Пётр Курков - Категория жизни: Рассказы и повести советских писателей о молодежи нашего времени

— Как сказать, — возразил механик, но спорить не стал, потерявшись, наверное, в таких мудрых размышлениях.

Тамара слушала, смотрела то на механика, то на Веньку, то на летное поле. Из пилотской хорошо были видны ангары, мастерские, здание старого вокзала. Рулежная дорожка, очищенная от снега, уходила далеко, казалось, прямо в лес. А вокруг, сколько хватал взгляд, искрилась на солнце снежная белизна. На той стороне взлетной выделялся полосатый домик диспетчеров старта, и Тамара сказала, что он похож на тигра.

— Копия, — согласился Венька, — только что не рычит.

— Работай, — неожиданно приказал Дед Веньке и снял ноги с педалей. — Я — в Мурманск покручу.

— Принял, понял, выполняю! — ответил Венька все еще несколько шутливо, но крепко ухватил штурвал, вырулил на полосу и установил самолет строго по осевой линии. И потом точно как Дед — медленно — вывел двигатели на полную мощность. Придержал самолет на секунду…

— Взлетаем! — сказал, когда самолет стронулся с места и побежал все быстрее; замелькали фонари, и через несколько секунд бетонные плиты слились от скорости в серо-желтую ленту.

Штурман отсчитывал скорость:

— Двести пятьдесят! Двести семьдесят! Отрыв!

Венька резко потянул штурвал на себя, и самолет взмыл в синеву неба; ощущение скорости сразу исчезло, потому что не стало видно землю. В лобовых стеклах была одна лишь синева зимнего дня, а справа — огромное красное солнце. Оно слепило глаза…

— Убрать шасси! — скомандовал Венька; механик, повторив эти слова, выполнил команду.

— Убраны, — сказал он, когда загорелись красные лампочки, и добавил то, что говорило большинство механиков: — Работа закончена!

— Отдыхай, — подал голос Дед, понимая, что механику, не успевшему поспать, предстоит еще немало побегать вокруг самолета — осматривая, заправляя. — Покемарь, — разрешил он.

На это механик ничего не ответил, а, повернувшись к Тамаре, спросил, как ей понравилось.

— Прекрасно, — ответила та. — Просто здорово.

— Одобряешь? — спросил механик.

Тамара не поняла, что она должна одобрять, да и сам механик, верно, не смог бы растолковать.

— Что ты к ней пристал? — одернул его Венька, не отрываясь взглядом от приборов. — Смотрит… Ну и пусть себе смотрит.

— Нет, правда, здорово, — повторила Тамара. — Я даже не ожидала.

— А ты что, первый раз? — буркнул механик.

— Нет, но тогда были облака, а теперь — солнце, — ответила Тамара и ушла из пилотской, сказав, что пора приниматься за работу.

Какое-то время летели молча.

— Пропал! — коротко определил ситуацию Дед.

— Как швед под Полтавой, — поддержал механик. — Жил человек — и нету его. Ой, что творится на свете. Теперь, — механик тронул Веньку за рукав, — она будет летать только с нами.

— Да она и так не в первый раз, — подал голос штурман, высунувшись из своей кабины. — А Веня замечать не хочет…

Штурман явно шел на мировую.

— Поговорите, — отмахнулся Венька и повернулся к командиру. — Ладно, они, но вы, Дед… Ай-яй-яй!

Так посмеялись, пока летели, а потом забыли. Лететь-то всего лишь час: не успеешь набрать высоту, надо снижаться. В Москве погода по минимуму, а тут еще передали, что и Мурманск затуманил. Дед вздохнул и сказал то, что говорил крайне редко.

Механик молчаливо покивал головой, поддерживая Деда в его конкретном мнении относительно такой работы.

— Час пролетим, сутки сидеть будем, — сказал Венька недовольным голосом и поморщился, как от зубной боли. — Настоящая жизнь начинается.

— Заправка, — подумал вслух Дед, оглянулся на механика и стукнул себя ладонью по шее.

— По горловины, — понял его механик и пошевелил усами.

— А если пассажиров полностью? Как запишем керосин? — вмешался Венька, понимая, что получится перегрузка.

Дед ничего не ответил, снова оглянулся на механика и показал кивком на Веньку.

— Заправка — это главное, — тут же принялся за Веньку механик. — Ты не забыл, как на Севере шарахались? Там тоже нашелся умник, о перегрузке говорил и указывал экипажу, сколько надо заправлять. А чем это кончилось…

— Ладно, — остановил механика Венька и засмеялся, представив, как механик отбирает свое свидетельство у инспектора.

Механик тоже улыбнулся в усы.

— Гоните пилотское! — живо сказал он, будто бы и вправду обращался к инспектору. — Вы уже упали!

Историю эту с инспектором, не упоминавшуюся, кстати, ни в одном приказе, знают все летчики. Венька тоже слышал, но не верил, считая, что это всего лишь байка, придуманная для того, чтобы «утереть нос инспектору». Летчикам хотелось, чтобы инспектор судил их по-человечески, а не смотрел на них так, будто бы его спустили с небес для наведения порядка в авиации в три дня. Байка эта проста, и приписывают ее северным летчикам.

Однажды подсел в самолет инспектор по безопасности полетов, и, как рассказывают, был он молод и с Севером не очень-то знаком. Но считал себя великим докой в делах безопасности, добился в жизни вот такого положения — инспектор. И когда взлетели, он заметил, что керосина заправлено тонны на три больше. Перегрузка! Недолго думая, он отобрал свидетельства у командира корабля и механика.

— На земле разберемся! — пригрозил и ушел в пассажирский салон.

Как это бывает на Севере, наползла с моря низкая облачность, сыпанула снегом, и пришлось идти на запасной. Пока летели туда — и там началась метель. Развернулись на третий аэродром… Инспектор, почуяв неладное, зашел в пилотскую и спросил, в чем дело. Командир вежливо ему ответил, дескать, метет…

— Надо бы свидетельства вернуть, — осмелел механик и постучал пальцем по топливомеру. — Вы, товарищ инспектор, уже упали!

Инспектор оказался веселым человеком: засмеялся и отдал документы.

— Наградить, правда, не могу, — сказал. — Мотивировка не та.

— Это ничего, — успокоил его механик. — Нам бы только не мешали.

Спасибо, мол, и на том.

Мурманск туманил не на шутку, и ждать пришлось долго. Дед, надеясь, что появится хотя бы какой-то просвет и удастся вылететь, переносил время взлета на два часа, ходил от метеостанции к диспетчерам, а после пристроился в комнате отдыха играть в шахматы. Смирился, одним словом. Штурман болел за него и подсказывал хитрые ходы. Венька смотрел молча, потому что советовать не любил и не терпел, когда пытались водить его рукой.

— Ставьте сюда, командир! — с азартом говорил штурман. — Накроете, точно накроете!

— Сюда-туда, — в задумчивости приговаривал Дед и делал какой-нибудь ход. — Вот так!

— А-а! — разочарованно тянул штурман таким голосом, будто бы ему выдернули зуб.

— Клетка свободная, — простодушно говорил Дед, весело поглядывая на навигатора, который сам никогда не садился — боялся, наверное, проиграть.