Иржи Швейда - Авария

— Ты сочтешь отговоркой, если я напомню, что об этой неисправности знал и кое-кто из моих начальников?

— Факт остается фактом, но это нисколько не уменьшает твоей ответственности. Ты на производстве не новичок, и за что-то тебе платили пять тысяч ежемесячно.

— Ты не один у себя? — иронически поинтересовался Камил, и трубка смолкла.

Да, ничего особенного ты мне не рассказал, папенька, горько подумал Камил. И оставляешь меня одного трепыхаться, как тряпку на шесте… впрочем, ты не одинок, на меня многие плюют в последнее время. И ты принял сторону большинства…

Камил судорожно вздохнул и положил голову на прохладную доску письменного стола. Окно было словно из матового стекла. Где-то там, невероятно далеко, в лучах горного солнца сверкает замок Езержи. Проклятущий туман. Проклятущий май. Эти праздники перетасовали дни, будто колоду карт. Суд состоится в воскресенье. Грустно, парадоксально, но факт.

Камил снова снял трубку и набрал номер.

— Спектральный анализ.

— Привет. Дай мне Йожана на провод.

— Наверное, не смогу. Утром он едва доплелся до лаборатории, язык на плечо, раза два его вывернуло, а около девяти он капитулировал. Доложил шефу, что берет отгул, и даже никому не оставил свой обеденный талончик, так торопился улепетнуть отсюда. Чего ты с ним сотворил, скажи на милость?

— Вчера по ошибке хватили францовки, — буркнул Камил, а поскольку чувствовалось, что Алена не прочь поболтать, извинился и повесил трубку.

На улице пошел дождь. Большие увесистые капли зашлепали по стеклам окон. Камил обхватил голову ладонями и внезапно почувствовал себя совершенно опустошенным. Поганый день, подумалось ему. Непереносимый, бесконечный. Голова трещит, а желудок словно выкачали. Отчаянное одиночество среди десятков тысяч людей.

На противоположной стене в коричневой лаковой раме висела какая-то заурядная репродукция. Подобные ей, наверное, развешаны повсюду на химзаводе. Картины делают более приятным рабочее помещение, вызывая у людей чувство удовлетворения. Эта репродукция словно излучала тепло. Видя ее изо дня в день, он никогда не задумывался над этим. Только теперь. Залитый солнцем край, ультрамариновое небо с белыми пучками облачков, золотистые поля и зеленые островки луга, где девушка жала серпом траву. Раскидистое ветвистое дерево, будто сказочный змей, а под ним — овал тени. Впечатляющая картина. Прямо до муки. Бросить полутемный кабинет, шагнуть в этот оазис покоя, пройтись по сияющему великолепию и улечься на коленях у девушки, в прохладной тени. Отойти от всех земных страстей, забывшись милосердным глубоким сном.

На столе пронзительно задребезжал телефон.

Боль, отдавшись во всем теле, проникла до мозга костей.

— Цоуфал, — отозвался Камил.

— Отдел контроля, Париз. Товарищ Цоуфал, очевидно, вам неизвестно, что по требованию ревизующих органов вы обязаны предоставить любую документацию, касающуюся производства, и исчерпывающим образом ответить на поставленные вопросы. В три часа явитесь к нам в отдел. Шестой этаж, комната номер семь. И захватите с собой книгу регистрации рабочих совещаний.

— Но мой рабочий день кончается в три.

— Значит, сегодня придется поработать до пяти.

— Это мне не очень удобно. Я не рассчитывал задерживаться…

— Так будьте любезны, примите это к сведению. Эти два часа можете отнести за счет своего вызывающего поведения.

Камил положил трубку и, хотя желудок восставал, закурил сигарету. Дым, проникнув внутрь, ударил по легким, так что слезы выступили на глазах. Наорал, как на мальчишку, подумал Камил, не в силах подавить внезапную жалость к самому себе. Теперь все имеют право судить да рядить. Рухнул миф об охранной руке заместителя Цоуфала, которую он якобы держит над своим сынком. И это очень скверно. Прежняя трусливая снисходительность теперь, безусловно, обернется бойкотом и открытой неприязнью. А это конец. Поспешная сдача позиций.

Было без пяти три, но служащие уже разбегались из административного здания. Последний рабочий день перед выходными всяк сокращал, как умел. Этого начальник отдела контроля, конечно, не замечает. Да и зачем заниматься мелкой рыбешкой, если в бредень попалась метровая щука…

— Садитесь, — кивнул Париз, указывая на стул напротив себя, и угрюмо уткнулся в книгу протоколов, которую принес Камил. Затем развернул план ремонтных работ, с чем-то его сравнил и только потом поднял на Камила твердый взгляд. Это был даже не взгляд, а пронизывающий, всепроникающий рентген.

— Вы кому-нибудь поручали проводить ремонт бензопровода? — напрямик спросил он.

Камил набрал воздуху и едва заметно отрицательно покачал головой. Отпираться было бессмысленно.

— Я планировал провести эти работы в мае…

— Который вы начали, взяв необоснованный учебный отпуск, — договорил за него этот неумолимый и безапелляционный хмырь, развернув тетрадь со своими пометками. — Итак, еще раз все по порядку.

Два часа спустя после мучительного разговора, во время которого он лишь вяло отбрыкивался от обвинения, Камил наконец вышел из кабинета. Химзавод словно вымер. Измученный, расстроенный, покорившийся судьбе, брел он в свой отдел по пустынным улицам. Этого хмыря не проведешь, ему все абсолютно ясно. Справка для дисциплинарной комиссии прозвучит совершенно однозначно: он виноват в аварии бензопровода и должен быть наказан по статье «неисполнение основных служебных обязанностей». И точка. Приговор обжалованию не подлежит. Иногда именно так выглядит уход с громыхающей аплодисментами сцены за пыльные тихие кулисы.

В одиночестве и бесславии. Бесславный конец всегда горек.

В довершение всего вахтерша заставила Камила раскрыть дипломатку, невзирая на негодующие взгляды хозяина, старательно перерыла ее и вдруг в ярости сунула ему под нос Пехачеков проект.

— А вот это что? — грозно спросила она.

Злость охватила Камила так, что у него все поплыло перед глазами. Видно, сегодня все сговорились и теперь беспощадно крушат последнее, что осталось от Камила Цоуфала.

— Это мой чертеж. Я занимаюсь им в нерабочее время и только что закончил.

— А где разрешение на вынос материала?

— Я вчера купил эту кальку в писчебумажной лавке. За пятьдесят геллеров. Могу вам еще раз выдать их наличными! — Камил уже шипел на нее.

— Это уж вы обратитесь в розничную продажу. Мы денег наличными не берем. — Вахтерша блистала своими знаниями внутризаводских распорядков.

— Тогда уж в другой раз, сударыня, — Камил грубо вырвал проект у нее из рук, в бешенстве щелкнул замками чемоданчика и выбежал из проходной.

Как безумный нажал он на педаль акселератора, судорожно вцепился в прохладный руль машины. Поверженный король и свора гончих. Словно волки. Стоит упасть одному, как остальные накинутся и растерзают тебя на части.