Лив Константин - Последняя миссис Пэрриш

– Что же теперь не смеешься, дура?

Я боялась сдвинуться с места, боялась хоть слово произнести. Дрожащими губами я пробормотала слова извинения.

Джексон кивнул.

– Да, тебе стоит просить прощения. Прибери все это и даже не думай кого-нибудь из прислуги просить тебе помочь. Это твоя грязь.

Он схватил блюдо с кексами, которые я покрывала глазурью, и швырнул на пол. А потом расстегнул ширинку и помочился на кексы. Я была готова в ужасе вскрикнуть, но вовремя себя остановила.

– Придется тебе сказать Белле, что ты поленилась испечь для нее кексы. – Джексон погрозил мне указательным пальцем. – Плохая мамочка.

Потом он вышел в прихожую и вынул из ящика тумбочки мои ключи от машины. Покачав связкой, он швырнул ее мне.

– А твои ключики все время были тут, тупица. В следующий раз ищи лучше. – Он порывисто вышел из кухни.

Я села на корточки в углу. Меня колотило, как в ознобе.

Почти час я прибирала в кухне. Как в тумане, я выбрасывала испорченные продукты, мыла пол шваброй, вытирала все поверхности тряпкой, отчищала грязь, пока все не заблестело. Я не могла позволить, чтобы с утра Маргарита и все остальные увидели разгром в кухне. Я решила завтра заехать в кондитерский магазин и купить кексы взамен тех, которые уничтожил Джексон. Я страшилась подняться наверх. Мне хотелось, надеяться, что Джексон заснет к тому времени, как я приму душ и лягу, но я знала, что ему доставляет удовольствие унижать меня. Я высушила волосы феном и вышла из ванной. Свет в спальне не горел. Джексон ровно дышал, и я с облегчением вздохнула. Он спал. Я натянула одеяло до подбородка и только начала дремать, как его рука легла мне на бедро. Я застыла. Только не сегодня!

– Скажи, – потребовал он.

– Джексон…

Он крепче сжал пальцы.

Я зажмурилась и заставила себя произнести обязательные слова.

– Я хочу тебя. Займись со мной любовью. Я хочу тебя прямо сейчас. Пожалуйста.

– Не очень убедительно звучит. Покажи мне.

Я отбросила в сторону одеяло и приподняла ночную рубашку. Потом села на него верхом, как он любил, и наклонилась.

– Какая же ты шлюха.

Он вошел в меня грубо, не считаясь с тем, готова я или нет. Я вцепилась пальцами в простыню и опустошила рассудок.

На следующий день, как обычно, появился подарок. На этот раз это были часы – Vacheron Constantin, которые стоили дороже пятидесяти тысяч долларов. Мне они вовсе не были нужны, но конечно же я понимала, что носить их должна – особенно в обществе коллег Джексона по бизнесу и в клубе, чтобы все видели, как щедр мой муж. Я прекрасно знала, как все пойдет дальше. В ближайшие несколько недель он будет очарователен, станет осыпать меня комплиментами, водить в рестораны, проявлять щедрость. На самом деле это было еще хуже его вспышек гнева. По крайней мере, когда он меня унижал и оскорблял, я чувствовала, что моя ненависть к нему оправданна. Но когда он день за днем притворялся тем сострадательным мужчиной, в которого я когда-то влюбилась, это меня смущало, хотя я прекрасно видела, что все это – игра.

Каждое утро Джексон проверял, что у меня запланировано на день. Однажды утром я решила пропустить занятия гимнастикой «пилатес» и вместо этого сходить на массаж и чистку лица. Он позвонил мне в десять – как обычно.

– Доброе утро, Дафна. Я послал тебе электронной почтой статью о новой выставке в музее Гуггенхайма. Обязательно прочти. Мне бы хотелось вечером обсудить с тобой эту статью.

– Хорошо.

– Ты на пути в спортзал?

– Да, – солгала я. – До встречи.

Я была не в настроении выслушивать лекцию о пользе физических упражнений.

Вечером я сидела с бокалом вина на закрытой террасе и читала треклятую статью про выставку в музее Гуггенхайма. Няня в это время купала девочек. По лицу вошедшего на террасу Джексона я сразу поняла: что-то не так.

– Привет, – произнесла я как можно более радостно.

В руке у Джексона был стакан с виски.

– Чем ты занимаешься?

Я подняла с колен свой айпад.

– Читаю статью, которую ты прислал.

– Как позанималась «пилатес»?

– Отлично. А у тебя как день прошел?

Джексон сел напротив меня на диван и покачал головой.

– Не очень. Один из моих менеджеров мне солгал.

Я оторвала глаза от экрана.

– О?

– Да. Причем по довольно-таки глупому поводу. Я спросил, сделал ли он конкретный телефонный звонок, и он ответил – да. – Джексон сделал большой глоток бурбона. – Но дело в том, что он не позвонил. Ему нужно было всего-навсего сказать мне правду. Сказал бы, что собирается позвонить позже. – Он пожал плечами. – И не случилось бы ничего страшного. Но он солгал.

У меня сердце затрепетало. Я взяла бокал и глотнула вина.

– Но, может быть, он боялся, что ты рассердишься.

– Может быть. Я рассердился. Я просто дико зол. Я оскорблен, на самом деле. Наверное, он меня идиотом считает. Я со многим готов смириться, но ложь не выношу категорически.

Ну, ясное дело – ему самому лгать совершенно не возбранялось.

Я посмотрела на него – как можно более спокойно.

– Понимаю. Ты не любишь лжецов.

Вот только кто кого считал идиотом? Я прекрасно поняла, что никакого менеджера не существует в природе и что таким пассивно-агрессивным способом Джексон обвиняет меня. Но я не собиралась ему поддаваться. Мне только было интересно – как он узнал, что я пропустила занятия?

– И как ты поступил?

Джексон подошел ко мне, сел рядом и положил руку мне на колено.

– А как, по-твоему, я должен был поступить?

Я немного отсела от него. Он придвинулся ближе.

– Не знаю, Джексон. Поступай, как считаешь правильным.

Он поджал губы, начал что-то говорить, но вдруг вскочил.

– Хватит с меня этого дерьма. Почему ты мне сегодня наврала?

– О чем?

– О том, что ходила в спортзал. С одиннадцати до двух ты была в спа-салоне.

Я нахмурилась.

– Откуда ты знаешь? Ты за мной следишь?

– Нет.

– Тогда как ты узнал?

Джексон злорадно улыбнулся.

– А может быть, за тобой кто-то приглядывает. А может быть, за тобой наблюдают камеры. Как знать, как знать…

Ком отчаяния сдавил мне глотку. Я не могла сделать вдох. Сжав руками край дивана, я попыталась справиться с головокружением. Джексон молчал и с интересом наблюдал за мной. Когда я наконец обрела дар речи, я сумела выдавить единственное слово:

– Почему?

– Разве это не очевидно?

Я не ответила. Джексон добавил:

– Потому что я не могу тебе доверять. И, как выяснилось, не зря. Ты солгала мне. Я не позволю делать из меня дурака.

– Надо было сказать тебе. Просто я сегодня устала. Прости. Ты можешь мне доверять.

– Я окажу тебе доверие, когда ты этого заслужишь. Когда ты перестанешь врать.

– Наверное, в прошлом кто-то действительно причинил тебе боль и выставил тебя дураком, – произнесла я сочувственным тоном, зная, что бью по больному месту.