Лив Константин - Последняя миссис Пэрриш

Таллула обернулась, нашла взглядом Эмбер и негромко ее поблагодарила.

– Я вспомнила, что в тот день в Нью-Йорке ты читала его рассказы.

– Не рановато ли ей читать По? – спросила моя мать так, чтобы Эмбер ее услышала.

У нее всегда так было – что на уме, то и на языке.

– Таллула очень развита для своего возраста. Она читает литературу для восьмиклассников, – заметила я.

– Есть разница между умственным развитием и эмоциональным, – возразила мама.

Эмбер молчала и смотрела себе под ноги. Я разрывалась между желанием защитить ее и разделить тревогу моей матери.

– Я прослежу за этим, – сказала я маме, – и если ты права, я отложу эту книгу до тех пор, пока Таллула не станет старше.

Я обернулась и увидела, что Суррей собирает подарки – некоторые из них были разбросаны по полу.

– Боже мой, что происходит? – спросила моя мать.

– Белла их сбросила на пол, – ответила Эмбер.

– Что? – всполошилась я и бросилась выяснять, что произошло.

Белла стояла перед праздничным столом, подбоченившись и капризно выпятив нижнюю губу.

– Белла, в чем дело?

– Это нечестно! Все подарки ей, а мне никто ничего не принес.

– Но это же не твой день рождения. Твой день рождения был шесть месяцев назад.

Она топнула ногой.

– Все равно! Мне столько подарков не подарили! И пони у меня не было!

Она сжала кулачок и изо всех ударила по углу именинного торта.

Такого поведения мне сегодня совсем не было нужно.

– Суррей, будь так добра, уведи Беллу в дом, и пусть она там побудет, пока не успокоится. – Я указала на именинный торт. – И посмотри, можно ли это исправить.

Суррей попыталась заставить Беллу пойти с ней, но Белла не послушалась и убежала. Я была рада, что матери других детей не приглашены и этого не видят. У меня не было сил бегать за ней. Но хотя бы она перестала всем портить настроение.

Я вернулась к Эмбер и моей матери. Мама встретила меня осуждающим взглядом.

– Твоя младшая дочь безнадежно испорчена.

У меня кровь застучала в висках.

– Мама, ей просто трудно совладать с эмоциями.

– Вы ей слишком потакаете. Возможно, если бы ее воспитанием занимались не няньки, а вы сами, она бы вела себя лучше.

Эмбер сочувственно посмотрела на меня. Я вдохнула поглубже, боясь ляпнуть что-нибудь такое, о чем потом пожалею.

– Я была бы тебе признательна, мама, если бы ты оставила свои замечания по воспитанию детей при себе. Белла моя дочь, а не твоя.

– Уж это точно. Будь она моей дочкой, она бы себя так не вела.

Я вскочила со стула и убежала в дом. Какое право она имела меня осуждать? Она понятия не имела, какова моя жизнь. «А кто же в этом виноват?» – тихонько вопросил внутренний голос. Мне хотелось, чтобы мать занимала больше места в моей жизни, чтобы она поняла, почему я воспитываю детей так, а не иначе. Но сегодня ее осуждение и критические замечания стали всего-навсего еще одним голосом в море обвинений, где я жила ежедневно.

Я вытащила из сумочки баночку с валиумом и проглотила таблетку, не запивая водой. Эмбер переступила порог кухни, подошла и положила руку мне на плечо.

– Мамочки, сказала она.

Я сморгнула слезы и промолчала.

– Не обижайся на нее. Она хочет тебе добра. А ты – прекрасная мать.

– Я стараюсь. Я знаю, что Белла – не подарок, но у нее доброе сердце. Думаешь, я ее действительно распустила?

Эмбер покачала головой.

– Конечно нет. Она очень милая девочка. Просто непослушная, но она перерастет. Ей нужны только понимание и ласка.

– Не знаю…

Я, конечно, не могла ни в чем винить мою мать. Со стороны, наверное, казалось, что я гляжу сквозь пальцы на плохое поведение Беллы. Но моя мать не знала и знать не могла, что чаще всего Белла засыпала в слезах. На людях Джексон вел себя, как образцовый отец, но при этом он знал кучу приемов, как настроить девочек друг против друга и сделать так, чтобы Белла чувствовала свою неполноценность перед старшей сестрой. У Беллы были сложности с чтением, она отставала от других первоклассников. Учебный год близился к концу, а она пока читала кое-как. Когда первый класс заканчивала Таллула, она читала на уровне пятого класса. Джексон не упускал случая напомнить Белле об этом. Бедняжке Белле сильно повезло бы, если бы одолела обучение в начальной школе. Ее учительница настоятельно рекомендовала тестирование, но Джексон отказался. По дороге домой после беседы с учительницей у нас случилась ссора.

– Может быть, она неспособна к учебе. Это не так уж редко встречается.

Джексон смотрел на дорогу и ответил мне сквозь стиснутые зубы:

– Просто она ленивая. Этот ребенок делает, что хочет и когда захочет.

Я ощутила прилив раздражения.

– Это не так. Она очень старается. Каждый вечер она пытается прочесть хотя бы одну-две страницы. Я думаю, ей действительно нужна помощь.

Джексон свирепо стукнул кулаком по рулю.

– Проклятье! Я не допущу, чтобы на ней висел ярлык ребенка, страдающего дислексией, или как там это называется. Она никогда от этого не избавится и никогда не поступит в Чартерхаус [62] Одна из самых престижных британских частных школ. . Наймем частного репетитора. Пусть она занимается с Беллой хоть по пять часов в день, но читать Белла научится!

Я обреченно закрыла глаза. Спорить с Джексоном было бесполезно. После окончания школы он собирался отправить дочерей в Чартерхаус, в Англию. Но сердце подсказывало мне, что до того, как настанет этот день, я сумею уйти от Джексона и увезти дочерей. А пока я делала вид, что во всем с ним согласна.

Я наняла преподавательницу с опытом работы в области специальной педагогики. Ничего не говоря ни Джексону, ни самой Белле, она провела тестирование и заподозрила дислексию. Как же Белла могла закончить школу без помощи репетитора – чтобы никто не заметил, как трудно ей дается учеба? Я понимала, что моя младшая дочь находится не на своем месте. В школе святого Луки ей помочь не могли, но Джексон и слушать не желал о том, чтобы перевести Беллу в другую школу.

Бедняжка проводила в школе весь день, а дома занималась с репетитором только для того, чтобы быть наравне с учениками в своем классе. Они проводили вместе несколько часов, прогресс у Беллы был минимальный, и к тому же она всеми силами сопротивлялась и терпеть не могла дополнительные занятия. Ей хотелось играть, и ей полагалось играть в ее возрасте. Но каждый вечер за ужином Джексон заставлял Беллу читать для нас. Когда она спотыкалась на каком-нибудь слове или слишком долго его выговаривала, он принимался стучать пальцами по столу и добивался только того, что Белла запиналась еще сильнее. Как же он не понимал, что его нетерпение оказывало обратный эффект? А ведь он всерьез думал, что ведет себя правильно, что заботится об образовании дочери – по крайней мере, сам он так утверждал. Мы с дочерями стали опасаться семейных ужинов. Бедняжка Белла все время была изможденной, измученной и сомневающейся в себе.