Жужа Тури - Под одной крышей

Дюрка отодвинул в сторону приставленную дверь в комнату, затем подошел к окну, выворотил несколько кирпичей, и в небольшом полуподвальном помещении сразу стало светло.

— Наверно, эта лачуга была в свое время благоустроенным жильем! — высказал предположение Дюрка и принялся за дело.

Мари бегала от одной вещи к другой, выдвигала ящики расписанного тюльпанами комода. Дюрка торопил ее:

— Оставьте вещи в ящиках, все равно буду увязывать.

Вынесли две разобранные кровати и остатки гардероба, комод, кухонный буфет, стол; пока Дюрка грузил на тележку утварь, Мари сложила в корзину посуду и обвела взглядом комнату: не оставила ли чего? Кажется, все, одни голые стены. Даже невозможно представить, что здесь когда-то было светло и тепло, а на стенах висели три картины. Дверь между комнатой и кухней она оставила открытой, входную дверь тоже не стала прислонять, зачем? Вышедшей во двор Йолан Мари передала связку ржавых ключей.

Вещи Мари загромоздили весь тротуар. Дюрка старался уложить их так, чтобы они все поместились на тележке, затем принялся увязывать их веревкой. Мари ужасалась: какой огромный получился воз, еще перевернется тележка, но парень махнул рукой.

— Протягивайте веревку снизу, так… теперь перекиньте сверху… все будет в порядке, не волнуйтесь.

Мимо них проходили редкие прохожие. Поднимавшиеся в гору женщины замедлили шаг, дети обступили тележку.

— Через мост поедете? — спросил мужчина в фартуке сапожника. — Значит, открыли?

— Открыли, как раз сегодня, — ответил Дюрка, торопливо продергивая, завязывая веревку, затем взялся за поручни: — Поехали, Маришка.

Мари поискала глазами Йолан, но ее уже нигде не было видно: даже не попрощавшись, она ушла в дом. Угрожающе скрипя, тележка двинулась в гору. Сапожник и несколько малышей шагали рядом с Дюркой. В соседних воротах стояли двое мужчин. Покачивая головой, один из них сказал не без злорадства:

— Неужели надеетесь взобраться на гору? Пустая затея! Там такие воронки, что вам ни за что оттуда не выбраться.

— А внизу рухнувший дом завалил всю мостовую, — посетовал Дюрка и, остановившись, покрепче ухватился за поручни, чтобы тележка сама не покатилась вниз, смерил взглядом поочередно обоих мужчин, развернулся и направился вниз. — Держите! — закричал он назад Мари. Та, растерявшись, навалилась плечом на комод. — Осторожнее! — закричал парень, обливаясь потом, на руках его от напряжения вздулись жилы. Мари вцепилась в тележку, уперлась ногами в землю. Громыхая, они покатили вниз. Вскоре зеваки и сапожник остались позади. У завалившего улицу дома они остановились. Дюрка выпрягся из постромок, сделанных из веревок, вытер лицо.

— Посылают сюда, — сказал он, — а помочь не догадаются. Тут сам черт не проедет!

— Господи, сколько мучений! И все из-за меня, — запричитала Мари. Чуть не плача, она оглянулась назад. Посередине дороги и у ворот стояли люди. Точно так же в воскресный вечер выходят на улицу крестьяне и равнодушно наблюдают, как горожанин пытается починить поломавшуюся машину. И вдруг Мари услышала резкий голос Йолан:

— Боитесь руки отвалятся, если подхватите тележку?

Дюрка собирался было уже повернуть назад, как к ним не торопясь направились сапожник и те двое мужчин. Посовещавшись, они налегли на тележку. Из-под ног покатились кирпичи, затрещали доски, груженая тележка угрожающе закачалась.

— Стоп! — закричали все хором.

Отдышавшись, двинулись дальше, и вскоре препятствие осталось позади.

На углу когда-то была мясная лавка, напротив — аптека, рядом с ней — табачный киоск. А теперь все это было превращено в бесформенную груду развалин. Кое-где уцелели обгоревшие стены, торчали голые железные балки. Во дворе трактира высились кучи щебня. В летние вечера отсюда доносилась когда-то цыганская музыка. Из-под грозивших рухнуть подворотен вырывалось зловоние, ветер поднимал в воздух серые облака пыли, вокруг церкви возвышались горы камня вперемешку с осколками цветного стекла, кругом полное запустение. Тележка громыхала по кольцу Кристины, и, когда стали поворачивать на площадь Святого Яноша, Дюрка крикнул назад:

— Попридержите! — А немного погодя последовала новая команда: — Отпустите! — Дороге, казалось, не будет конца. Они молча присели передохнуть на кучу камня. Парень засунул свой пиджак за доски от кровати и в одной рубашке спускался с тележкой по склону горы Геллерт, по лицу его обильными струйками стекал пот, будто он окунул голову в бочку с водой. Мари не решалась поднять на него глаза, опустив голову, брела за тележкой. Кто мог знать, что дорога окажется такой трудной? Она то попридержит, то отпустит тележку. Ей казалось, что они уже несколько часов пробираются через большие и малые воронки и никак не могут выехать из Буды. Луйза и Юци Пинтер наверняка уже стоят у ворот… Когда опять остановились передохнуть, Мари сказала:

— Ваша мама, наверно, беспокоится, не знает, что и подумать, строит всякие догадки, не стряслось ли с нами какой беды.

— Тем больше она обрадуется, когда мы вернемся живыми и невредимыми. Ну, поехали!

— Прямо не знаю, чем отблагодарить вас…

— Мне давно хотелось посмотреть Буду.

Левое заднее колесо тележки угрожающе завихляло, Мари не спускала с него глаз. Не дай бог свалится и покатится как раз в тот момент, когда они будут преодолевать очередное препятствие. Она представила себе: груженая тележка накренится, Дюрка не удержит ее, веревки до предела натянутся, и узлы развяжутся. Дюрка упадет, мебель повалится на него — впереди ведь самые тяжелые вещи, — со звоном посыплется посуда, которую она кое-как уложила в бельевую корзину, польется кровь, она закричит… Домой показаться нельзя будет, у нее духу не хватит посмотреть в глаза Юци Пинтер… Тут она вспомнила изменившееся лицо Йолан Келемен… А несвязанная мебель все падает и падает…

Она тихонько застонала и вцепилась дрожащими руками в тележку. У самого моста Дюрка оглянулся, на его раскрасневшемся, вспотевшем лице сияла улыбка.

— Ну вот и приехали, — сказал он, пристраиваясь со своей тележкой к длинной веренице машин, стоявших перед мостом.

Бегали, кричали полицейские и солдаты. Никто не понимал, в чем дело. Кто-то пустил слух, что мост закрыли.

— Побудьте здесь, я посмотрю, что там такое, — сказал парень. Он подошел к въезду на мост и сразу же побежал обратно, размахивая руками. — Тележки и тачки пропускают! — закричал он. — Только подводы и машины задерживают. — Подбежав, он взялся за поручни, вывернул тележку левее стоявшей колонны и, громыхая, устремился к мосту. Прежде чем остальные с тачками и детскими колясками сообразили, в чем дело, Дюрка уже шагал по мосту, Мари едва поспевала за ним. На тихой улице Ваци она прошла вперед и сочувственно посмотрела на парня.