Алексей Митрофанов - Пречистенка

* * *

Учителя в своей работе опирались на специальное «Руководство», принятое в этой гимназии. Положения его были, вообще говоря, очевидны. Например, такое: «Стараться более учители должны об образовании и изощрении разума учеников, нежели о пополнении и упражнении памяти; для изучения наизусть определяются токмо символ веры, молитва Господня, десять заповедей Божьих, молитвы прежде и после обеда, молитвы на сон грядущий и от сна восставших. Начинать при учении всегда следует с легкого и идти потом к трудному; опрашивать учеников не всегда сряду, однако же лучших всегда наперед, потом посредственных и наконец слабых. Ученики должны отвечать не „да“ или „нет“, но полною речью; лучше, если они отвечают исправно своими словами, нежели теми, какие находятся в книге».

Однако же в те времена (да и сейчас, увы) подобным руководствовались далеко не все преподаватели.

Здесь же преподавательский состав, по большей части, был таким, что «руководства» были ни к чему. В частности, поэт Владимир Луговской писал в своих воспоминаниях: «Отец мой, Александр Федорович Луговской, преподавал русскую литературу… Он был интересным широкообразованным человеком, не только литературоведом, но и историком, и археологом, знатоком живописи, скульптуры, архитектуры, а в особенности русской старины.

Его уроки были удивительно занимательны, он приносил в класс то старую гравюру, то павловскую фарфоровую чашку; любовь его к русскому искусству и вера в творческие силы нашего великого народа оказали на меня глубокое влияние».

А обучавшийся в первой гимназии Илья Эренбург посвятил ей рассказ, где главным героем выступал гимназический надзиратель, некто Скворцов. И, несмотря на церберскую должность, был он «человеком мягким, душевным, и хоть в беседы какие-либо, кроме распеканций, с детьми не вступал, но и не придирался, оставив на два часа, сожалел, а уничтожению карцера, даже коллег удивив, порадовался».

* * *

Жизнь первой гимназии вовсе не ограничивалась уроками и каникулярными прогулками. Там, к примеру, действовал студенческий театр, и руководил им Аполлон Григорьев, известнейший поэт. Так что окрестные жители время от времени могли потешить себя легенькой комедией или же серьезной драмой. А многие господа гимназисты (например, Музиль и Писемский) благодаря тому театру стали впоследствии известными актерами.

В гимназии нередко проходили выставки художников. В частности, тут состоялась «премьера» «Явления Христа народу» Александра Иванова.

А в гимназическом саду намеревались выстроить музей войны 1812 года. В нижнем этаже хотели разместить архив, библиотеку, а также «зал орудий». В верхнем — зал императора-победоносца и походную церковь. Но Министерство народного просвещения в последний момент пожалело земли, музей так и не был построен.

Памятник Энгельсу (стрелка Пречистенки и Остоженки) работы скульптора И. Козловского открыт в 1976 году.

Ранее на месте этой статуи высился особняк купцов Обуховых. Не то, чтоб высился — особенно высоким он на самом деле не был — всего-навсего два этажа, но и застройка окружающая тоже была сильно ниже, чем сейчас. Так что, пожалуй, все же высился.

Особняк был функционален. Первый этаж — со складами и лавками, второй же — жилой.

А в историю России дом вошел благодаря художнику Василию Ивановичу Сурикову. Он поселился здесь, когда приехал из Санкт-Петербурга для того, чтобы принять участие в росписи храма Христа Спасителя. До этого Суриков ни разу в Москве не живал, так что дом на стрелке был не просто «суриковским местом», а «первым суриковским местом» в нашем городе.

Уроженец Красноярска, он приехал в Москву в 1877 году и сразу поселился в этом доме — рядом со своим местом работы. Писал: «Я все еще живу в Москве и работаю в храме Спасителя. Работа моя идет успешно. Думаю в этом месяце кончить».

Однако дело затянулось. Но Суриков об этом не жалел. Еще бы! Ведь «приехавши в Москву, попал в центр русской народной жизни, — я сразу стал на свой путь».

И далее развивал свою мысль: «Я как в Москву приехал — прямо спасен был. Старые дрожжи, как Толстой говорил, поднялись… Решил „Стрельцов“ писать. Задумал я их, еще когда в Петербург из Сибири ехал. Тогда еще красоту Москвы увидал. Памятники, площади — они мне дали ту обстановку, в которой я мог поместить свои сибирские впечатления. Я на памятники как на живых людей смотрел, — расспрашивал их: „Вы видели, вы слышали — вы свидетели“… Стены я допрашивал, а не книги».

Хотя, при всем при том, бравировал сибирскими корнями. Любил говаривать, что, дескать, «краснояры — сердцем яры».

«Стрельцы», более известные как «Утро стрелецкой казни», были написаны в 1881 году и выставлены на Девятой передвижнической выставке. Репин писал Третьякову об этой работе: «Картина Сурикова делает впечатление неотразимое, глубокое на всех. У всех написано на лицах, что она — наша гордость на этой выставке. Могучая картина!»

И Павел Третьяков, не долго думая, приобретает «Стрельцов» прямо с выставки — за восемь тысяч рублей. С этого момента Суриков впервые в жизни приобретает материальную независимость.

Суриков съехал, дом же продолжал существовать. И пользоваться популярностью у москвичей — особенно когда здесь разместили один из первых в городе кинотеатров под названием «Чары».

* * *

Жизнь особняка закончилась в 1972 году. Почему-то, когда москвичи готовились к визиту Никсона, власти решили этот дом снести. Зачем — непонятно. Ничем вроде бы не мешал. Ну да, состояние плохонькое — но ведь не хуже, чем у остальных домов.

Но снесли.

Затем на этом месте думали поставить памятник великому художнику, и почему-то передумали. Или же просто позабыли. Так или иначе, в ноябре 1976 года здесь был открыт другой памятник — Энгельсу, работы скульптора И. И. Козловского. Церемония открытия была, ясное дело, приурочена к 59-летию революции.

По преданию, во время установки памятника механизм автокрана замерз, и статуя, накрытая белой простыней, несколько дней провисела в воздухе. В связи с этим москвичи ее прозвали «Призрак коммунизма». А вскоре после открытия стали называть «Дворником».

В сентябре 1991 года Экспертная комиссия Моссовета по московским памятникам приняла решение демонтировать памятник Энгельсу как малохудожественный. Решение комиссии не было выполнено.

В 1993 году московские власти вновь приняли решение демонтировать памятник Энгельсу, перенести его в парк за зданием Центрального дома художника (Крымский вал, 10), а на освободившемся месте восстановить особняк. Это решение также не было выполнено.

А сегодня памятник никто вообще не замечает. Да, возле него часто назначают встречи, у подножья Энгельса подчас разыгрываются целые драмы, но участникам их абсолютно все равно, кто именно стоит на постаменте. У них своя, более интересная жизнь.