Юрий Плавский - Мертвые собаки

Поцеловав уснувшего Женьку, Татьяна перемыла полы в коридоре и кухне, собрала кое–какие постирушки, но мужа не было. С его поздними возвращениями с работы Татьяна давно смирилась и не винила в том никого, кроме его неспокойной должности. Иногда он пропадал и до утра, но в такие редкие случаи всегда предупреждал заранее о необходимости такой задержки. Сегодняшний случай был необычным. Татьяна попыталась читать, но строчки, бегущие перед её глазами, не зарождали в сознании ни единой мысли. Она чутко прислушивалась к каждому звуку. Зародившееся в её душе возмущение сменила горькая обида, а потом, откуда–то из темноты уснувшего города, в её комнату прокрался страх. Страх перед возможностью опять оказаться одной в этой суетливой тесноте жестокого в своём равнодушии мира. Она даже всплакнула от жалости к себе, прежде чем в замочной скважине загремел ключ. Быстро приняв позу буквы «зю», и заняв, таким образом, всю полезную площадь кровати, Татьяна притворилась спящей. Однако сердце её, при этом, стало стучать, как ей казалось, громче старинных ходиков, висевших над её кроватью. С трудом, преодолев порог, в комнату ввалился Безродный. Попытавшись разуться, он вдруг рухнул головою вперёд. После второй, неудавшейся попытки стащить с себя ботинки, он растянулся на половике, широко раскинул руки, пробормотал что–то нечленораздельное и разразился богатырским храпом никак не подходившим для его тщедушного тельца. За свою богатую семейными впечатлениями жизнь подобного случая Татьяна припомнить не могла. Её первый муж хоть и пил чаще и намного крепче, но всегда самостоятельно добирался до своей постели, да и не храпел он так жутко. Татьяна вскочила с кровати, попыталась растормошить издающего уже какой–то свист бесчувственного главу семейства, потом махнула на это бесплодное занятие рукой, уселась на кровати, и, обняв свои пухленькие коленки, так и проплакала до утра.

На плите остывал пересоленный ею наваристый борщ.

Когда рассвет уступил своё место восходу, Татьяна растормошила Безродного.

— Ты хоть жив? — спросила она.

— Вроде бы как жив, да что в том толку! — слабым голосом отозвался тот.

— Выпей вот рассола! — Татьяна подала кружку начинающему приходить в себя мужу.

— Спасибо, моя самая хорошая! — Спрятал он в сторону свой мутный взгляд. Трясущимися с глубокого похмелья ладонями Безродный обнял кружку и, принимая живительный напиток, застучал зубами об её край.

— Алкоголик! — заплакала опять Татьяна.

— Не плачь, моя милая, не плачь! Поверь, очень надо было!

— Где это ты так нализался?

— С Толиком встречался! Я с ним уже давно переговоры насчёт Женьки вёл! Вот вчера от него письменное согласие получил на усыновление! В понедельник пойду оформлять документы!

— И по этому поводу вы вчера с ним пили? — зарыдала Татьяна. — Ребёнка пропивали? Да? Сволочи вы, мужики! Ой, сволочи!.. Ничего мне не надо! Ничего!.. Прошу вас всех, оставьте меня все в покое!.. Все оставьте! — запричитала она.

— Всё, хватит! — В голосе Безродного вдруг прозвенела сталь булата. Он вовремя понял, что оправдания и уговоры в эту минуту излишни, что именно сейчас необходимо мобилизовать всю его волю, иначе этот скатившийся с крутого утёса камешек может повлечь за собою лавину, всё сметающую на своём пути. — Я строю свою семью, своё, твоё и Женькино счастье, и ради этой цели я перешагну через любого и любого в бараний рог согну! Ты думаешь, что ему пацана жалко? Ему жаль тех денег, что он на алименты потратил! Я вернул ему их все! Ему сейчас денег на водку не хватает, пусть пьёт! Найдёт в себе силы, — значит, вырвется из цепких объятий зелёного змия, а коли нет, тогда незачем будет Женьке о таком отце сожалеть!

— Так ты его сначала споил, а потом взятку подсунул! — всхлипывает Татьяна.

— Нет, я купил для нашего сына свободу, свободу выбора! Когда он станет взрослым, и многие тайны откроются для его восприятия, тогда он сможет правильно оценить мой поступок! И тогда я предстану перед его судом, даже если для этого мне придётся восстать из своей собственной могилы!

— Как же он не искалечил тебя? — вытирает слёзы Татьяна. Ей уже жалко не только себя, несчастную, не только Женьку, раскидавшего во сне ручки, но и страдающего с похмелья Безродного и даже своего бывшего мужа Анатолия.

— Успокойся, милая, — гладит Безродный вздрагивающие плечи жены, — хватит тебе половицы солить! Заболел зуб, мы его и выдернули! Теперь вся боль и все страхи позади, вот только заживёт дырочка, тогда совсем хорошо будет!

— Как же ты такой пьяный в темноте домой шёл? — вздыхает Татьяна. — Вот упал бы где–нибудь и искалечился!

— За это ты меньше всего бойся! Это там, где трезвому упасть, борона валяется, а где пьяный споткнётся, там для него перина постелена!

Работая на своём старом месте в тресте «Электроцентромонтаж», Безродный довольно часто ездил по командировкам на строящиеся электростанции. Был он и на Хмельницкой АЭС ещё в 1982 году. Место тогда ему очень понравилось: кругом богатые грибами и ягодами леса, рядом крупные города, железная дорога и оживлённая автотрасса, да и погода тогда стояла великолепная. Он тогда опытным взглядом окинул строительную площадку и на твердые заверения сопровождавшего его куратора о досрочном пуске отрезал:

— В лучшем случае, накиньте к вашим срокам ещё пару лет, тогда год пуска станет выглядеть наиболее реальным! Только тогда ваша стройка из земли полезет, когда вы станете строить не радужные прожекты, а всю свою энергию на строительство главного корпуса направите!

Я был на строительстве многих атомных электростанций, но такого кумовства, как на Украине, не видел нигде. В какой кабинет ни зайдёшь, там либо агроном, либо зоотехник руководящее кресло занимает! Начинаешь с ними о деле говорить, а они настолько далеки от понятия своих прямых обязанностей, что мне приходится начинать разговор с объяснения им азбуки, азбуки строительства! А когда пытаешься выяснить, откуда здесь у вас такое засилье невежества, то оказывается, что, то кум, то сват, то двоюродный брат, то племянник какого–то партийного босса здесь обосновался! У вас здесь не комсомольская, а кумова стройка получается! Меня более всего беспокоит то, что завтра за пульт ядерного реактора, построенного конюхом дядей Богданом, сядет его шуряк, бывший ветеринар Мыкола Шпак! И мы все окажемся заложниками их дебилизма! Да, конечно, я понимаю то, что развитие ядерной энергетики произошло настолько стремительно, что наша система образования с подготовкой специалистов отстала лет на двадцать, но военные предприятия Сибири имеют огромный резерв своих специалистов–ядерщиков, мечтающих перебраться в тёплые края! Во многом, опираясь на их опыт, построены Курская, Смоленская, Игнолинская атомные электростанции! А здесь я ни одного сибиряка не нашёл, где они? Они что, сюда не приезжали в поисках работы? Приезжали! Но вы их всех дальше порога не пустили! Так вот, когда дядя Вася вернётся в свой колхоз коровам хвосты крутить, а дядя Боря свиньям бока чесать, а на занятые ими сегодня должности придут специалисты, только тогда можно будет делать прогнозы на сроки физического пуска станции!