Михаил Вольпе - Петух пропел в бухте (сборник)

Вырвавшись из ущелья, Мане Кин очутился у большого водоема, принадлежавшего ньо Лоуренсиньо и другим земледельцам Кошачьей Равнины; эти плодородные поливные земли были расположены при впадении ручья в Черную речку. Кин обошел кругом наполненный водой до краев каменный резервуар, пересек заросшее болотными растениями русло, по которому извивалась тоненькая струйка, и уселся под дикой фиговой пальмой на мокрую от росы гранитную глыбу.

Высоко-высоко в небе розовые облака скользили к югу. Очертания Горы-Паруса четко вырисовывались на фоне пепельно-серого неба, будто огромный клык горной гряды. Сквозь просвет в пальмовых ветвях он разглядел вдалеке, на тропинке, исполинскую фигуру Жоаниньи, отчетливо выделявшуюся в утреннем свете; слышно было, как девушки громко переговариваются между собой. Через несколько минут показалась Эсколастика, подошла к подруге, и два силуэта слились в один. О чем они говорят? Быть может, Эсколастика рассказывает Жоанинье о том, что случилось; быть может, она плачет и сетует на то, что сын ньи Жожи злоупотребил ее слабостью? Нья Тотона способна поджечь его дом, если узнает, что он сделал с ее дочерью, с такой ведьмы станется. Мане Кин вздрогнул при одной мысли об этом, злую и острую на язык старуху боялась вся округа. Пораженный собственным поступком, он совсем растерялся. Упершись локтями в колени, закрыл лицо ладонями. Почувствовал вдруг тошноту, отвел руки и сплюнул на землю густую, клейкую слюну. Пуще всего на свете он боялся ссор, скандалов, брани разъяренных старух — словом, всяких недоразумений, осложняющих жизнь. Девушки исчезли из виду. Стайка воробьев, предвестников дня, пронеслась мимо, и шум их крыльев словно кнутом рассек воздух. Мане Кин долго еще сидел, подперев кулаком подбородок. Только у матери найдутся слова утешения, думал он. Ведь она добрая и разумная. Только она умеет тихонько говорить и тихонько плакать: «Кин, сыночек, ты совсем еще несмышленыш, мой мальчик». Когда эти трясущиеся от слабости, но всегда защищающие его руки гладили Мане Кина по волосам, он никого не боялся, пускай хоть весь мир ополчится на него.

Мане Кин встал. На вершину горы Сириус уже падал золотистый луч. Он подошел к водоему. Окунул в воду голову, поверхность пруда заколыхалась и подернулась рябью. Глядя на расходящиеся и все увеличивающиеся круги, которые угасали у краев, он вдруг ясно понял, что не променял бы этого водоема ни на какой самый роскошный магазин в Порто-Ново. Это была единственная отчетливая мысль, возникшая у него с тех пор, как он поднялся с постели.

Когда Мане Кин очутился на поливных землях у Речушки, вершины отрогов Коровьего Загона уже осветило солнце. Он обошел террасы на горных склонах. Посадки, как всегда, нуждались в воде. Фасоль давала густую тень и потому могла противостоять солнечным лучам, но у кустов маниоки и батата листья пожухли, хотя их покрывала роса. Участок, расположенный около ручья, меньше страдал от засухи, и саженцы гороха, сочные и зеленые, казались более крепкими. Мане Кин заглянул в маленький водоем, вырытый чуть поодаль. Вода притаилась на самом дне, ее не хватило бы даже для того, чтобы смочить отводной канал. Теперь Мане Кин поливал огород раз в четыре дня, а вода в водоеме все убывала. Надо было поддержать едва теплящуюся в растениях жизнь, пусть даже прежняя сила и не возвратится к ним. Им, вероятно, не суждено больше расти и плодоносить. Он с трудом удерживался от слез…

Они напоминали спрута и каракатицу. Когда спрут голоден, он нападает на каракатицу. Каракатица отступает, пятится назад. Но спрут съедает ее и убирается восвояси. Возможно, сравнение и не совсем точное, однако Жоан Жоана и Сансао были очень похожи на спрута и каракатицу.

Землей Сансао не был обделен. Насколько хватал глаз, повсюду расстилались его превосходные участки, вызывавшие зависть ненасытного Жоан Жоаны. Решив заложить Большой Выгон, Сансао, недолго думая, предложил ростовщику оформить сделку. В Большой Выгон входили обширные пастбища для скота и поливные земли у истоков реки. Однако Жоан Жоане недостаточно было знать обо всем этом понаслышке. На то у него имелись свои причины. В подобных делах надо держать ухо востро. И он сам отправился в Долину Гусей оценить земли. По дороге Жоан Жоана заглянул на участок ньи Жожи, граничащий с Выгоном. Он спустился к отводному каналу, подошел к водоему, пристально оглядел его ничего не упускающим, цепким взглядом. Потом двинулся дальше, вверх по течению ручья, остановился ненадолго, чтобы ознакомиться с оросительной системой. «Источник должен находиться здесь, — сказал он себе и ткнул пальцем в сторону темного ущелья, поросшего фиговыми пальмами. — Господи боже! Земля изнывает от жажды, а в какой-нибудь сотне метров отсюда пропадает даром столько воды!» Участки около Речушки здорово поднялись в цене, если бы владелец Большого Выгона разрешил разработку ущелья… Что ж, когда Сансао заложит Большой Выгон, владельцем этой земли фактически станет он, Жоан Жоана…

На следующий день Мане Кин явился к нему для переговоров, и ростовщик, уже все взвесив, предложил выгодные для себя условия:

— Я одолжу тебе денег под небольшие проценты, ведь мы с тобой друзья. Семисот милрейсов, которые ты просишь, я тебе, конечно, не дам. Это было бы расточительством. Повторяю, деньги счет любят, а земли у Речушки уже истощены, большого урожая на них не соберешь. К тому же мое финансовое положение сейчас далеко не блестяще, все мои капиталы перекочевали в карман бессовестных обманщиков. И еще одно — я потребую с тебя солидного обеспечения. Мы должны заключить друг с другом договор, каждый из нас возьмет на себя определенные обязательства. И пусть они будут записаны на бумаге черным по белому, как полагается. Тогда и я тебя не надую, и ты меня тоже, хотя я говорю это просто так, к слову, я же знаю, с кем имею дело… Ты сам понимаешь, сделка есть сделка, и я предпочитаю вести игру в открытую. Тебе еще надо посоветоваться с ньей Жожей и получить ее согласие. Иначе по закону наш договор не может вступить в силу. Тебе ясно? Это всего-навсего пустая формальность, так заведено, и ты уж на меня не обижайся, я тебе, безусловно, доверяю, ты парень рассудительный. Только предупреждаю, больше чем на пятьсот милрейсов не рассчитывай.

— Но ведь эта низина орошается, ньо Жоан, — сдавленным голосом запротестовал Мане Кин. — Земля тут дает отличный урожай. Хотите, я покажу вам участок, отсюда рукой подать? Водоем, правда, небольшой, но при обильном дожде воды в нем хватает и урожай может прокормить целую семью.

— Я знаю, что говорю, — прервал его ростовщик, — прекрасно знаю. Эти горные склоны мне давно известны. — Своими мягкими, вкрадчивыми манерами, ласковым взглядом и густыми, свисающими ко рту усами Жоан Жоана напоминал святого, и собеседнику трудно было перед ним устоять. — Говоря откровенно, земли эти обречены. Дохода они почти не приносят. Ты уж прислушайся к мнению человека, который как-никак разбирается в сельском хозяйстве… Я помню эти участки еще при жизни твоего отца, да упокоит господь его душу… Однажды я пришел к нему и говорю: «Рано или поздно, дорогой мой, вода в вашем источнике непременно иссякнет, если вы не начнете его разработку». Но этого-то ты сейчас и не можешь сделать. А без источника ничего путного от своих террас ты не дождешься.