Пётр Курков - Категория жизни: Рассказы и повести советских писателей о молодежи нашего времени

Систему перекрыли — пришла очередь сварщика — не того, что варил стык, другого. В героически трудной позе, без защитной маски, лежа на дне ледяной лужи, громко, мотивированно матеря все вышестоящее начальство от механика базы до господа бога включительно, он сумел наплавить на отверстие металл. Механик тут же подарил ему бутылку водки из аварийного фонда, упрашивая отпить сразу же хотя бы грамм сто пятьдесят — во имя согрева.

Когда систему пустили вновь и вода в баке нагрелась, всплыло, как и предрекал Петр Тарасович, что с отоплением переборщили. Водоем начал дышать проснувшимся вулканом. Из-под крыши, как из-под кепки деревенского ухаря, локонами повалил пар. Начали скапливаться группы изнывающих от ожидания снабженцев. Суровые лица полярных шоферов-дальнобойщиков смягчались теплым юмором. Кудрявый пар напоминал им кастрюльный уют далекого домашнего очага, а пухлые сталактиты снега — и вовсе зимнюю сказку.

Механик базы озабоченно, но безвольно отирался у водоема, время от времени скрываясь в облаках пара. Без директора он не решался хотя бы отключить отопление: морозы в октябре доходили уже до тридцати.

Вернувшемуся из облснаба директору доложили о вулкане уже в аэропорту. Не переодеваясь после расположенного южнее областного центра, в легком командировочном пальто и в шляпе, Александр Александрович Мишутин помчался на базу.

Когда его «газик» с лихим скрипом осадил у водоема, к крыше уже была приставлена лестница. Бренча пуговицами пальто о ступени, заранее потея от жары и неприятностей, директор полез наверх. Механик с замом, а также шофер со слесарем страховали внизу. Вокруг водоема было оживленно, радостно, как в зимний выходной день у пригородного гейзера. Сталактиты снега под крышей нарядно колыхались. Чей-то не подчиненный директору голос любезно посоветовал:

— Не мешало б захватить веник…

На крыше, уже раздвинув шиферные листы, ждали Петр Тарасович с Антоном.

— Открывай! — властно велел директор.

Напарники с трудом рванули разбухший деревянный люк. Жахнул смерч пара, тут же подхватил, унес шляпу директора.

— Ура! — взревели шофера и снабженцы, пускаясь за шляпой.

Теплый ветер из люка развеял редкий директорский волос, выращенный на висках для прикрытия голого темени.

— Отсечь пятьдесят процентов отопления! — крикнул руководитель базы в приказном порядке, безадресно и оттого клокочуще гневясь. Лысый и одновременно косматый, с вымазанным о ржавую лестницу животом, с пучком стекловаты, прилипшим к потному лбу, он был настолько устрашающ, что один из двух регистров отопления тот час же отсекли.

Водоем, а вслед ему и директор, начали медленно остывать.

И все же уменьшение тепла наполовину не принесло желаемых результатов. Кратер хоть и перестал куриться, но низко нависшее перекрытие продолжало напитываться испаряемой влагой. Стекловатный утеплитель набряк; прогиб деревянных балок легко фиксировался невооруженным глазом. Сверху стала отваливаться штукатурка, ощеривая под карнизами голодную дранку. На стенах замерзали голубовато-грязные потеки, — талое похмелье сталактитовой «сказки». Новенький водоем был в плачевном во всех смыслах состоянии. Он напоминал перекисшую квашню.

В сложившейся обстановке директор Мишутин взвалил все текущие дела базы на своего зама, а сам вплотную занялся непокорным объектом.

Положение было серьезным. Выключать отопление нельзя: тридцатиградусный мороз. Оставлять водоем сырым — также: к весне он совсем облезет, что соответствующим пятном ляжет на базу в лице директора. Оставлять базу без воды не позволят пожарники. Кроме того, от тяжести перекрытие могло чего доброго рухнуть: под кровлей продолжала скапливаться вода во всех своих известных в природе нежидких формах — искусственного снега, инея, изморози, просто льда и чуть ли не фирна.

Директор мобилизовал умственные ресурсы сотрудников. Технический консилиум высказался в пользу металлического перекрытия по баку с выпуском дыхательных трубок в атмосферу.

Будучи не в состоянии вызвать учителя-чернушника, уже получившего расчет, директор вызвал совестливого от молодости ученика-инженера.

— Антон, — сказал он, твердея голосом и умоляя взглядом, — ты начинал, ты и добивай. Находи сварщиков, выписывай наряд, приступайте!

Сварщики запросили сильную сумму, мотивируя трудными условиями работ: над теплой водой, да еще все время ползком, так как крышу решено было не разбирать. Они даже пытались отыскать в расценках тропический коэффициент на влажность. Обстановка приравнивалась к аварийной, поэтому директор самолично мужественно проделал весь обычный путь шабашно-зарплатных уступок.

Хлопнули по рукам — приступили. Варили по вечерам: оба сварщика работали на постоянной. Сразу же втащили через люк швеллеры и прихватили их к стенам бака в качестве металлической обрешетки. Ее сделали на полметра ниже верхней кромки, чтобы осталось пространство хотя бы для ползанья. По швеллерам набросали стальные листы, и пока специалисты сваривали их между собой, Антон проделал в крыше четыре дыры и пропустил сквозь них метровые отрезки труб — он назвал их ноздрями бака.

По поводу ноздрей у Антона с директором возникли трения. Директор решил делать четыре ноздри, каждую диаметром 10 сантиметров. Антон предложил вместо четырех по 10 сделать одну в центре диаметром 30 сантиметров. Он хотел облегчить себе работу, а дыхательно-пропускная способность бака даже стала бы больше. Свой резон инженер подкрепил расчетами. Но Александр Александрович ни о каких пи-эр-квадратах и слышать не хотел, заявив, что ему будет спокойнее, если над водоемом будут куриться именно четыре ноздри.

— С этими пи-ер-квадратами как бы не рвануло, — сказал он, вспоминая улетевшую шляпу.

…В последний день, когда оставалось приварить цельнолистовое перекрытие к стенкам бака, Антон решил не выходить — то была чисто сварная работа. Он сходил в баню и не спеша выпарил из себя водоемную нервотрепку.

…А в первом часу ночи, когда он засыпал в свежем белье за книгой, в окно вдруг требовательно застучали. Это был курьер от директора.

— Пожар!! — выдохнул он и еще успел: — Горит пожарный водоем! — после чего надолго задохнулся.

— Что за черт! — суматошно забормотал Антон, продирая ноги в кальсоны. — Какой-то черный юмор. Там же гореть нечему — вся древесина сырая. Или ты смеешься надо мной?..

— Какой смеешься, — засуетился курьер, едва отдышавшись, — Сань Саня требует тебя, — тушить… Не знают как тушить! Пожарники уж водоем перекачали — а оно горит! Горит!

В тот вечер события развивались, как в классическом водевиле, когда весь сыр-бор громоздится на взаимно неполной информированности сторон. Сварщики, оставшиеся варить перекрытие по баку, и не предполагали, что за его стенками помещен опилочный утеплитель в рубероидной одежде и не пропитанный гипсом. Антон же, оставляя сварщиков одних, и не потрудился предположить, что опилки могут загореться от жара сварки. Инженерное его воображение застряло в пятимиллиметровой толще железа. Действительно, в переувлажненном водоеме гореть было нечему. Нечему, кроме опилок, — они сохранились сухими в рубероидной оболочке.