные морщины и нос будто высох, превратившись в крюк. Да, это был он и как назло мне хотелось сказать, что этот мир слишком тесен, чтобы два человека, встретившись когда-то очень давно в купе, вдруг опять, по злой или доброй воле судьбы, встретились вновь.

Наши взгляды пересеклись — мужик замолчал. Замолкли и подошедшие полицейские, едва успевшие представиться. Узнали меня и те, кто стоял рядом. Женщины и кассирша, смотревшая на все это сквозь огромное прозрачное стекло, вдруг произнесла мое имя и тут же несколько женщин у других касс подошли ко мне.

— Я думал, что обознался.

Мужик повернулся ко мне всем корпусом.

— Как тесен мир, если старый редактор и писатель не могут разминуться в нем.

Проблемы с полицией пришлось уладить в срочном порядке. Сыграла свою роль и известность, коей я обладал благодаря той писанине, что уже несколько лет штамповал с завидным постоянством. Однако разъяснительной беседы избежать не удалось и это печалило, поскольку мое состояние ну никак к этому не предрасполагало и чувство тошноты усилилось еще сильнее. Когда же нам удалось выбраться за пределы вокзала и вернуться ан свежий воздух, мне стало легче.