Максим Бондарчук - Начинающий писатель [СИ]

Ее опять кто-то окликнул. На этот раз она не могла проигнорировать и вернулась в самую гущу толпы, где ее встретили бурными овациями и начали окружать, уводя все дальше от меня.

Что ж, наверное это было хорошо, по крайней мере мне больше не придется держать события прошлого в своей голове и думать, что однажды вся ложь может вылиться наружу.

Покинул зал в спешке, чтобы не быть затоптанным толпой посетителей, бурным потоком протекавшим вдоль стен и буквально прижимавшие меня к ним. Я прошел несколько помещений, развернулся у лестницы и бросил последний взгляд в ту сторону откуда только что вышел. А может она еще вернется? Внутри меня горела надежда. Я любил ее до сих пор, хотя сам понимал, что ничего путного из этого не выйдет. Слишком много воды утекло…

Я позвонил Свете уже будучи на улице, жадно хватая прохладный воздух работавшего кондиционера в рядом стоявшей палатке. Попытался отчитать ее за то, что она проболталась и рассказала Марии о том случае в общаге.

— Прости, Вик, — начала она уставшим голосом, — я была сама не своя. Мы встретились, разговорились, ну ты сам понимаешь.

— Тебе не стоило делать этого.

— Я знаю. Прости.

— Ты сейчас занята?

— Да. Разгребаю документы по делу о разделе имущества.

— Женя рядом?

— Нет.

Наступило несколько секунд молчания.

— Он не живет здесь. Говорят устроился в каком-то общежитии на отшибе города. Правда, я не знаю где это. Я могу дать тебе телефон, позвони узнай. А зачем он тебе?

— Надо вернуть должок.

— Хорошо. Записывай.

Она продиктовала мне номер. Затем пожелала удачи и положила трубку.

Солнце жарило по-адски сильно. Даже в тени было невыносимо находиться. Асфальт блестел, люди, как зомби, стягивались поближе к маленькому фонтану, работавшему в нескольких десятках метров от Дворца культуры и буквально ныряли в него, чтобы сбить наступающую жару и хотя бы на секунду почувствовать приятное блаженство.

— Да, — отозвался знакомый голос, когда гудки звонка прекратились. — Я слушаю.

— Женя?

— Кто это? Вик, ты?

— Да.

— Какого черта?

— Послушай. Есть дело. Нужно встретится.

— О чем мне с тобой разговаривать?

— Давай встретимся, а там будет видно.

— Хорошо.

— Ты где? Я звонил Свете, она не знает твоего адреса.

— Ну да, ну да.

— Я слушаю.

— Помнишь общагу, где ты прозябал столько лет? На Ленинском проспекте.

— Конечно. Как такое можно забыть.

— Ну вот я там.

Дальше объяснять не было нужды. Я мог бы добраться до этого места даже с закрытыми глазами, зная путь чуть ли не на ощупь. Решил пройтись пешком, несмотря на то, что жара просто таки гнала всех людей в тень или поближе к воде. Мне хотелось опять пройти этот путь, когда я брел из другого конца города, чувствуя адское похмелье после загула и проклиная каждый шаг, каждый метр этой дороги, что мне предстояло преодолеть до самого общежития.

Ирония судьбы заключалась не только в том, что все кардинально поменялось, что я на мгновение стал Евгением, с деньгами в кармане, востребованный и полный сил, и надежд, а он — мною. Тем самым бедолагой, что остался без всего. Никому не нужный, забытый и заброшенный в вонючем и малоприятном общежитии.

Вахтер сменился. Теперь это была женщина помоложе, приятной внешности, с красивым лицом. Я долго смотрел на нее, стоя у дверей, просто лишь для того. чтобы полюбоваться как такая красота может существовать в этом месте, где грязь и отчаяние соседствовали друг с другом на протяжении уже очень долгого времени.

Когда я вошел внутрь на меня сразу нахлынули воспоминания. Я ждал, когда раздастся скрипучий громкий голос старухи-вахтера, кричавшей мне вдогонку о неуплаченной квитанции, об угрозах начальству и все в этом духе, а на деле услышал ласковый, почти материнский голосок, желавший мне добра и ну никак не напоминавший о том мраке, который я пережил здесь.

— Вы к кому, простите?

— Я…я это, к Евгению. Писатель. Высокий такой, ну… вы должны его знать.

— Да-да, конечно. Вы надолго?

— Может на часик, не дольше.

— Хорошо.

Она вытащила большой матовый журнал, открыла его и указала на одну из строк, где требовалось расписаться всем кто приходил сюда. Я сделал это, украдкой поглядывая на женщину, потом отложил ручку и прямо спросил ее.

— Как давно вы здесь работаете.

— Два с половиной года.

— А где та, что… — мне хотелось сказать «старуха», — ну что была до вас.

— Она уволилась. Что-то со здоровьем.

— Вот оно что.

Я кивнул головой.

— Вы проходите.

Я встретил своего старого знакомого в своей же комнате, в которой жил когда-то сам. Там мало что изменилось с того времени как я покинул ее, разве что ремонт был сделан и мебель слегка обновили. В остальном же все осталось именно таким. Унылым, страшным, пропитанное отчаянием и безысходностью.

Он сидел у окна и курил. Я вообще давно не видел, чтобы он делал этого, но так уже вышло, что именно сейчас все выглядело именно так, как будто я смотрю на самого себя, но только в другом обличии, как будто время повернулось вспять и дало мне возможность посмотреть на себя со стороны три года назад. Та же сцена, те же персонажи. Даже слова, которые я начал произносить, звонким эхом отдавали тем прошлым, что преследовало меня до этого самого момента.

— Пришел посмотреть как сильно я пал?

— Нет, — я сделал несколько шагов вперед, пододвинул табуретку и сел рядом с ним. — Я хочу поговорить.

— Интересно о чем?

— О твоей карьере.

— Ее уже нет. — он тяжело затянулся. — Благодаря тебе.

— Не надо говорить так. Моей вины здесь самая малость.

— Но ты ведь согласился! Что, думаешь я не знаю о чем вы говорили там, в его кабинете?

— Именно это мне и хотелось с тобой обсудить.

Евгений потушил сигарету и настежь открыл окно. Висевший табачный дым медленно стал вываливаться наружу.

— Ну и…

— Я хочу отказаться от всего этого.

— В смысле?

— Мне это все надоело, старик. Реально. Я устал писать всякое дерьмо, устал улыбаться всем этим женщинам, говоря о том, как испытываю чуть ли не космический оргазм, работая над всем этим шлаком. Это не мое, Женя. К сожалению мне пришлось потратить три года своей жизни, чтобы понять насколько это плохо, когда ты продаешь и предаешь себя, ради хорошего обеда в ресторане.

— Ты сумасшедший. — говорил Евгений. — ты потеряешь все, если откажешься.

— А ты бы отказался?

— Вряд ли.

Он снова потянулся в карман за сигаретами.

— У меня не осталось ничего, Вик, понимаешь. Все разрушено. Меня бросили даже самые близкие люди. Света проклинает и готовит отобрать у меня дом, а я даже не могу ничего с этим поделать. — потихоньку он начинал плакать, — у меня даже…денег не осталось, чтобы заплатить адвокату. А ведь я раньше мог купить их всех, понимаешь! Всех! Я мог вытирать задницу деньгами — так много их у меня было. И вот теперь у меня ничего этого нет.