Иржи Швейда - Авария

Дело первое — Петр. Войти в бар через служебный вход, подойти к Петру сзади и крепко ухватить за горло… «Что случилось, Камил?» Увидеть его испуганную студенистую харю, насладиться его страхом, не спеша проговорить: «Я пришел набить тебе морду», а потом послать гулять по полкам, среди бутылок с драгоценными напитками, которые он приобретает за боны и загоняет втридорога. Или позвонить у дверей виллы и преследовать объятого страхом Петра до самого кабинета с зашторенными темными окнами. «Я с тобой цацкаться не стану. Все покажу госбезопасности. Гони деньги, мне наплевать, что ты там передал Здене, и я знать тебя больше не знаю». Или же проехать на машине до Чешского Иржетина, запасным ключом отпереть ворота, проникнуть в подвал, обнажить проводник трехсотвосьмидесятивольтового привода, а потом только смотреть, как яростное пламя пожирает дачу, где я впервые узнал, что значит полное изнеможение…

Это были фантасмагории, граничащие с безумием; Камил сознавал это, равно как и то, что он никогда не осуществит их, поскольку это просто неосуществимо, и все же упивался ими, и это действовало успокаивающе.

Он ехал мимо ночного бара, но не остановился. Время расплаты еще не наступило. Сперва нужно обеспечить пристанище на ближайшие дни и с помощью матери обработать могущественнейшего противника — отца.

Под заключительную мелодию телевизионных новостей Камил вошел в прихожую своего бывшего дома.

— Забыл что-нибудь? — спросил отец, сидевший перед экраном.

Пробормотав нечто невразумительное, Камил из тактических соображений тут же скрылся в гостиной. Ее уже обставили новой мебелью, о которой мать мечтала целых два года, из старой остался лишь незабвенный книжный шкаф. Отворив резные створки, Камил бездумно поглаживал ладонью корешки книг и ждал.

— Ты один приехал, Камил? — наконец подошла к нему мать.

— Да, забрать несколько книжек… — произнес он дрогнувшим голосом, чтобы мать учуяла более серьезный повод его появления, чем несколько забытых на старой квартире книг.

— У вас что-то опять произошло?

Все развивалось по плану.

— А-а-а. — Он отмахнулся, словно вообще не желая говорить о своих делах, но, выдержав драматическую паузу, удрученно поник головой. — Здена со мною разводится…

— Не может быть, — ужаснулась мать.

— И все-таки…

— Из-за доктора?

— Наверно. Утром он ее навещал.

— Ничего не понимаю…

— Мама, — Камил обернулся и замученно взглянул ей в глаза, — могу я у вас пожить денек-другой?

— Это твой дом, Камил, — взволнованно произнесла мать.

— Спасибо, мама. Но, знаешь, не говори ничего отцу, хорошо? По-моему, эта новость его даже обрадует. Хотя приятного тут ничего нет, скажу тебе прямо.

— Но, Камил…

— Никаких «но», мама. Папаша громче всех вопит, что за эту аварию несу ответ один я. Ты бы слышала, как он выступал на совещании руководства… Дескать, я заслуживаю наказания! По-моему, он рад бы засадить меня за решетку!

Мать, с сомнением качая головой, в ужасе зажала ладонями рот.

— И все-таки… этого не может быть, — прошептала она.

Вот это мне и было нужно. Теперь быстренько отвлечь внимание и предоставить все естественному развитию событий. Мать, боготворящая сына, — сильный боец, а перед своими женами покорно склонялись и не ведавшие поражений генералы.

— Я бы поел чего-нибудь.

— Сейчас, сейчас, я приготовлю тебе ужин…

Мать разогрела в кухне зразы, достала пиво и, исполненная сочувствия, ухаживала за сыном, любовно глядя на него блестящими от слез глазами и все действия сопровождая вздохами сострадания. Наконец, вытерев руки о полотенце, висевшее над мойкой, она, воинственная и непримиримая, вышла из кухни.

Ощущая неприятную тяжесть в желудке, Камил с трудом запихивал в себя некогда любимое блюдо, вдруг утратившее всякую прелесть. Накатывающие опасения он отгонял, думая о враждебном окружении и о превосходстве сил противника. Этот способ ведения боя был единственно возможным. Отчаянная попытка прорвать блокаду. Вероятно, слабенькая и безвольная, но в такой безысходной ситуации не выбирают средств.

Вдруг дверь распахнулась, и по тяжелым, грузным, решительным шагам Камил понял, что вошел отец. Разрабатывая план действий, он все время помнил, что столкновения с отцом не избежать, и все-таки лишь в этот миг осознал, что ему страшно поднять голову и поглядеть отцу в лицо.

— Вкусно? — строго спросил отец.

— Спасибо за внимание, — процедил Камил, даже не взглянув на него. По-моему, ты готовишься к атаке, папенька.

— Значит, вкусно… А мне бы на твоем месте блевать хотелось! — загремел отец.

Камил испуганно поднял глаза. Таким отца ему еще не приходилось видеть. Багровое лицо, вздымающаяся грудь, сжатые кулаки. Он был грозен.

— Вот это прекрасно… Я вижу, ты намерен продолжить дискуссию, — произнес он с деланным спокойствием.

Отец, вот-вот готовый взорваться, вдруг нахмурился и устало опустился на стул против него.

— И тебя не стошнило после того, что ты наговорил матери? Да понимаешь ли ты, как далеко зашел и куда катишься?

— Я рад, что в понедельник на заседании ты тоже отдал себе в этом отчет. Неприятность, произошедшая со мной, могла случиться с кем угодно. Никто из тех, кто там был, этой истории не раздул бы, если бы не ты… Но ты ведь — воплощенная справедливость. Именно ты создал там благоприятную атмосферу, чтоб меня раздраконили. Благодарю за поддержку…

— Ты считаешь, что я тебя подсидел? — Это даже не был вопрос, скорее — заклятье. И Камила рассердила его несуразность.

— Я вообще ничего не думаю, мне все абсолютно ясно. Я получил свое место, ничем особенно его не заслужив. Только ты да такие, как ты, места свои и должности добывали годами. Я раз сто, а то и больше слышал, как вы начинали с двенадцати сотен. А я два года проработал и уже получаю свыше трех тысяч. Да откуда я взялся, такой ловкий? Как отважился? Это у тебя просто в печенках сидит. Этакое пятно на твоей пресловутой беспорочности. Рыцарь, благородно отказавшийся от чести стать директором, и вдруг приводит на завод своего сыночка!

— Какой же ты дурак — вздохнул отец.

— Премного благодарен за высокое признание.

Лицо отца избороздили морщины.

— Тебе никогда не бередило душу, что ты сидишь на должности инженера-механика, хотя среди твоих подчиненных как минимум человек пять более способных и опытных, чем ты? В понедельник на совещании заместителей тебя предложили наказать за аварию. Перевести на должность старшего инженера технического отдела. И славно все обосновали. Формально ты был бы наказан. В подчинении у тебя никого бы не стало, ты ни за чтобы уже не отвечал, а кто-то последовательно контролировал бы тебя самого. Что касается зарплаты — это даже на одну категорию выше. Ну как, теперь ты начинаешь соображать?