Николь Уильямс - Взлёт

– Откуда ты знаешь этого парня?

Глубокий вдох.

– Это мой брат.

– Джон Ларсон был твоим братом? – Джуд смотрел на меня не мигая.

Вот теперь я не сдержалась – расплакалась. Это утро принесло уже слишком много ужаса, и даже будь я из стали, не смогла бы удержать себя в руках. Я поглядела на фотографию в пальцах Джуда. Мой брат, в футбольной форме, в выпускном классе. Пять лет тому назад.

– Да. – Я утерла слезы.

Джуд побледнел, снимок выпал у него из рук.

– А твоего отца зовут Уайат?

Я кивнула, поднимая фотку. Джуд развернулся, засадил кулаком в стену. Его рука прошла через гипсокартон, подняв облако белой пыли.

– Как ты могла скрывать от меня такое? – рявкнул он, дрожа всем телом.

Я была сбита с толку, растеряна, расстроена – не знаю, какое из этих чувств преобладало.

– Я же говорила, что мой брат умер. – Положила фотографию Джона на колени. – Извини, что не сообщила обстоятельства его смерти во всех подробностях.

Джуд подошел к окну, долго глядел на улицу. Его плечи учащенно поднимались в такт дыханию.

– Подробности бы в этой ситуации не помешали, – наконец произнес он.

– Да о чем ты, черт возьми? – прошептала я. Все рушилось, разваливалось на глазах, и можно было лишь гадать, чем все закончится.

Он обернулся, посмотрел мне прямо в глаза:

– Мое полное имя – Джуд Райдер Джеймисон.

Это имя ударило меня, будто током.

– Мой отец, – продолжал он, вцепившись в подоконник, – попал в тюрьму за то, что стрелял в подростка и убил его.

Я встряхнула головой, так что волосы мотнулись туда-сюда.

– Хватит, – попросила, задохнувшись. Все вышло из-под контроля, мне хотелось соскочить с этого поезда, пока он не рухнул в пропасть.

– Моего отца зовут Генри Джеймисон. – Джуд помолчал, глядя в окно. – Мой отец убил твоего брата.

Фотография Джона выскользнула из рук, спланировала на ковер. Я была на грани истерики, но онемела от ужаса и не могла двинуть пальцем. Лишь твердила себе, что это не по-настоящему, что это просто невозможно. Я не могла влюбиться в человека, чей отец убил моего брата. Бог не настолько жесток.

– Твой отец, – начала я, не уверенная, смогу ли вынести это, – разрушил мою семью.

Джуд стукнул кулаком по подоконнику.

– А твой привел в действие всю эту гребаную цепочку событий! – заорал он. – Мой отец десять лет отпахал на твоего папашу, но попал в случайную выборку при проверке на наркотики, и мистер Уайат Ларсон просто взял и уволил его.

– Джуд, но он же был под коксом и метом. И он чуть не убил человека прямо на работе, – сказала я, вспоминая каждое произнесенное на суде слово, каждое показанное фото. Наверное, тринадцатилетней девочке не стоит присутствовать на заседании по делу об убийстве, но родители об этом не подумали, да я бы все равно не осталась дома. Разве смогла бы я прятаться и делать вид, что ничего не произошло, когда судили убийцу моего брата?

– Мою мать тогда только что выпустили под залог! – крикнул Джуд. Вены у него на шее вздулись. – И у отца были тяжелые времена, но он бы выкарабкался обязательно, если б твой отец не взял и не уволил его в награду за целых десять лет службы. Через два месяца банк забрал у нас дом, и мы буквально оказались на улице. Отец отвез меня в приют в тот же день, когда застрелил твоего брата.

Мне хотелось сбежать отсюда куда подальше, но куда? Хотелось проснуться от этого кошмара, но это был не сон.

– Он застрелил моего брата, – повторила я. Слова жалили как змеи.

– Потому что на его месте должен был быть твой отец! – взорвался наконец Джуд, вываливая все, что камнем лежало на душе. Его плечи опустились, голова упала на грудь. – Это должен был быть твой отец, – тихо повторил он.

– Да нет, – у меня дрожали губы, – на его месте должна была быть я.

Джуд застыл.

– О чем ты, черт побери?

Я прислонилась спиной к стене, внезапно поняв, что иначе упаду.

– В то воскресенье мама попросила меня отвезти отцу обед – папа работал чуть ли не круглыми сутками, чтобы успеть вовремя закончить проект. Папин офис был рядом, можно было бы доехать на велосипеде, но мне не хотелось, и я уперлась. – Я закрыла глаза – лента событий того дня раскручивалась в памяти. – А Джон согласился сделать это вместо меня. И это был последний раз, когда я видела его живым. Твой отец всадил в Джона три пули, когда появился на пороге папиного офиса. Это я должна была сидеть в отцовском кресле, дожидаясь, пока он придет, когда Генри Джеймисон, от наркоты даже не соображавший, кто перед ним, выстрелил и убил моего брата. – Мне вдруг все стало безразлично. – Там должна была быть я.

Тишина повисла оглушительная, мне захотелось зажать уши. Наконец Джуд сдвинулся с места. Прошел мимо меня, остановился на пороге:

– Я с радостью обошелся бы без всего этого дерьма.

Дверь за моей спиной хлопнула, по лестнице застучали шаги. Джуд уходил – из моего дома и из моей жизни – навсегда.

Я заплакала. Слезами, которые сдерживала долгие пять лет.

Я стояла перед зеркалом и изучала собственное отражение. Девушка в зеркале выглядела точно как я, но уже не была той Люси, которую я помнила. Что-то испортилось во мне за часы, что прошли с ухода Джуда. Что-то жизненно важное, то, что делало меня мной.

Я чувствовала себя совершенно опустошенной, потерянной, неспособной испытывать вообще никакие эмоции. Все, над чем я работала и чего добивалась, рухнуло, и я оказалась в беспросветном тупике. Впервые в жизни я задумалась: а заслуживает ли спасения тот мир, который я пытаюсь спасти?

– Люси в небесах? – Негромкий стук в дверь оторвал меня от размышлений. – Ты готова?

«Нет», – хотелось ответить мне, но я бы никогда так не сказала. Когда дело касалось моего брата, я просто не могла ответить «нет». Ни когда меня попросили сказать прощальную речь на похоронах Джона, ни каждый год в день его смерти, когда мы с отцом навещали могилу. Только так я могла сказать брату, что люблю его и думаю о нем каждый день.

В последний раз взглянув на девушку в зеркале, я отвернулась. Та девушка – уже не я.

– Привет, пап, – поздоровалась я, открывая дверь. Как и четыре предыдущих раза, отец оделся в черный костюм и даже ухитрился почти правильно завязать галстук. – Мы снова вдвоем?

Я окинула взглядом прихожую. Мама никогда не ходила с нами на могилу Джона и, насколько я знаю, ни разу не была там с того самого дня, как гроб опустили в землю.

– Твоя мама справляется с этим по-своему, – ответил папа, вытирая ладони о пиджак. – Мы с тобой – по-своему.

Мне очень часто хотелось справляться с этим как мама.

– Пойдем, а то уже поздно.

Он стал спускаться по лестнице. Захватив сумочку, я пошла следом.

– Ты за рулем, – предупредил отец, хотя в этом давно не было нужды. В последний раз он водил машину в день смерти Джона.