Елена Афанасьева - О любви я молилась

Неделю Дима ждал, что я на парковке объявлюсь, — явлюсь-таки за своим авто! Он приходил на работу, метался по площадке от машины к машине, а в голове была только одна мысль: «Ну где ж она, где? Все не приходит и не приходит... » Взял и позвонил...

Ну, а я... Я, конечно, могу быть временами предприимчивой, находчивой и авантюрной... Временами. Ну, а постоянно-то я — наивная и ограниченная, как все хорошо воспитанные бабы, в общем, до корней волос интеллигентка. Так что ушла я с парковки и даже не подумала, что флирт могу как-то продолжить, развить, придумать что-либо еще занимательное. Да, можно было просто забежать на парковку как бы ненароком — предлог-то искать уже не надо, там машина моя стоит, — ну и. повыламываться, повыкручиваться там, задать паковщику пару «женских» вопросов в духе: «А что там под капотом?», «А что это за лампочки на табло загораются?» Тем более что ни на первый, ни на второй вопрос я ответов реально знать не знала. Благодатная тема — об автомобиле и автомобилизме, она так мужиков захватывает и воодушевляет, так греет мужское самолюбие! А при этом — давая мужчине раскрыться и разгореться на любимой ими всеми, мужиками, теме — очень удобно строить глазки, завлекать. Заодно еще какой-либо комплимент можно подкинуть, ну, нормальный уже, не про уши... В общем, могла бы что-то сообразить — времени для разработки сцена­рия на заданную тему у меня было достаточно, и я могла бы неплохо к встрече с заинтересовавшим меня красавцем подготовиться — продумать все свои слова и действия, разучить роль и красиво все разыграть. Однако ни о чем таком я не подумала и даже, напротив, «в ту сторону» думать перестала. Дав парковщику свой номер телефона, подумала про себя: «Да не позвонит он никогда — мужи­ки-то у нас все какие-то робкие, нерешительные. ненаступательные — за жен­щинами ухаживать не умеют и не хотят, привыкли, чтоб за ними бегали.»

Дима оказался «наступательным», и активным, и деятельным — в общем, мужиком в полном смысле слова. Позвонил, предложил встретиться и даже сразу к себе домой позвал. Такое неожиданное предложение привело меня в некоторое замешательство — я смутилась и уже почти разочаровалась, но Дима тут же поправился:

— У меня дома мама, я вас с ней познакомлю.

Ах, вот оно как! Тогда другое дело. Правда, мама. на первом свидании. лучше бы отложить такое знакомство на более поздние времена.

— Послушайте, мне через неделю на права экзамен сдавать. Не согласи­лись бы вы поездить со мною вместо инструктора?

— С удовольствием!

На следующий день я осторожно выруливала с парковки в родной пере­улок, а рядом на сиденье расположился мой новый инструктор с красивыми ушами: такая вот взаимно приятная компания. И начало романтических и страстных отношений!

Безмерная любовь

Я не ошиблась — в любви «этот мужчина» в самом деле раскрывался красиво. Необычайно красиво и необычайно самоотверженно.

«Я люблю тебя безмерно», — так написал мне Дима в поздравительной открытке на день рождения на четвертом году нашего брака и за год до роко­вых событий.

Эти слова не были преувеличением, я его любовь так и ощущала.

Дима сделал мне предложение руки и сердца на десятый день нашего знакомства. Объяснялся пространно и немного путано, волновался. Сказал, что он не хочет встречаться «просто так». И вообще... женщина должна быть уверена в мужчине и в том, чего она может от него ожидать. Ведь женщина должна чувствовать и понимать, что отношение мужчины к ней «надолго и всерьез». И коли «отношения» начались, то строить их надо также «все­рьез» — с прицелом в будущее, в расчете на это общее будущее. А коли так, то чего тянуть, и откладывать, и жить неопределенно.

Я тогда сказала ему: «Ну, ты — Македонский! Сразу — гоп, и в дамки!» Но конечно, мне очень понравилась его решимость, и напор, и видимая откро­венная влюбленность — «в омут с головой», и серьезное, ответственное отно­шение к любви и ко мне.

Конечно, по части сделанных мне когда-либо предложений Дима побил все рекорды скорости, что мне льстило и возвышало в собственных глазах. Только я была не готова вот к такому радикальному и масштабному вторжению в мою жизнь мужчины, в общем-то, малознакомого, пусть и очень влюбленного.

Моя готовность Диму интересовала мало. Не успела я и глазом моргнуть, как он с чемоданами оказался у меня в доме, оставив свою мамашу хныкать в трехкомнатной квартире. Этому перемещению я пробовала возражать: расска­зывала о достоинствах и преимуществах «гостевого брака», который намного лучше подходил к нашим годам, да и меня устроил бы намного больше, ибо за десять лет одинокой жизни я привыкла к спокойному, ни от кого не зави­симому существованию. Только Македонский он и есть Македонский! Дима полыхал чувствами. Ни о каком «гостевом» или там «гражданском» браке и всяком таком хлипком мирном сожительстве с ненадежным статусом он и слушать не хотел. Я подозревала, что он, будучи собственником и ревнивцем, стремится себя обезопасить, застраховать понадежнее свои отношения со мной и свою любовь, в которую он погрузился с головой. Что ж, Дима быстро просек мягкость моей натуры: «оседлать» и «объездить» с виду норовистую кобылку ему не составило труда.

Мне пришлось подчиниться. Возникла новая жизнь — настоящая семей­ная, такая, которой я до сих пор не знала, хотя и была ранее в браке, длившем­ся десять лет. Лишь с Димой я поняла, что такое жить и быть «как за каменной стеной».

А еще я столкнулась с необыкновенными, непривычными для меня чув­ствами.

Димина любовь не просто меня удивила — она ошеломила меня своей цельностью, самоотверженностью, беспримерной жертвенностью и всепогло­щающей страстностью.

Было удивительно обнаружить в этом красивом и мужественном человеке бесконечную покорность, полную и совершенную подчиненность женской воле, которая его нисколько не тяготила. Для меня это было непривычно, ибо до сих пор мне не приходилось сталкиваться с мужчинами, для которых бы весь мир и вся вселенная сосредотачивались и концентрировались лишь на женщине, пусть даже и глубоко любимой. Ведь есть же и другие интересы и вещи, которые требуют внимания, которыми живет и дышит человек. Есть работа, природа, хобби, книги, всякая всячина. Для Димы же этих «других» вещей не было. Только любимая женщина — она одна. Через нее и жизнь, и хлеб, через нее — вода и воздух. Это про него, без преувеличения, слова: «Я люблю, а значит, я дышу.»

У меня возникало такое впечатление, что Дима дышит только тогда, когда я рядом, а без меня его жизнь словно замирает и прекращается — становится неполноценной.

Там нет меня, где нет меня вокруг тебя Невидимо.

Ты знаешь, без тебя и дня Прожить нельзя мне, видимо.