Иржи Швейда - Авария

— А чего же ты этого не сделал?

— Это было бы нечестно. В тот раз ты была не в себе. И я не поверил бы в твою искренность, а мне нужно быть уверенным. Я думал, что лучше обождать, когда все неприятности останутся позади.

— Может, это и было ошибкой.

— Пока трудно судить.

Здена умолкла. От слов Павла пахну́ло расчетливостью, а она этой черты не переносила ни у кого.

Они ехали по вечерней праздничной Праге. Здесь тоже шел дождь, но людям на тротуарах дождь не мешал. Они торопились не больше чем обыкновенно.

На повороте к дому родителей Здена, предупреждая, подняла руку.

— У той липы остановись, пожалуйста. Оттуда я доберусь сама. Мне бы не хотелось, чтоб они видели нас вместе. У них и так голова идет кругом.

Павел притормозил, но не выключил мотора.

— Может, вернемся, Здена?

Она испытующе взглянула на него. Нет, это не чисто животный интерес. Павел на самом деле меня любит. А дорогой он просто давал мне возможность подумать. И теперь ждет окончательного решения.

А если принять это решение все так же трудно?

— Ты, наверное, хочешь, чтобы я, собрав вещички, перебралась к тебе? Без развода?

— Да, — подтвердил он.

Она в задумчивости прикусила губу.

— Вчера у тебя на ночь осталась девушка… А какие надежды ты сулишь ей?

— Не тебе упрекать меня за это. Мужчина не в состоянии прожить один, даже если он врач, — поборов смущение, ответил Павел.

— Я тебя вообще ни в чем не упрекаю… Я бы хотела только, чтобы ты усвоил, что дело касается не только нас двоих. Ты представляешь себе, что повлекло бы за собой мое решение жить с тобой, пока я не разведена? Уж одно то, что мы вместе в одном кабинете…

— Ну что ж, подождем развода, — согласился Павел, — в конце концов, не такая уж длинная эта процедура.

— Эта процедура может тянуться и месяц, и два, А то и полгода. У нас ребенок, Павел, такие браки судьи не очень-то легко расторгают. Да и вообще все гораздо сложнее…

— Ну так скажи ради бога, что ты, собственно, намерена делать? Что бы я ни предложил, ты все отвергаешь. Даже для меня это слишком, — Павел неожиданно повысил голос и судорожно стиснул руками руль, так что побелели суставы пальцев.

— Глупая я баба. По сути дела, я злоупотребляю твоим чувством ко мне. Не знаю, почему я решила, что у тебя должны быть ангельские крылышки, — устало выговорила Здена и открыла дверцу машины.

— Здена…

Это была мольба, может быть, угроза или даже ультиматум. Здена готова была провалиться со стыда. Если Павел не лицемерил, а она была убеждена, что это так, то за несколько недель беззаботный, внешне уравновешенный парень превратился в ожесточенного, озлобленного мужчину.

— Извини меня за все, прошу тебя, пожалуйста, — тихонько попросила она.

— Значит, не вернешься?

— Я приехала к своим. Домой.

Павел, пожав плечами, молча вышел из машины, вынул коляску, дорожную сумку и помог Здене выбраться из салона.

— Когда ты рассчитываешь выйти на работу? — спросил он так холодно, словно что-то скрывая.

— Как только получу ясли в Мосте. В комитете обещали дать уже в июне.

— Ты вернешься на наш участок?

Мучительное воспоминание о ежедневных встречах, о дружеской непосредственности минувших лет всплыло в памяти.

— Мне трудно было бы привыкать к другому месту.

— Я передам начальству.

— Спасибо.

Павел закурил. Она заметила, как дрожат у него руки, и вспомнила, что всю дорогу до Ходова он из деликатности не курил в машине.

— Да, одна идея… Для проформы напиши заявление об отпуске без сохранения содержания, объясни там причины, а когда получишь согласие, дай мне знать хотя бы через Дану.

— Испортила я тебе день.

Павел отрицательно покачал головой.

— Испортилось много больше, но тут ты ни при чем…

— Ну, я пойду. А заявление перешлю сразу после праздников… Спасибо за все.

— Я рад был тебе помочь, — отозвался Павел, внезапно круто повернулся, сел в машину, прибавил газ, и вскоре его синий «фиат» скрылся за поворотом. Еще несколько секунд из-за домов слышен был рокот мотора, а когда и он стих, Здена, очутившись на перекрестке двух знакомых улиц, из которых одна вела к дому ее родителей, почувствовала себя безмерно одинокой.

— Зденочка приехала, — воскликнула изумившаяся мать; недоверчиво оглядев дочь, она вышла к калитке и развела руками, не увидев Камила.

— А где же Камил?

Тут Здена пожалела, что приехала. Очередная сложность в жизни моих стариков, которые так хотели бы пожить спокойно.

— Понимаешь, мама, Камил сюда уже не приедет. Мы вчера расстались, — с опаской произнесла она.

— Здена! — предостерегающе воскликнула мать, словно желая остановить богохульство. — Что же это вы натворили?

— Он нашел себе другую.

— Камил нашел себе другую? И перебрался к ней?

— Я сама ему предложила. Я сказала, что так больше жить не могу.

— Господи Иисусе. — Мать заломила руки, подбородок у нее задрожал, кадык запрыгал под морщинистой кожей, будто сведенный судорогой мускул. — Несчастная, да что же ты творишь… В толк не возьму, что это вы творите…

— Ты разве не впустишь меня в дом? — Здена раздраженно оборвала ее причитания. — На улице холодно.

Мать перестала сетовать, утерла слезы и, не скрывая неприязни, смерила Здену враждебным взглядом.

— Незачем тебе было сюда приезжать, — сурово выговорила она.

— Мама!

— Нечего, говорю, было сюда ехать!

И если бы в эту минуту в дверях не показался отец, Здена наверняка повернулась бы и уехала обратно, хотя было уже пять и автобус на город Мост шел бог знает когда, — она все равно уехала бы, потому что ей даже во сне не мог привидеться такой прием, к тому же она полагала, что после случившегося она его никак не заслужила.

— О чем вы тут болтаете, бабы, будто я уж и послушать не могу? — весело загудел отец, подхватил коляску и загнал обеих женщин в дом.

Короткий, но удручающий разговор был прерван, и продолжение его отложено на более позднее время. Пока Здена готовила ужин для Диты, в соседней комнате мать посвящала ошеломленного отца в семейную трагедию дочери.

И зачем только я поехала, кляла себя Здена. Слабоволие и трусость никогда не оправдывают себя, это давно известно. А я что делаю? Один безвольный поступок нагромождаю на другой.

Утомленная ездой Дитунка после ужина сразу уснула, и, когда Здена вернулась в кухню, там уже собрался семейный совет.

— Разумеется, если ты захочешь, то можешь у нас остаться, — без предисловий объявил отец, озабоченно нахмурился и в раздумье покачал головой. — Не предполагал я, что Камил себя так поведет.

— Я вам в тот раз говорила, — возразила мать. — Он за целый месяц приехал сюда только единожды. Наверняка у него и тогда какая-то была. Потому и не ездил.