Иржи Швейда - Авария

Микрорайон тоже был пустынен. Лишь белые тени занавесей на окнах свидетельствовали о том, что он обитаем. Остановившись возле своего дома, Камил, ни на что уже не надеясь, вышел из машины. Он не ожидал триумфальных арок, воздвигнутых в его честь, ему хотелось только, чтоб Здена видела, что он вернулся, но балкон был пустынным, и это окончательно расстроило его. По крайней мере у окна могла бы постоять…

В гостиной пахло табачным дымом, а в пепельнице лежало несколько окурков. Здена рассеянно ответила на его приветствие, и ему показалось, что она не рада его приходу. Держит себя на редкость холодно и подозрительно.

Все четыре конфорки газовой плиты были пусты, а в холодильнике, кроме сырого мяса и полуфабрикатов, нашелся лишь остаток вчерашней колбасы. Целый день сидеть дома и ничего не приготовить… Наголодавшийся за день, Камил вдруг отчаянно захотел есть.

— Ты ничего не сварила?

— Мне было некогда! — хмуро отрезала Здена.

Ей «было некогда». В этой забытой богом деревне, в окружении незнакомых людей ей «было некогда». В мойке стояли две чашки с остатками черного кофе. Впечатляющая картина.

— У тебя были гости?

Здена забеспокоилась. Все ясно! Проклятущая жизнь! Нет, сегодня все против меня словно сговорились. После расследований, длившихся целый день, дома вместо покоя — очередное осиное гнездо.

Здена, внезапно отбросив притворство, совершенно спокойно призналась, что в их новой квартире ее навещал Краус.

Так вот для чего я выбивал эту халупу! Чтоб тебе было куда приводить любовников! До чего же я докатился! Но я не войду в семейную хронику в качестве печального и смешного аналога дядюшки Фарека. Этого не будет, нет!

Здена выбежала в гостиную и, вернувшись, положила на стол пачку банкнот.

— Утром я виделась с Петром Шепкой, — с вызовом бросила она.

Камил помертвел. Петр. Регина. Вот откуда эта холодность.

— А деньги?

— Деньги мои. То есть твоя великолепная машина стоила всего пятьдесят девять тысяч. Разницу Петр насчитал тебе в качестве отступного за Регину. Но для тебя это ведь безделица. Женившись, выколотишь много больше. Дачу с бассейном, виллу на Лоучках и кучу денег. Ты, собственно, молодой преуспевающий мужчина.

Ему пришлось ухватиться рукой за край стола. Содержание этих фраз было настолько поразительно, что он боялся верить своим ушам.

— Кто же, скажи на милость, наговорил тебе про все это?

— О машине или же о бабе? Машину Петр купил на автобазаре в Усти. Разбитое, разъезженное такси с перекрученным счетчиком. Можешь прокатиться в Усти и убедишься сам лично, в бухгалтерской книге — вполне вразумительная запись. А вот как с Региной — тебе лучше знать. Она уже подала на развод.

Камил, все еще не веря, качал головой. Страшное недоразумение. Две несуразные лжи, две непостижимые нелепицы. Я даром вкалывал целых два месяца. Влип глупо, бессмысленно. И Регина обо всем знала. Должно быть, знала, поэтому и отговаривала покупать машину.

— Клянусь, у меня с ней ничего не было, Здена…

— Оставь, пожалуйста…

Земля ушла из-под ног Камила. Вот оно — отчаяние осужденного, у которого в критический момент нет алиби, хотя сам он отчетливо сознает, что без вины виноват!

— Это же абсурд! — сконфуженно усмехнулся он.

— И несколько забавный, не правда ли?

— Это ведь ужасная ерунда, Здена. Поедем к ней, и ты сама спросишь.

— Потеха, — неприязненно рассмеялась Здена и равнодушно взглянула ему в глаза. — Меня это больше уже не трогает. И подобный спектакль ты вполне мог бы не устраивать.

Камил ощутил мучительную боль. Как мелкий жулик, по ошибке прокурора осужденный за убийство.

— Ты хочешь…

— Я ничего не хочу. От тебя — вообще ничего. Ни объяснений, ни извинений — ничего. Я решилась. Кончено, Камил. Хватит с меня твоих интриг, мошенничества и эксцессов. Я не останусь с тобой. Я бы и раньше сказала тебе об этом, но не могла. Из-за моих родителей не могла. Но теперь все изменилось. Теперь нам с Дитункой не надо ничего просить. У нас есть куда пойти.

Она говорила тихо, не волнуясь, взвешивая каждое слово. Будто декламировала хорошо затверженную роль. И эта ее невозмутимость удручала.

— Это же бессмыслица. — Камил пожал плечами. — А как Дитунка? Она не может остаться… Ты ведь не поступишь так вот, сама по себе… Это же и мой ребенок!

— Будешь видеться с нею каждую нечетную субботу и летом — две недели. Как скажет суд.

Камил проглотил комок. Мир сегодня словно вывернулся наизнанку. Это напоминало плохое кино.

— Циник… Три книжки в рюкзак, дочку на руки и айда — на каникулы!

— И он… он еще взывает к чувствам! О чувствах нужно было думать раньше…

— Да у меня с ней фактически ничего не было!

— Ну конечно, вы там наверху молитвы творили. Или она тебе раствор месила? Это ты пойди кому-нибудь еще расскажи. Да что тут долго ала-лы разводить… Нам такого отца не нужно. И виноват ты один. Я вообще уже изверилась. Достаточно позволить себе однажды, один раз, а там уж — смущаться не будешь!

Камила вдруг охватило странное подозрение. Здене известно, что это неправда. Ей все хорошо известно, и эти похоронные речи лишь часть жестокого, хорошо продуманного фарса. Кто же намерен сюда переселиться? Уж не Павел ли Краус?

— Ты хорошо знаешь, что это ложь, — с трудом произнес он.

— Ты что, проверяешь меня, что ли? — презрительно усмехнулась она.

Горло сжалось, в артериях гулко пульсировала кровь.

— Ненавижу…

А может, вы сговорились? Надеюсь, все обойдется без осложнений…

— Когда-нибудь ты страшно пожалеешь об этом…

Камил стиснул кулаки и вдруг почувствовал, что не может дольше оставаться здесь; среди ударов, которые сегодня градом сыпались на него со всех сторон, этот был самый тяжкий, сокрушительный, теперь вот только нанесут последний, из милости, как на скачках, когда пристреливают изувеченного фаворита, но этого им не дождаться… Никто не увидит Камила Цоуфала на коленях!

Стукнув кулаком по столу, он отстранил Здену и выбежал вон. Получай, что хотела!

Не спуская ноги с педали акселератора, не сводя глаз с проезжей части дороги, которая за капотом машины набегала грязной полосой, Камил покидал Обрнице. Мир внезапно распался для него на два лагеря. В одном из них был он, Камил, в другом — все и всё остальное: Здена с Павлом, химзавод с отцом, Регина с Петром. С Петром, который так бессовестно меня ограбил. Но я устою, еще есть средства для атаки, нужно лишь выбрать правильный способ ведения боя. Ты, Здена, мне больше не нужна! Оставайся в четырех комнатах обрницкого дома, где твое одиночество возопит, как только ты взглянешь на свою дочку. Никто не в силах помешать моему бегству, и, как только я залижу открытые раны, я сожгу за собой все мосты. Решительно и бесповоротно. Одиночество меня уже не страшит.