Николь Уильямс - Взлёт

– Может, хоть совет какой-нибудь дашь? – Джуд встал рядом со мной у кухонной двери.

– Дам. – Я мрачно наблюдала, как открывается дверь, ведущая в гараж. – Пристегнись.

– Чья, черт побери, машина сто… – Мама замерла в двери. Да так резко, что отец врезался в нее и отскочил назад.

– Пап, мам. – Я откашлялась, придавая лицу совершенно обычное выражение – дескать, все нормально. – Вы рано вернулись.

– Твоему отцу стало нехорошо, – отрывисто ответила мама, буравя меня глазами.

Я снова откашлялась.

– Вы ведь помните Джуда?

Мама зашла на кухню и окинула Джуда своим фирменным взглядом. Таким же она смотрела на него в тот первый день. Взглядом, который говорил: «Убирайся в свою дыру, откуда вылез».

– Трудно быстро забыть лицо уголовника, которого уводят из твоего дома в наручниках.

Глупо было рассчитывать, что при такой злости она удержит себя в руках.

– Что ты здесь забыл?

Джуд шагнул вперед.

– Собираюсь отвезти Люси на школьный бал, мэм.

– Нет уж, – отрезала мама, – ничего подобного не будет. А где твои друзья, кстати? – Она прошлась по дому, оглядываясь через плечо, словно всерьез рассчитывала увидеть их на диване в гостиной. – Сидят на заднем сиденье, чтобы еще раз покалечить мою дочь? Или поджидают на школьной парковке, чтобы выдрать вторую половину волос, а?

Джуд поморщился, опустил глаза.

– Мам, – вмешалась я, – они не были друзьями Джуда. И прекращай, пожалуйста, меня воспитывать. Поздновато спохватилась.

– Не смей разговаривать со мной в таком тоне, Люсиль! – рявкнула мама, тыча в меня пальцем. – Ты под домашним арестом за то, что врала отцу и мне, и не выйдешь из дома, пока я не разрешу. – Она реально тыкала во все стороны указательным пальцем, словно это был ствол пистолета. – И да, это, – мама злобно покосилась на Джуда, – были его друзья. Ты решила не читать полицейский отчет, а я прочла. Те молодые люди вместе с Джудом несколько лет назад попались на преступлении. В первый раз. Торговля наркотиками, так, кажется? – Мама не спрашивала, а утверждала очевидное. – Джуда с его так называемыми друзьями давно пора упечь в камеру, а ключ выбросить. Он не заслуживает того, чтобы вести на школьный бал хорошую, трудолюбивую девочку с большими перспективами на будущее.

Я дернулась вперед, на языке вертелось что-то злобное и ядовитое, но Джуд утянул меня обратно.

– Я и не говорил, что заслуживаю этого, – сказал он, глядя маме прямо в глаза. – А те никогда не были и не будут моими друзьями. Но когда они выберутся из тюрьмы и наши пути пересекутся, я с лихвой отплачу им за все, что они причинили Люс.

Но мама не собиралась сдаваться. В ее глазах полопались сосуды – верный признак, что злится она капитально.

– О да, ты меня прямо успокоил. Преступник предлагает отвечать насилием на насилие.

– Иногда другого ответа просто не существует. – Джуд чуть сильнее сжал мою руку.

Мама помрачнела:

– И иногда из-за этого убивают людей, которых ты любишь больше всего.

За ее спиной тенью проскользнул отец. Я и не заметила, что он тут. Шаркая ногами, папа обошел маму и, проходя мимо, похлопал меня по плечу.

– Всем спокойной ночи.

Впору было оплакать моего отца – развалину, пустую раковину, в которую он превратился. Отец вычеркнул из своей жизни почти все, что в ней было осмысленного, впал в безумие, в болезненную одержимость неважным. Наверное, можно было подумать, что я к этому давно привыкла. Но это не так.

Мама прижала ладони к лицу.

– Люси, пора попрощаться.

Я схватила Джуда за руку и потянула за собой к входной двери. Побыстрее бы выбраться из этого сумасшедшего дома.

– Спокойной ночи, мам.

– Люсиль Рослин Ларсон! – закричала она нам вслед. – Убирайся наверх немедленно. А вы, мистер Райдер, убирайтесь вон из моего дома, пока я не вызвала полицию!

Злости в ней не осталось – мама была в отчаянии.

– Нет, мам! – завопила я в ответ, спуская с поводка весь накопившийся внутри гнев. – Я иду на школьный бал, и я иду туда с Джудом, потому что я с ним, а он – со мной, а если ты не желаешь с этим мириться, тогда можешь попрощаться с единственным ребенком, который у тебя еще остался!

Я жалила ее в самое уязвимое место – и это сразу отразилось на мамином лице.

– Из-за этого парня тебя чуть не убили, Люси. – Ее голос сорвался на шепот.

Но меня раздирала злость, и до шепота мне было ой как далеко.

– Между прочим, этот парень спас мне жизнь!

Рывком распахнув дверь, я, не выпуская руки Джуда, практически спрыгнула вниз со ступенек.

Из гостиной донеслось умоляющее «Люси!».

– Вернусь к часу, – бросила я через плечо.

Теперь, когда битва была выиграна, гнев внутри понемногу унимался и только глухо порыкивал. Но это победа лишь в одном сражении, а не во всей войне. И завтра утром, черт побери, мне придется расплачиваться за все сполна. В таком случае надеюсь, что эта ночь того реально стоит.

– Все будет нормально, – вздохнув, подытожила я, заворачивая за угол дома, на подъездную дорожку.

– Когда ты сказала «пристегнись», – Джуд вытащил из кармана связку ключей, – ты не предупредила, что надо готовиться к долбаному апокалипсису.

– Не рассчитала. – Я наморщила нос. – Извини, что так получилось.

Он только отмахнулся. Но от меня не укрылось, что мамины слова серьезно его задели. Как будто стоило рассчитывать на что-то другое.

– Знаю, такие кошмарные вещи нормальные люди друг другу не говорят, – продолжала я. – Но мои родители, они… с ними все сложно, – подвернулось-таки на язык элегантное определение. Хотя вряд ли я смогу когда-нибудь объяснить весь тот хаос, что творится в семейке Ларсон.

– Люс, – Джуд остановил меня. – Мне отлично известно, какой я засранец, и в том, что называют меня именно так, нет ничего ужасного, несправедливого или неправильного. Но мне хочется думать, что человек способен меняться, и, клянусь тебе, я уже стараюсь избавиться от своей засранистости.

У него были такие серьезные глаза, что я подумала, он сейчас встанет на одно колено.

– Засранистости? – переспросила я, пихнув его локтем в бок. – Должно быть, я невнимательно читала толковый словарь.

– А этого слова там и нет. Оно из личного городского словаря Джуда Райдера.

– Здорово, – рассмеялась я, шагая на цыпочках, чтобы восьмисантиметровые каблуки не застревали в гравии. – Но чтобы ты знал: в моем личном списке засранистости тебя нет.

– Пожалуй, это самый романтичный бред, который я слышал. – Ладонь Джуда скользнула мне на талию. – Горячая крошка в охренительно красивом платье, которая врет и не краснеет, говоря, что я не засранец… Знаешь, это заводит.

– Рада, что… – Я только сейчас заметила машину, припаркованную на подъездной дорожке, и едва с каблуков не свалилась. – Это что такое?