Максим Бондарчук - Начинающий писатель [СИ]

Драка была еще более смешной, чем их ссора. Наблюдать как пьяница и жирдяй выясняют отношения при помощи кулаков в небольшом душном помещении, где едва могли развернуться несколько человек из-за огромного количества мебели, шкафов и стульев, а уж для настоящей схватки и вовсе не хватало места, было забавно.

Я не встал со своего места, даже когда перевернулся редакторский стол. Продолжил сидеть и смотреть как бьются два здоровых мужика, пытающихся в тщетных попытках достать друг друга ногами и кулаками. Редактор покраснел от напряжения. Цепкие руки Евгения обхватили толстую шею противника и кровь следом полилась из его носа.

Двери распахнулись. Секретарша закричала и тут же помчалась к телефону, набрав несколько знакомых цифр после чего вызвала полицию. Теперь счет пошел на минуты. Две, а может три, на улице сейчас было не так много машин и вряд ли наряд задержится слишком долго. Они ворвутся сюда, окружат место битвы и разнимут незадачливых гладиаторов, разведя каждого из них по разным углам помещения.

Вот появились первые звуки сирен. Услышав их битва не прекратилась как можно было подумать до этого, а наоборот — приняла еще более серьезный оборот. Евгений не сдавался. Звуки приближавшихся полицейских машин только придали ему сил, отчего удары стали более резкими и сильными. Редактор стонал, но не сдавался. Он тянулся своей толстой ручонкой к телефонной трубке, лежавшей возле него, пока не схватил ее и не нанес несколько ударов по голове державшего его сзади писателя.

Хватка ослабла.

Где-то далеко в коридоре издательства возник шум приближавшихся шагов.

Их было много.

Двери открылись — я повернул голову к выходу и тут же увидел полицейский наряд, людским потоком влившимся в перевернутый с ног на голову кабинет.

Мы встретились в переполненном зале Дворца культуры, где в этот день проходила выставка работ художников-авангардистов. В воздухе витал приятный аромат духов, гомон людей переплетался с легкой ненавязчивой музыкой, доносившейся откуда-то с потолка.

Марина назначила встречу в центральном зале, где располагались ее картины. Вокруг стояло около дюжины человек, все умудренные старики, оценивающими взглядами пробегавшими по вывешенным полотнам.

Я опоздал на несколько минут. Моя машина заглохла в трехстах метрах и мне пришлось помучиться, чтобы вернуть к жизни давно нуждавшийся в ремонте двигатель автомобиля.

Она стала другой.

За эти несколько лет, что мы провели в разных городах и даже странах (она рассказала по телефону что вернулась из Германии), ее внешность кардинально изменилась. Взгляд стал сухим, протокольная европейская улыбка висела на ее лице все это время, пока она отвечала на вопросы местных журналистов. Уже подойдя к ней поближе и заглянув в некогда сиявшие огнем вдохновения глаза, я понял, что прошлое уже не вернуть.

— Здравствуй, — она поздоровалась и протянула мне руку.

Я украдкой взял ее ладонь и незаметно посмотрел на безымянный палец. Кольца не было. Света говорила мне, что они давно не живут вместе и подтверждение этому только придало мне сил, отчего мне захотелось расспросить ее поподробнее.

— Столько времени прошло, — начала она, поправляя волосы, — а мне кажется, что все случилось только вчера. Вижу тебя в том общежитии, весь такой худой, пропитанный табачным дымом отвратных сигарет, уставшим и озлобленным на весь мир.

— Да, — тихо подтвердил я, не спуская взгляда с ее лица, — много воды утекло. Трудно отрицать это.

— Ты женат?

— Нет.

— И не был?

— Жил с одной женщиной.

— Долго?

— Три года.

— Почему расстались?

Я пожал плечами, набрав воздуха в свои легкие.

— Сложно сказать. Нет одной причины — комплекс.

— Расскажи мне.

— Тебе не кажется, что сейчас не время?

Я провел взглядом по толпившимся посетителям, все подходившим и подходившим к ее картинам.

— Понимаю, — она повернулась, услышав как кто-то зовет ее, подошла к мужчине в смокинге и о чем-то долго разговаривала, пока не вернулась со всей той же протокольной улыбкой на лице.

— Ты этому там научилась?

— Что?

— Улыбка.

— А что с ней не так?

— Ты ведь улыбаешься не потому что тебе хорошо?

— С чего ты взял? Это моя первая выставка в городе. Кругом репортеры, журналисты. Как я могу быть хмурой?

— Но ведь это ложь.

После этого она замолчала. Взгляд сполз на пол, волосы слегка встрепенулись и через несколько секунд улыбка исчезла с ее лица, оставив на своем месте давно знакомую и приятную моему взгляду грусть.

— Так хорошо? Доволен?

— Так по крайней мере ты не врешь.

Зал наполнялся зрителями. Они прибывали из нескольких помещений, заполняя центральный выставочный зал почти до отказа. Вскоре людей стало так много, что нам пришлось слегка потесниться в сторону, чтобы не мешать проходу остальным.

— Я слышала, что с тобой случилось в той аварии — это ужасно.

— Кто тебе сказал?

— В газетах прочитала.

— Да брось, — я махнул рукой. — Это было давно, ты бы никогда не полезла в архив, чтобы найти эту новость.

Она улыбнулась, на этот раз искренне.

— Ты меня раскусил. Нет, я не читала газет. Мне рассказала Света. Мы встретились с ней недавно, она сказала, что это она тогда была виновной во всем этом. Сильно разозлилась на Евгения и не смогла контролировать себя.

— Что она еще тебе сказала?

Потом Марина отвела взгляд, немного наклонилась, будто ей стало плохо и требовалось срочно выйти на свежий воздух, затем схватила меня за руку и потянула к небольшому окну, слегка приоткрытому в это жаркое утро.

— Знаешь что, — она прислонилась к подоконнику плечом и скрестив руки на груди. — Поклянись, что все, что я скажу тебе сейчас останется только между нами.

— Хорошо. — ответил я.

— Нет, поклянись. Мне нужно твердо знать, что ты ничего не выйдет наружу.

— Клянусь.

— Еще раз, только серьезнее.

— Клянусь. — громко заявил, положив руку на сердце таким образом, что можно было подумать, что я принимаю присягу или нахожусь в зале суда, готовясь давать показания.

— Я знаю, что это ты украл мои деньги тогда, в общежитии. Мне вернули остатки уже через несколько дней, когда полицейские осматривавшие комнату после смерти твоего друга, не наткнулись на содержимое в дыре оконного проема. Там были не только мои деньги, но и мой адрес, а также контактный телефон. Когда полицейские отдали мне его и рассказали где нашли, все встало на свои места.

— Значит не Света тебе об этом рассказала?

— Она намекала на это, но я успокоила ее, сказала, что мне и так все известно.

— Почему ты тогда не написала на меня заявление в полицию?

Она пожала плечами.

— Хотела, но не смогла. Знаешь, — она снова обернулась на чей-то голос, звавший ее к картинам и посетителям, желавшим поскорее увидеть художницу и поговорить с ней. — У меня мало времени, но ты должен знать, что я не держу на тебя зла. Я тогда с головой окунулась в свою жизнь и мне было почти все равно как и почему ты это сделал. А потом я и вовсе забыла про этот случай.