Александр Кулагин - Призрак Проклятой Башни

После этого между путниками начался обычный ленивый послеобеденный разговор. Каждый по очереди рассказал о местах, где ему довелось побывать, и о том, что ему случилось повидать во время своих странствий. Охотник ознакомил своего нового приятеля с несколькими избранными байками из своей биографии, наиболее ярко демонстрирующими его необыкновенную отвагу и охотничью удаль. Затем монах просветил Доброхота, поведав ему, как много в королевстве существует мест, известных своей святостью, которые просто обязан посетить всякий истинно верующий человек. Буря за стенами поубавила свою прыть, но дождь по-прежнему лил с завидной силой. Тема разговора ещё несколько раз менялась и в конце концов, как я и ожидал, вернулась к месту, в котором собеседники находились в данный момент.

- А вот ещё брешут, будто тут один злой призрак водится. Будто он какой-то там клад стережёт и всякого, кто за его счёт обогатиться хочет, норовит на тот свет отправить... Всегда диву давался, и как только наш народ умудряется такие враки выдумывать?

Тут Доброхот воспроизвёл зловещее уханье, которое, по его мнению, должно было изображать ужасного духа, стерегущего старинные сокровища.

"М-да. Актёр из тебя, парень, никакой, - скривился я. - Ну разве что ты хотел показать простуженного филина или что-то наподобие".

- А всё-таки хотелось бы мне про эти самые сокровища побольше разузнать, - вздохнул Блэйк. - Вдруг они и вправду есть? Клянусь собственной шкурой, я б, наверное, душу продал за то, чтоб узнать, враньё это или нет!

Тут я заметил промелькнувший в глазах монаха странный блеск. Он резко повернул голову и устремил пристальный взгляд на Доброхота.

- Неужели ты действительно сделал бы это? Заключил сделку с нечистым для того лишь, чтобы насытить свою алчность? - спросил он негромко, но угрожающе.

Блэйк моментально замялся.

- Э-э-э-э-э... Нет, ежели, конечно, по правде сказать... - начал он, почёсывая затылок, - я вообще не верю, что тут какой-то клад есть. Давно бы уже проверил эти слухи дурацкие, да всё как-то недосуг.

"Ага, недосуг! - ехидно усмехнулся я. - Когда я в последний раз видел тебя в моей башне, ты совсем ещё карапуз был, не старше меньшого мельникова сына. Небось до сих пор помнишь моё тогдашнее "УО-ГО-ГО" у себя над ухом? Хотя, судя по тому, что ты отважился остановиться здесь на ночлег, эффект уже начал потихоньку стираться. Надо бы подновить. Но только не сегодня, сегодня я устал. Так что, считай, повезло тебе!"

- Да пойми же ты! - не унимался Йорик. - Человек, заявляющий подобное, совершает тяжкий грех, клевеща на самого себя. Либо ещё хуже - признаёт, что готов совершить гораздо больший грех!

- Да мне, в общем-то, и не нужны вовсе эти сокровища! - окончательно пошёл на попятную Блэйк. - И на кой собственно ляд они мне сдались? Плевал я на них с большого косогора! Я и так неплохо зарабатываю!

Тут охотник приподнял и показал собеседнику свою доверху набитую кожаную сумку, из-под застёгнутой крышки которой свисало несколько пушистых беличьих хвостов.

- Ладно, святой отец! - примирительно произнёс он. - Что-то заболтались мы с тобой. Дождь пока идёт, так что можно и покемарить малёхо. А поутру, как поутихнет, двинем к Брэму на мельницу. Он мужик хлебосольный - против лишней пары нахлебников возражать не будет. Стопорнёмся у него на пару деньков, а там, глядишь, ты и сыщешь... чего там тебе сыскать надо...

С этими словами охотник лёг на пол, подложив под голову ветошь, и закрыл глаза, демонстрируя твёрдое намерение проспать всё оставшееся до рассвета время. Немного погодя монах закрыл книгу и последовал его примеру.

Вскоре оба они крепко спали.

Глава Четвёртая,

в которой безмятежные будни нашего героя омрачает зловещая тень

На рассвете, когда дождь, всю ночь барабанивший по прохудившейся кровле крыши, наконец умолк, путники собрали свои пожитки и отправились в селение. Я провожал их взглядом, пока они не скрылись из виду в тени ближнего ельника. С утра стылую осеннюю землю укутал плотный туман, но к полудню погода понемногу разъяснилась, хотя в тенистых низинах ещё клубились отдельные белёсые клочки.

День тянулся, ничем не нарушаемый. Обычный день обычного призрака. Сколько таких было у меня за последние сто лет... Где-то в первом часу пополудни по грязной, сверкающей лужами дороге в сторону Кэмпшира проехала одинокая повозка. Худощавая саврасая лошадка тянула за собой простую дощатую телегу с открытым верхом, на передке которой восседала пара бородатых крестьян. Настроение у обоих было приподнятое, повозка пустая. Похоже, брюква и тыква на местной ярмарке нынче пользовались хорошим спросом, так что селяне, удачно сбывшие весь привезённый с собой урожай, могли с чистой совестью пораньше вернуться домой.

На правом боку кузова, свесив наружу ноги в громоздких стоптанных башмаках, сидел паренёк лет шести и что-то молча вертел в руках. Приглядевшись, я понял, что это деревянная игрушка в форме распахнувшего крылья седовласого ангела.

Двое взрослых о чём-то оживлённо толковали, периодически прикладываясь к небольшому кожаному меху, в котором, по всей видимости, содержалось нечто горячительное. При этом они то и дело громко смеялись и принимались распевать весёлую песню. Вдруг один из них, здоровенный широкоплечий детина с соломенного цвета бородой, опасливо покосился в сторону башни и заметил своему спутнику:

- И чего мы сызнова тут поехали? Предлагал же по объездной, мимо сенокоса...

- А на кой? - бодро откликнулся его собутыльник - лысоватый мужичок с длинными рыжими усами. - Тут же короче! Да и дорога ровней будет.

- Ровней-то, ровней, да зато и мимо этой развалюхи ехать не надоть. Вот хучь убей - не по нраву мне тут! Так вот и мерещится: того и гляди Старый Олли выскочит да на нас кинется...

Тут соломеннобородый встрепенулся, словно от морозного ветра. А его менее суеверный попутчик повалился со смеху на дно телеги.

- Старый Олли! - расхохотался он. - Ну ты, брат, скажешь тоже!

- Тять! А Старый Олли, он взаправду там живёт, в башне? - серьёзно обратился к рыжеусому мальчик, оторвавшись на секунду от своей игрушки.

- Не, сынок! - столь же серьёзно ответил тот, вновь прикладываясь к меху. - Сам рассуди: как бы он там жить мог, коли он мёртвый давно? Так что он там не живёт. Он там мертвеет!

С этими словами шутник вновь залился громким смехом и на сей раз его товарищ присоединился к нему.

"С ума сойти, до чего ж смешно! - угрюмо проворчал я. - И сколько раз вам повторять?! Я вам не какое-нибудь там безродное приведение! Я - граф Оллистер де Сорбери и де Кэмпшир Третий... и последний..."

Внезапно меня одолела тоска. Я вдруг впервые в жизни и в смерти задумался над тем, что у меня самого никогда не было детей. Мне вспомнился младший сын мельника по имени Эрн. Он вполне мог бы быть моим сыном... или внуком... Не знаю уж чем, но он напоминал мне меня самого в том же возрасте. Хотя, надо признать, я в его годы был озабочен куда более серьёзными вещами.