Жужа Тури - Под одной крышей

— Вы к кому? — строго спросил он.

— К начальнику цеха товарищу Тенцеру, — ответила Мари и, чтобы усмирить готовое выпрыгнуть из груди сердце, подняла голову и взглянула на хорька.

— В рабочее время нельзя! — Вахтер указал рукой на улицу. — Товарищ Тенцер освободится в два часа, — слово «товарищ» он произнес с нарочитой издевкой, — вот тогда и поговорите с ним. — Вдруг он вскинул брови и крикнул удалявшейся Мари: — Эй, куда же вы?

— Разве начальник цеха Тенцер не пришел еще?

— Пришел или не пришел, вас это не касается, дорогая. Можете подождать его на улице. — Он сделал шаг к Мари, словно собираясь выпроводить ее за дверь, но Мари дала ему отпор. Слишком много позволяет себе этот хорек! Кто пришел сюда, чтобы поступить на работу, того нельзя так бесцеремонно выпроваживать на улицу, как какого-то попрошайку.

Проходная соединялась узким крытым проходом, тянувшимся вдоль ограды, со следующим одноэтажным зданием, где висела вывеска: «Приемная». Мари с чуть замет-вой дрожью в ногах, но решительно направилась в ту сторону. Вахтер, оторопев, проводил ее взглядом до длинной скамьи, на которой она уселась, положив рядом плетеную сумку.

— А как товарищ Тенцер узнает, что я жду его здесь? — спросила она у человечка, чтобы лишний раз подтвердить свое моральное превосходство.

— Ему объявят по радио, — съязвил вахтер и, повернувшись на каблуках, ушел на свой пост.

Мрачные, тревожные мысли одолевали Мари. Ей казалось, что человечек в берете не оставит ее в покое, а подойдет и опять начнет приставать к ней. Но мало-помалу она забыла о нем и принялась рассматривать двор. Почему-то представление о фабрике у нее сложилось совсем не таким. Ей казалось, что уже у ворот человека оглушат оживленные голоса, стук молотков, грохот, шум машин, беготня множества людей и гора ящиков.

Проходную и главный корпус разделяет довольно большая площадка, узенькие дорожки, утрамбованные щебнем, из-под которого кое-где пробивается трава, чахлые цветочки. Справа и слева от главного корпуса стоят приземистые, похожие на склады здания; изредка между ними промелькнет человеческая фигура в комбинезоне; сквозь огромные, растрескавшиеся стекла окон из главного корпуса доносится монотонный, рокочущий шум. Но нигде — и это особенно ее поразило — не видно разрушенных, поврежденных стен.

Вахтер у входа, поговорив о чем-то с проходившим мимо невысоким лысым мужчиной, кивнул в сторону Мари. Мужчина пожал плечами и прошел во двор. Мари встала, сжимая в руке сумку, и растерялась, не зная, что ей делать: бежать или нет за лысым мужчиной. Тот остановился, достал из жилетного кармана мундштук, взял его в рот и искоса посмотрел на Мари, бежавшую к нему. Не успев отдышаться, она начала объяснять:

— Юли… я не помню ее фамилии… Одним словом, Юли с фабрики Шумахеров написала мне, что…

— Знаю, знаю, — сказал начальник цеха, покусывая мундштук. Он с ног до головы смерил взглядом стоявшую перед ним женщину и произнес всего одно слово:

— Переросток…

— Позвольте, но я…

— Нравится вам это или нет, ноя смогу поставить вас только подносчицей. Хотя вы слишком взрослая для восемнадцатилетней девушки…

— Простите, мне уже двадцать четыре, я третий год замужем! — У нее немного отлегло от сердца: только что слово «переросток» больно кольнуло ее, ибо она подумала, что начальнику цеха она показалась какой-то старухой, но он, видимо, счел, что она просто переросла для определенной работы, подносчицы.

Начальник цеха направился к главному корпусу, подал знак Мари следовать за ним, и вскоре они очутились в огромном цехе, среди оглушительного грохота машин.

— Подождите здесь, — сказал Тенцер и пошел в конец зала.

Мари стояла у дверей, прислонясь к стене. Среди машин сновали пожилые и молодые женщины, девочки лет четырнадцати-пятнадцати. Многие из них с любопытством оглядывали ее. Мари отвернулась, стала смотреть во двор. За открытой дверью соседнего помещения виден был огромный черный котел, издававший шипящие звуки; за другой открытой дверью она увидела медленно вращающийся большой, похожий на цилиндр механизм. В приземистом здании слева, на небольшом расстоянии друг от друга, были расположены двери, на каждой — табличка с фамилией, как в коммунальном доме с коридорной системой.

Мари стоит неподвижно, смущенная, оробевшая. Разве сможет она когда-нибудь постигнуть все это многообразие процессов, работу машины, похожей на цилиндр? Слух ее постепенно привыкает к шуму, грохоту, шипению, и она даже улавливает смысл коротких фраз, которыми обмениваются друг с другом проходящие мимо мужчины в комбинезонах и белых халатах. Вокруг какой-то таинственный, совершенно незнакомый ей мир, но у нее нет-нет, да и мелькнет слабая надежда, и она, устыдясь своей робости, тотчас прогоняет прочь мрачные мысли. Разве не то самое испытывала она и у Шумахеров в первые часы? Потом Чепаи стала добрее и приветливее, а Юли и по сей день тепло вспоминает о ней… Подобное малодушие не к лицу Мари Берец!.. У каждой из незнакомых женщин есть свое имя, фамилия, со временем она будет знать их, и в машинах разберется, и в том, куда какая дверь ведет…

Усатый мужчина средних лет, который подошел к Мари, уже несколько раз проходил мимо, окидывал ее взглядом, а теперь произнес приветливым голосом:

— Ну пошли!

Она шла за ним в конец цеха. Тенцер стоял там между двумя рядами ящиков.

— Эти ящики, — сказал он усатому мужчине, — нужно убрать в подвал, а то они загромоздили весь проход. — Он вдруг закричал на двух мужчин, прислонившихся к горе ящиков. — Вы что, собираетесь по одному носить их?

— А вы как думали, господин начальник? — спросил один из них, седой небритый мужчина в рваной одежде.

— Прикатите тележку и ставьте на нее ящиков по десять сразу. А так — вы сами это хорошо понимаете, Шандор, — угробите массу времени.

— Все равно таскать придется по одному, — стоял на своем седой.

— Но там всего два шага до подвала, делайте, как сказал, не пререкайтесь, Шандор! — Седой понуро побрел между ящиками, а начальник цеха обратился к Мари: — Вы приехали из деревни?

— Нет, я живу в Пеште.

— Так. — В проходе между ящиками показалась какая-то женщина. Тенцер окликнул ее: — Подойдите-ка сюда, Герец. — В непрекращающемся шуме, чтобы она расслышала, Тенцер наклонился к самому ее уху: — Возьмите новую ученицу, подыщите ей какую-нибудь работу. Подносчиц вам хватает?

— С избытком! — визгливым голосом ответила женщина на ухо начальнику цеха и недоброжелательно посмотрела на Мари. Старый, рваный серый халат туго обтягивал ее выпирающий живот. Спереди халат не прикрывал и до колен ее распухшие ноги, а сзади доставал до самых лодыжек; бледное, все в пятнах лицо было обрюзгшим, светло-голубые глаза смотрели устало, и только мягкие, волнистые русые волосы украшали ее.