Александр Поляков - Сад памяти (Очерки)

Тут можно читать онлайн Александр Поляков - Сад памяти (Очерки) - бесплатно полную версию книги (целиком) без сокращений. Жанр: Современная проза, издательство Молодая гвардия, год 1990. Здесь Вы можете читать полную версию (весь текст) онлайн без регистрации и SMS на сайте лучшей интернет библиотеки ЛибКинг или прочесть краткое содержание (суть), предисловие и аннотацию. Так же сможете купить и скачать торрент в электронном формате fb2, найти и слушать аудиокнигу на русском языке или узнать сколько частей в серии и всего страниц в публикации. Читателям доступно смотреть обложку, картинки, описание и отзывы (комментарии) о произведении.

Александр Поляков - Сад памяти (Очерки) краткое содержание

Сад памяти (Очерки) - описание и краткое содержание, автор Александр Поляков, читайте бесплатно онлайн на сайте электронной библиотеки LibKing.Ru
Герои художественно-публицистических очерков — наши современники, люди, неравнодушные к своему делу, душевно деликатные. Автор выписывает их образы бережно, стремясь сохранить их неповторимые свойства и черты.

Сад памяти (Очерки) - читать онлайн бесплатно полную версию (весь текст целиком)

Сад памяти (Очерки) - читать книгу онлайн бесплатно, автор Александр Поляков
Тёмная тема
Сбросить

Интервал:

Закладка:

Сделать

Через много лет на удачной охоте Ятченко убил оленя и потом в избушке егеря не спал всю ночь. Он вспомнил: в гаснущих глазах прекрасного животного был взгляд Володи. Утром Николай Федорович отдал ружье егерю и уехал. Он бросил охоту навсегда.

«Быстрее пей и выходи!» Коля чуть замешкался, и от страшного удара грязные нары барака поплыли в желто-кровавых кругах. Потом били всегда и везде. За то, что попался под руку, за лишний вопрос, за жаркий день, за дождливую ночь. За то, что еще дышишь, тем самым нарушая отработанный ритм фабрики по уничтожению человека и всего в нем человеческого: да, дышишь, дерзкий славянин, и иногда, если не видит форарбайтер или блоковой, сквозь тяжесть распухших век плеснет твой синий взгляд на восток…

На работу и обратно их водили дорогой, вымощенной грубо отесанным камнем. Ее называли «штрассой» мертвецов. Две тысячи узников идут по ней, окруженные эсэсовцами с овчарками; все естественные звуки земли заглушают тяжелые шаги, и этот грохот отдается в плотных низких тучах, ближнем лесу, в изнуренном сердце. Ятченко сегодня еще сильный, и он поддерживает ослабевшего соседа. Через сорок пять дней после первого выхода на «штрассу» его тоже поведут под руки товарищи. Рацион питания был рассчитан точно: самый несокрушимый богатырь должен прожить в лагере не более пятидесяти дней.

…А по садовой листве снова защелкали капли. Но мы не обращаем на дождь внимания, мы смотрим на мемориал: потемневшее лицо узника, ряды колючей проволоки. Это над беседкой. А у входа в сад ворота и сверху — вырезанная из дерева фигура, в руках скрипка: итальянский композитор Динардо расстрелян в Дахау в 1944 году. Ниже — напряженные руки матери, закрывающие голову ребенка. Надпись: казнь в Штуттгофе 85 тысяч женщин, детей, мужчин; казнь в Дахау семи тысяч офицеров Красной Армии. Справа, чуть поодаль, в обрамлении благоухающей зелени, — фигуры Венеры, Весны; глухарь токует над цветочной поляной, скоро, совсем скоро расправят для полета крылья белые журавли — таков авторский замысел.

— Сейчас покажу главное: орган. — Ятченко оглядел меня посветлевшими глазами, пытаясь определить: уловлю ли я ту единственную поднебесную ноту, ради которой вырезались из дерева сотни тонких серебристых трубочек и труб? Потом усмехнулся: — Конечно, он не поет…

Не знаю. Возможно, причиной тому дождь, его шумные струи, вливающиеся с крашеными деревянными цилиндрами, но орган-памятник пел — тайно и неповторимо. А может, в нем отозвались голоса замученных, задушенных, сожженных заживо и голоса уцелевших, чьи имена прочитал я здесь. Спросил, долго ли Ятченко делал все это, но ответа не получил. Николай Федорович смотрел на скорбный профиль Данте. Он снова был далеко от меня.

«Ты должен быть гордым, как знамя; ты должен быть острым, как меч; как Данту, подземное пламя должно тебе щеки обжечь». Поэзия всегда была с ним. В самые отчаянные минуты неволи больной, истерзанный юноша говорил себе: «Ничего, со мною Шевченко, Пушкин, Брюсов». А пламя обжигало его не однажды: охранники, разглядев номер 14 466 («Как, ты до сих пор жив?»), швыряли Николая в костер. По счастью, они сразу теряли к нему интерес, и задыхающегося от дыма и жара парня подхватывали, несли к воде друзья-антифашисты. Пламя обжигало его острыми струями ледяной воды, которой палачи обливали больных в тифозном бараке, клокотало в глубоком рву у лагеря, куда эсэсовцы сталкивали обреченных нагих людей…

Недавно Ятченко получил письмо, прочитал обратный адрес, фамилию Хонич, и выронил конверт, чувствуя на пальцах почти ожог. Неужели?.. Выходит, жив, жив дорогой товарищ, добродушный и бесстрашный великан, убегавший из неволи без счета, активный участник лагерного подполья, передающий товарищам сводки с фронта, добывавший дополнительные пайки ослабевшим. Хонич писал: «Здравствуй, дорогой мой, дважды рожденный Коля!»

Сколько раз возвращался из небытия сам Хонич, сосчитать трудно. Ятченко восхищался им: настоящий богатырь — едва ли не на полметра возвышается над полосатой колонной, легко несет по три бака с баландой в каждой руке.

Не знал Николай, что и лагерный доктор герр Рашер приглядывается к русскому силачу…

Хонича бросали в бассейн с ледяной водой, держали там по три часа, пока не угаснет. Затем доктор приказывал: отогреть, растереть спиртом. Через несколько дней изобретательный палач видоизменял опыт: узника клали в студеную ванну, голову, спину, шею обкладывали льдом, на лоб лили воду. Процедура повторялась четыре раза — в научных, по словам Рашера, целях и еще дважды — для развлечения высоких чинов в черных мундирах и их семей. Чины лениво хлопали, фрау бледнели. Потом жуткий спектакль был перенесен в барокамеру. Здесь давлением испытывали действие высоты на парашютистов при быстром спуске. Узник вынес и это. Мучитель в белом халате любил театральные жесты:

— Я дарю тебе жизнь. Теперь германская медицина поднялась на высоту мира. Я даже разрешаю тебе носить волосы…

Николай Хонич пережил и кровавый марш из Дахау в Альпы — фашисты спешно эвакуировали лагерь. Вместе с ним в колонне шли товарищи по подполью — генералы Вишневский и Тонконогов, батальонный комиссар Марценюк, полковники Стрелков, Петров, Ковалев, лейтенант Жвания, сержант Родин, многие, многие другие.

В первую ночь от колонны отстало 240 выбившихся из сил узников. Вторая ночь: при попытке к бегству расстреляно более ста человек. Затем погибло еще четыреста. Исхудавший великан оставался верен себе: он помогал идти тем, кто шел на последнем дыхании.

Их освободили в районе Беерсберга 1 мая 1945 года.

«А вообще мы ведь, Коля, русские, — заканчивал письмо Хонич, — и нам нипочем ни холод, ни голод. Все выдержим, если надо, а Родину в обиду не дадим».

— Надо обязательно как-то выразить и это. — Ятченко смахивает с верстака мастерской еще теплую стружку. — Но как? Я не поэт и не художник и даже не ботаник…

Да, это так. Он — строитель дорог, по которым мчатся машины. Но душа его не устает трудиться, она тоже строитель — невидимых воздушных путей от человека к человеку. На этих дорогах не прекращается движение. Его нельзя остановить. Ни ледяными бассейнами, ни пылающими рвами, ни колючей проволокой. Юный Ятченко понял это в плену.

Тьму превозмогает свет. Злодейству мучителей противостояло единство мучеников.

Вот прибежал надзиратель Ленц и приказал выбросить больного к умывальнику. Никто не пошевелился. Тогда, чертыхаясь, тот сам поволок едва дышавшего человека, но тут же замер: двадцать узников молча подступили к нему. «Пусть нам смерть, но и ты не уйдешь». И палач попятился. Вот над Ятченко в тифозном бараке-ревире склоняется Франц Юлис, коммунист тельмановской гвардии, и кладет рядом две печеные картошины и кусок хлеба: «Ты обязан долго жить: ты — свидетель». Полковник Тарасов, один из активных руководителей Боевого содружества военнопленных, подходит, шутливо тормошит: «Откуда ты, паренек? Почему у тебя такой номер? Да ты, брат, старожил — резаный, стреляный…» И тут кто-то шепчет над ухом: «Беги, надзиратели!» Динардо, добрейший Динардо играет баркароллу, потом, улыбнувшись, начинает «Катюшу» и наконец совсем тихо — «Интернационал». Вскоре Николай услышал, как поют «Интернационал» тридцать три советских летчика.

Читать дальше
Тёмная тема
Сбросить

Интервал:

Закладка:

Сделать


Александр Поляков читать все книги автора по порядку

Александр Поляков - все книги автора в одном месте читать по порядку полные версии на сайте онлайн библиотеки LibKing.




Сад памяти (Очерки) отзывы


Отзывы читателей о книге Сад памяти (Очерки), автор: Александр Поляков. Читайте комментарии и мнения людей о произведении.


Понравилась книга? Поделитесь впечатлениями - оставьте Ваш отзыв или расскажите друзьям

Напишите свой комментарий
x