Алексей Митрофанов - Пречистенка

О нас много говорят, нас характеризуют тем, что мы с быстротою молнии стираем с лица земли дворцы банкиров, помещиков и царей. Это верно. Воздвигнем же на месте их новый дворец рабочих и трудящихся крестьян, соберем все, чем богаты советские страны, вложим все наше рабоче-крестьянское творчество в этот памятник и покажем нашим друзьям и недругам, что мы, «полуазиаты», мы, на которых до сих пор продолжают смотреть сверху вниз, способны украшать грешную землю такими памятниками, которые нашим врагам и не снились».

Идея, разумеется, понравилась «товарищам». Однако дело шло на редкость медленно — так же, как в свое время и со строительством храма. Сначала думали поставить «коммунистический дворец» напротив Кремля, в Охотном Ряду. Потом все-таки утвердили место храма Христа Спасителя. Только в 1931 году был объявлен первый конкурс. В конце концов выбрали проект архитектора Б. Иофана. Общая высота сооружения — 420 метров, из которых около 60 метров — громадная фигура Ленина. При этом само здание является своего рода постаментом.

Далеко не все были в восторге от громадной башни, которую измыслил маэстро Иофан. В первую очередь, возражали архитекторы. Виктор Веснин писал: «Это явление, по-моему, очень опасное и, может быть, более опасное, чем ретроградизм». А Ле Корбюзье отзывался о доме-фигуре еще более определенно: «Нелегко согласиться с тем, что будет построена вещь столь несообразная, как та, которой сейчас полны журналы». И признавался, что проект вызывает у него «невыразимое удивление, большую печаль, горечь и упадок духа».

Западные архитекторы в то время вообще следили очень пристально за тем, что строится или, по крайней мере, проектируется в России, в первую очередь, в Москве. И были, мягко говоря, обескуражены, узнав о результатах конкурса. Кое-кто даже утверждал, что «честное соревнование теперь невозможно», намекая на близость Иофана к советской верхушке и на тот факт, что его мастерская находится в самом Кремле.

Впрочем, не все иностранцы придерживались столь критического отношения. К примеру, Уолтер Дюранти, корреспондент «Нью-Йорк Таймс» так описывал свои впечатления: «Когда я имел честь быть принятым великим советским вождем Сталиным в его кабинете в Кремле, он показал мне предварительный макет Дворца Советов, увенчанный колоссальной статуей Ленина. Это был проект настолько грандиозный, что, несмотря на все, что я знаю о достижениях большевиков, я усомнился на минуту: возможно ли нечто подобное».

Советские же граждане, за исключением узкого архитектурного сообщества, а также интеллигенции дореволюционной закалки, по большей части восторгались Дворцом Советов. Луначарский, например, писал: «Здание грандиозное, но легкое и устремленное вверх».

А драматург Лев Славин в одном из своих сценариев упоминал этот проект — о нем беседовали два героя пьесы: «А над всей этой радостной прекрасной дорогой господствует грандиозный белый Дворец Советов с фигурой Ленина над ним, окруженный скульптурами, террасами, аллеями, ниспадающий полукруглым амфитеатром к водам Москвы-реки…

— Здесь будут идти вниз гранитные уступы. Забьют фонтаны. Расстелются газоны. В Москву-реку вольются воды Волги. Она станет полноводной. Большие трехэтажные волжские теплоходы поплывут по ней. Вы видите это, Петя?

— Вижу…

— Красиво?

— Очень красиво».

* * *

Между тем, храм был взорван. Да не просто взорван, а с какой-то даже помпой. Краевед Юрий Федосюк отмечал: «Если многие московские храмы разбирались тихо и торопливо, то снос храма Христа Спасителя в 1931 году сопровождался огромной шумихой. Печать напоминала, что на освящении его присутствовал Александр III, и это служило как бы укором храму. Позднее у входа поставили памятник отцу последнего царя, очень плохо выполненный вошедшим в фавор Опекушиным; памятник сняли еще в 1919 году. В этом храме вскоре после революции патриарх Тихон всенародно предал советскую власть анафеме — происшествие, которое художник Корин намеревался запечатлеть в огромном полотне „Русь уходящая“. Словом, храм не зря был объявлен твердыней монархизма и мракобесия. Его торжественно взорвали, чтобы освободить место для строительства Дворца Советов — величайшего в мире сооружения. Взрыва я не видел и не слышал, но гора тяжелых обломков храма долго еще возвышалась на Кропоткинской площади. „Был храм Христа Спасителя, стал хлам Христа Спасителя“, — острили юмористы. Обломки разбирали и вывозили еще несколько лет».

А вот врачу А. Живаго посчастливилось быть свидетелем взрывов. Он писал в дневнике: «Сегодня… взрывали храм Спасителя, уже ранее обезображенный. Из Музея (Музея изобразительных искусств — А.М.) я слышал четыре взрыва… из которых первый… и четвертый… были очень сильными (подо мной тряслось кресло и чувствовалась какая-то подвижка пола). Последний порушил колоссальный барабан центрального купола. Зрелище удручающее! На фоне морозной ночи, ясного неба видел я торчащие зубья — остатки четырех колокольных башен, зияющими оказались оба видных нам фасада: восточный — алтарный и северный — на Волхонку. Горой мусора завалена огромная внутренняя часть храма, и все оставшееся от грандиозного, первого по величине Собора на нашей родине, еще тонуло в дымке поднятой беловатой пыли. Говорили, что с третьего часа взрывов будет еще 4 (сообщили, что первые, очень небольшие по силе, были ранее на последних днях по ночам). Их я дожидаться не стал и с грустью на душе ушел».

Принялись, наконец, за строительство. Но помешала война. К ее началу сделали немного — вырыли котлован и приступили к его укреплению и созданию фундамента. Специально разработанная сталь «ДС» («Дворец Советов») пошла на изготовление боевой техники. А после войны, разумеется, было не до того.

Правда, были жалкие попытки вернуться к этому строительству — сначала в уменьшенном виде, а затем и вовсе на окраине Москвы. Но безуспешно. В шестидесятые годы газеты писали: «Подчинение внутреннего пространства Дворца высотной форме здания-постамента послужило источником очень серьезных противоречий и недостатков в его композиции. Богато отделанные, грандиозные по размерам помещения Дворца не были бы удобными для использования. Размещение помещений в ярусах огромного пирамидального объема затрудняло бы их загрузку, связь и эвакуацию, оборудование и освещение. Преувеличение объема здания повлекло бы за собой неоправданные затраты труда и материалов при его возведении и увеличило бы стоимость эксплуатации. По опыту строительства в Москве, эксплуатация высотных зданий обходится государству ежегодно в миллионы рублей. Скоростные лифты, насосные устройства, подающие воду на несколько сот метров вверх, дополнительные затраты на отопление, на проведение ремонтных работ и т. д. значительно повысили бы ежегодную стоимость эксплуатации Дворца Советов… Недостатком Дворца в проекте 30-х годов является также отсутствие связи этого здания с окружением. Для строительства Дворца Советов был выбран участок вблизи Московского Кремля. Вместе с тем его композиция была задумана без учета архитектуры исторически сложившейся центральной части Москвы. Дворец Советов находился бы в резком противоречии с окружением из-за грандиозности своих размеров, сверхмонументальности форм, уникальности строительных материалов. Следует особенно подчеркнуть исключительную немасштабность этого сооружения, имеющего форму монумента, неслыханно преувеличенного по размерам. Выстроенное, оно подавляло бы гигантской величиной своих форм приблизившегося к нему зрителя, равно как и все окружающие его сооружения. На большом расстоянии оно выглядело бы значительно меньше своего действительного размера, неузнаваемо изменяя панораму Москвы… Композиция Дворца не отвечала в полной мере требованиям того времени, когда она была задумана, ни тем более изменившимся требованиям последующих лет. Этим объясняется отказ от старого проекта и объявление нового конкурса по новой программе».