Максим Бондарчук - Начинающий писатель [СИ]

Редактор закончил говорить. Трубка опустилась на телефон и вопросительный взгляд уставился на меня.

— Итак?

— Итак? — повторил я за ним.

— Твое решение. У тебя было достаточно времени подумать.

— Думаю, что я скажу «да».

— Точно? — сомневаясь переспросил редактор.

— Конечно. Я согласен.

Он ударил в ладони. По щекам пробежал радостный румянец и через несколько секунд он вызвал к себе своего помощника. Худощавый мужичок, чуть старше редактора, вошел в кабинет, покашляв еще у входа. Потом приблизился к толстяку и что-то шепнул ему на ухо.

— Я не хотел вас беспокоить, да и вы сами сказали игнорировать любых посетителей, но там этот…

— Кто?

— Евгений.

— Опять? Я же сказал ему еще на прошлой неделе, что…

И тут за спиной послышался громкий голос. Кто-то ломился вперед, как бешеный носорог, сметая все на своем пути и не останавливаясь даже когда перед ним попадались люди. Крики. Ругань. Мат. Несколько человек встали на пути смутьяна, как вдруг в двери влетел возбудитель беспокойства в лице моего старого знакомого, от которого просто таки несло перегаром.

Он вошел очень быстро, что даже подскочившая секретарша не смогла остановить моего старого знакомого, вбежавшего на всех порах и буквально накинувшегося на редактора, словно тот был последней надеждой на его спасение.

Прошло несколько секунд, прежде чем он смог заметить и меня. Секунда молчания. Несколько раз он перевел взгляд с меня на редактора, потом наоборот, и, наконец, выдавил из себя несколько нечленораздельных слов, больше напоминавших мычание явно выпившего и еще не протрезвевшего человека.

— Ты…это…да как ты посмел…я же…тебя…

Затем двери кабинета закрылись. женщина-секретарь, увидев знак от своего босса, вышла из помещения, отогнав собравшихся зевак из числа работников от кабинета редактора.

— Евгений, — начал толстяк, все еще приходивший в себя после всего случившегося. — С тобой все в порядке?

Тот посмотрел на него красными глазами, тяжело вздохнул и облокотился обеими руками на стол.

— Что он здесь делает? — Женька кивнул в мою сторону. — Ты не сказал мне в прошлый раз, что…что…это… ну ты с ним собираешься работать.

— Старина, — все еще побаиваясь его говорил редактор, — вы оба у меня работаете, к чему этот вопрос? Я ведь могу провести разговор с одним из своих топовых авторов?

— Ну да. Конечно, — он погрузил пальцы в свои растрепанные черные волосы и начала тянуть их на себя, готовый вырвать клок немытых, сальных кудрей прямо в эту секунду.

— Он уже топовый значит. А я?

— Ты уже нет. Я ведь тебе показывал продажи. Виктор обогнал тебя.

— И что теперь…это… ну дальше будет?

— Дальше мы продолжим работать с Виктором. Мы уже обо всем договорились.

— У меня за спиной.

— Ну я бы не стал так драматизировать, Евгений. Отдохнешь малость от писательства, придешь в себя, наберешься новых идей и опять приходи к нам. Глядишь, твое возвращение будет таким же триумфальным как и его, — редактор укала в мою сторону, вспоминая про аварию и вышедшую следом книгу. — Все в этом мире возможно.

— Конечно. — Женя попытался подняться, но тут же рухнул на пол, споткнувшись о край стола. Редактор подпрыгнул, вытащив свою тушу вперед и попытался помочь писателю. Тот брыкался, огрызался, старался самостоятельно выпрямиться и встать, но получалось это из рук вон плохо, после чего все таки был вынужден прибегнуть к посторонней помощи.

Когда его смогли усадить на кресло рядом, Женя слегка успокоился, хотя по взгляду можно было догадаться в каком состоянии он находился все это время и что чувствует в данный момент, осознавая, что его карьера писателя была только что торпедирована.

— Что с договором? — спросил он.

— Ничего нового. Он скоро заканчивается…

— И продлевать мы его не будем?

— Нет. — твердо и резко ответил редактор, посчитав, что так будет правильнее, чем пытаться объяснить все более мягко. — Мы допечатали дополнительный тираж на две тысячи и собираемся отправить через наших агентов по всем книжным магазинам. Свои роялти ты получишь согласно условиям договора.

Тот мерно закивал головой.

Наступила разрядка.

— Значит я больше для вас ничего не значу?

— Нет-нет, что ты. — редактор вернулся на свое кресло. — Мы будем держать с тобой связь. Ты лучше отдохни. Ты устал, старина. Я же вижу. Вся эта популярность — она изматывает. Каждый раз получать дозу славу, а потом резко отказаться от нее — будет ломка, но со временем все пройдет, устаканится. Тебе станет легче. Возьми билет куда-нибудь на море. Психологи говорят, что смена обстановки положительно сказывается на творческом потенциале писателей.

Последние несколько фраз Евгений воспринял как издевку. Ему не понравилось как редактор говорил с ним, как пытался успокоить, хотя тот был на взводе и вот-вот готовился накинуться на последнего с кулаками, вбивая их в его жирную рожу.

— Знаешь что? — Женя приподнялся и угрожающе посмотрел на своего собеседника. — Пошел ты, свинья.

— Ты поаккуратнее с выражениями.

Последние остатки культурности были окончательно отброшены.

— Да я тебе сейчас морду разобью.

— Успокойся, писака.

— Я пахал на тебя столько лет. Я озолотил твою шарагу своими книгами! Если бы не я, тебя и твою помойку вообще никто всерьез не ставил.

Началась словесная перепалка. Все как обычно. Каждый тянул одеяло на себя, пытаясь доказать, что уж без него то мир был бы другим и все самое лучшее, что сейчас есть в этом городе да и на всей планете есть результат его плодотворного труда.

Я наблюдал за всем этим со стороны — не хотел ввязываться в конфликт интересов, хотя отчасти во всем этом была и моя вина. Я дал согласие и тем самым убил последние шансы Евгения вынырнуть из пучины творческого небытия и вновь заявить о себе как о хорошем коммерческом авторе. Но все было тщетно. Редактор стоял на своем, все еще сдерживаясь от желания нажать на тревожную кнопку, к которой так и тянулась его рука, чтобы через несколько минут увидеть как наряд полиции скрутит бедолагу Евгения и затолкает в «бобик», где ему предстоит прокатиться до обезьянника в другой конец города.

Мне было жаль обоих. Редактор-мудак, алчная свинья, который во всем видел только прибыль и ничего более, и бездарный писака-графоман. Что может быть комичнее чем ссора этих двух людей, по-настоящему стоящих друг друга, как личности сделавших для уничтожения литературы больше, чем все костры инквизиции вместе взятые.

Несколько секунд ожидания. Крик. Бросок. Тело Евгения выгнулось и словно пантера, загнанная в угол охотниками, он накинулся на толстого редактора, заставив того упасть на пол под весом собственной туши.