Александр Кулагин - Призрак Проклятой Башни

Должно быть, охотник и впрямь сильно любил свою шляпу. Ещё несколько раз встряхнув и обдув её со всех сторон, он осторожно смахнул прилипшую к краю поля соринку, после чего аккуратно положил головной убор на пустой бочонок, напоследок любовно поправив размахрившееся перо. Затем он снял плащ и повесил его на прислонённую к стене балку, хорошенько расправив складки, чтобы вода лучше стекала с материи. Странный монах предпочёл остаться в сырой одежде. Он даже не стал вешать сушиться свой плащ, но, лишь слегка отжав, тут же вновь накинул его обратно себе на плечи.

У меня возникла было мысль, что мне, пожалуй, полагалось бы припугнуть путников. Однако я отмахнулся от неё. Во-первых, мои нынешние гости, кажется, не имели намерений всерьёз заниматься поисками "легендарного графского клада". А во-вторых, мне попросту было лень. Я и без того до сих пор ощущал немалую усталость после недавнего случая с детьми мельника и их друзьями. В тот раз я истратил слишком много своей эмоциональной энергии и пока что не успел окончательно восстановиться. С годами каждая подобная встряска всё более изнуряла меня, оставляя длительное тягостное ощущение потери сил. Так что, немного поразмыслив, я в итоге решил не предпринимать никаких действий. Пускай сидят, коли им охота. Не выгонять же их под дождь в самом деле. Да и мне в кой-то веки будет хоть какая-то компания.

Чуть погодя путники извлекли из своих карманов и вещевых мешков провизию. Моим глазам предстали упаковка походных галет, кусок вяленой говядины, пара яблок, три кукурузные лепёшки, несколько варёных яиц, соль и краюха слегка подмокшего чёрного хлеба. Всё это, за исключением последнего, принадлежало Доброхоту. У монаха, по-видимому, ничего, кроме хлеба, при себе не имелось, поэтому он преимущественно угощался тем, чем его потчевал щедрый охотник. Я почувствовал, как у меня потекли призрачные слюни, а желудок издал такое громкое и жалобное урчание, что его, казалось, могли бы услышать даже уши смертных. До чего же мне хотелось сейчас разделить с этими людьми их трапезу! Я буквально изнывал от голода и зависти. Вот уже сто лет, как у меня самого во рту не было маковой росинки. И вовсе даже не в переносном смысле.

В течение всего того времени, пока путники молча наслаждались своим незамысловатым ужином, я висел рядом и неотрывно следил за ними, провожая голодным жадным взглядом каждый отправляемый в рот кусок.

- На костерке бы подогреть! - с сожалением заметил Доброхот, глядя на лепёшку. - Да и самим заодно пообогреться. Но лучше не надо...

Он поёжился и не стал объяснять почему. Я ухмыльнулся. Правильно, лучше не надо! После того памятного пожара, что погубил мой замечательный дом в готическом стиле, я не особенно люблю, когда у меня под боком разводят костры. И местные жители об этом прекрасно осведомлены.

Морозоустойчивый монах не стал ничего уточнять или возражать. Ему, похоже, и без того было вполне неплохо.

Но вот наконец ужин окончился и мои безмолвные страдания вместе с ним. Охотник устроился поудобнее на куче валявшегося в углу старого тряпья, откинувшись спиной к стенке стоящего позади ящика. Монах извлёк откуда-то книгу в обложке чёрной кожи с золочёным переплётом и, раскрыв её, начал вдумчиво читать про себя, изредка неразборчиво шепча себе под нос какие-то отдельные слова. Подлетев ближе, я разглядел на обложке название: "Святая Библия".

- Эхма! Славно похарчевались, забери меня леший, коли вру! - подытожил охотник, довольно поглаживая себя по животу. - Хотя я б сейчас, пожалуй, с большущим удовольствием дал бы налысо себя обрить за стакашку чего-нибудь горячительного... Слушай, святой отец, объясни ты мне, недоумку, неужто тебе и впрямь охота глаза ломать в эдакой темнотище? - неожиданно обратился он к погружённому в чтение священнику.

- Ежевечернее чтение святого писания - одна из важнейших обязанностей истинного верующего, - ответил тот наставительно, не отрывая глаз от книги. - Да и темнота мне не так уж и мешает. Я прекрасно вижу и при куда худшем освещении.

Доброхот издал недоверчивый смешок, больше похожий на кряканье.

- Нелёгкая, однако, у вас, чернецов, жизнь! Не пост, так епитимья. Я б так ни за что не смог, вот хоть ты, святой отец, меня убей! В первую же ночь из скита слинял бы, только ваш настоятель меня и видел, клянусь собственной шкурой!

Монах снисходительно улыбнулся краешком рта и перелистнул страницу.

- Да, кстати, напомни-ка ещё раз, как тебя звать? А то я с первого раза что-то не запомнил, - вновь лихо сменил тему охотник.

Последние слова позволили мне прийти к выводу, что эти двое познакомились совсем недавно. Возможно, их лишь незадолго до этого свело вместе обоюдное желание найти укрытие от разбушевавшейся бури.

- В день, когда я был обращён в истинную веру, мне было дано имя Антилюминатус, - со значением произнёс монах.

- Анти... Как?! М-да... Эдак я, пожалуй, и с пятого раза не запомню! - озабоченно пробормотал себе под нос Блэйк, почесав макушку.

Монах, расслышавший это замечание, улыбнулся.

- Раньше, в миру, у меня было имя попроще - Йорик.

- Вот это другое дело! - обрадовался Доброхот. - А то я, знаешь ли, не шибко люблю всяких там длинных прозвищ. Был у меня один приятель по имени Джедидайя. И что ты думаешь? Да его все звали просто "Джи"... А ты, значит, в Сорбери идёшь, Рикки?

- Я странствую по святым местам с благословения моего духовного отца, - отозвался Йорик-Антилюминатус.

- То есть странствуешь по святым местам, а ночуешь по таким, как это? - снова развеселился Блэйк.

- Обычно я нахожу пристанище у моих братьев по вере. Иной раз меня привечают миряне из числа правоверных. Но, бывает, и под открытым небом ночевать приходится. На всё воля божья, - ответил монах, вновь смиренно склоняя голову.

- Ну да, дело хорошее, - рассеяно отозвался Доброхот, лениво ковыряя в зубах щепкой. - А в наши-то края зачем пожаловал?

- Я кое-что ищу. И мне точно известно, что это "кое-что" должно находиться где-то здесь, - уклончиво сказал монах.

- А чего конкретно ищешь-то? Может, я подсоблю чем?

- Вряд ли такое возможно. То, что я ищу, способен отыскать лишь я и только я один. Это трудно объяснить... Предмет моих поисков невозможно обнаружить при помощи глаз или ушей. Но я... ЧУВСТВУЮ, что он должен находиться где-то... поблизости, - при этих словах монах как-то странно глянул по сторонам и легонько втянул носом воздух, слово кот, вынюхивающий добычу.

- Ну, в общем, ежели чего: там за рекой Сорбери, - тут охотник махнул рукой в ту сторону, где находилось скрытое сейчас за каменной стеной и пеленой дождя ближайшее селение. - Я как раз туда иду, на тамошнюю ярмарку, шкурки свои продавать. А там, откуда мы с тобой сейчас притопали, - охотник махнул в противоположную сторону, - Кэмпшир, поменьше село. Я там тоже часто бываю. У меня там сестра двоюродная живёт.