Эшли Нортон - Шоколадные деньги

Сегодня нам с Кейпом не обязательно посещать занятия, руководство школы ожидает, что первую половину дня мы проведем с родителями. Им позволено подняться к нам в комнату перед тем, как мы пойдем на заседание. Я знаю, что Мэгс, скорее всего, придет в Уэнтингтон после завтрака, а Бэбс… Кто знает, какие у нее планы.

Я возвращаюсь в кровать и на какое-то время проваливаюсь в дрему, потому что ночью то и дело просыпалась. Окончательно проснувшись, я иду в «Кардисс-гриль» и заказываю ванильный фраппе. Ничего другого я в себя затолкать не сумею, и плевать на калории. Вернувшись к себе, я пытаюсь читать «Анну Каренину», но то и дело отвлекаюсь на мысли о Бэбс. Я решаю позвонить ей в «Ритц», хотя и не знаю, какой меня ждет прием.

Спустившись в гостиную, я поднимаю телефонную трубку. Использовать карточку для звонков слишком сложно, поэтому я звоню за счет абонента. О чудо! Телефонистка в «Ритце» принимает вызов и связывает меня с номером. Телефон звонит и звонит, и наконец Бэбс берет трубку.

– Алло? – произносит она неуверенно.

Большинство людей сонливость делает уязвимыми, но в случае моей матери это просто Бэбс не в лучшей форме.

– Бэбс? Это Беттина.

– Уже догадалась.

– Я просто звоню узнать, в какое время ты приедешь в Кардисс. Первое заседание в четыре.

– М-м-м… Давай-ка разберемся. Вчера ты наотрез отказалась приехать в Бостон, а я столько трудов потратила, планируя наш с тобой девичник. А теперь ты ожидаешь, что я потащусь в Кардисс. Скажи на милость, какого черта мне это делать?

– Э… Бэбс, – нерешительно начинаю я, зная, что от моих слов зависит, объявится она или нет. – Родители обычно приезжают.

Невыносимо думать, что придется пройти через это одной.

– С каких это пор меня записали в категорию родителей? Хотелось бы знать, мне-то что с этого перепадет?

Я думаю. Правду сказать, на этот вопрос у меня нет убедительного ответа. Если мне придется попотеть, чтобы заманить ее сюда, велика вероятность, что она уже приняла решение. Чем бы ее заманить? Возможно, перевесит ее желание, чтобы я училась в Кардиссе. Или, возможно, она повеселится, глядя, как меня отчисляют.

– У учеников, чьи родители приехали, обычно меньше шансов быть отчисленными.

– А мне-то какое дело?

Дальше остается только умолять. Я выбираю новую стратегию:

– Могла бы посмотреть на Кейпа. Он очень похож на Мака.

– Ах да. Жду не дождусь.

– Я уже все ему рассказала, потому тебе не придется.

– Молодец, вот это моя девочка! Очко тебе за бесстрашие.

Я пробую еще раз.

– Пожалуйста, Бэбс, приезжай. Ты мне нужна.

Я знаю, что Бэбс презирает нытье в любых его проявлениях, но ничего иного мне на ум не приходит.

– Посмотрим, как я буду себя чувствовать после чашки кофе и пары сигареток. Чао, детка.

Она вешает трубку, вопрос о ее приезде так и не решен. Я возвращаюсь к себе, так ничего и не добившись. На часах половина одиннадцатого, надо убить еще полдня. Я застилаю кровать, прибираюсь на письменном столе, аккуратно раскладываю одежду по ящикам. Пенни Кейпа лежат у меня на тумбочке. Я решаю взять их с собой на «суд».

Октябрь 1983

Три часа. Пора одеваться. Я надеваю безвкусное «бабушкино» платье и лакированные туфли без каблука. Решаю обойтись без макияжа, просто умыться холодной водой и наложить немного крема. И губы не крашу, только провожу по ним шариком бальзама. Я гляжу в ростовое зеркало и едва себя узнаю. Я выгляжу такой невинной, как не выглядела даже в десять лет, когда всю одежду мне выбирала Бэбс.

Я сижу на кровати и курю. Не хочу идти к лодочному сараю, чтобы не столкнуться случайно с Джейком. Сигареты – отличный способ убить время, ничего, собственно, не делая. Пепел я сбрасываю в пустую банку из-под «диет-колы».

И тут раздается стук в дверь.

Дидс когда-нибудь надоест пытаться поймать меня за тем, что мне не следует делать?

Я осторожно открываю дверь. Это не Дидс, а Бэбс.

Октябрь 1983

В мою комнату Бэбс входит, даже не здороваясь. На ней бордовый костюм, отороченный по вороту и манжетам серым мехом. Цвета Кардисса. Я почти удивляюсь, что ей известно, какие они, впрочем, она всегда внимательна к мелочам. На ней рубиновое ожерелье, рубиновый браслет с мелкими брильянтами и коктейльное кольцо с рубином. Она садится на кровать, осматривается и говорит:

– Ну и дыра! Больше на тюрьму похоже, чем на комнату в общежитии. А это еще что, черт побери, такое? – Она указывает на ковер с буквой «Б».

– Мама Холли мне подарила, когда я только сюда въехала.

– Понятно, радости китча. А простыни? Выданы школой? Учитывая, сколько я дала тебе денег, могла бы купить новые. И выглядишь как нищая замарашка.

– Я думала, в таком платье у меня будет вид раскаявшейся.

– Ты не выглядишь раскаивающейся, ты выглядишь как женщина, у которой напрочь отсутствует вкус в одежде.

– Я не намерена переодеваться, Бэбс. И других платьев у меня нет.

Встав, она подходит к шкафу, чтобы провести досмотр.

– А как насчет того, которое я тебе прислала? Или этого черного? Оно почти шикарное.

– Слишком рискованно. Я в нем была, когда меня поймали.

– И что с того? Слабо, что ли? Ты же не из Канзаса, а из Чикаго.

Я сдаюсь. Я сделаю что угодно, лишь бы умилостивить Бэбс. Я так благодарна, что она приехала. Я натягиваю черное платье. На мне все еще мои новые лаковые туфли без каблука.

– И тапки свои сними, – говорит Бэбс. – Ты слишком низенькая, тебе это с рук не сойдет. Лучше каблуки.

– Ну, не знаю, Бэбс…

– И накрасься. Постное лицо ничем тебе не поможет. Не хочу за тебя краснеть.

Сколько уже раз мы это проходили…

Я накладываю минимальный макияж. Время идти.

Октябрь 1893

Весь процесс проходит на верхнем этаже библиотеки имени Мэдсона. Там есть зал, который школа использует для особых случаев: собраний попечительского совета, заседаний комиссии по выбору нового главы факультета, дискуссий на тему изменения учебного плана. Бэбс хочет подъехать к зданию в лимузине, но, поскольку от Брайта до библиотеки две минуты пешком, я уговариваю ее этого не делать.

– Как хочешь, детка, – говорит она.

Мы идем по лужайке, я спотыкаюсь в лодочках на траве. Бэбс закуривает.

– Э… Бэбс, в кампусе нельзя курить.

– Может, тебе и нельзя, Беттина, но я тут не учусь, поэтому мне плевать.

Я молюсь про себя, чтобы она погасила сигарету до того, как подойдем к библиотеке. Слава богу, она докуривает. Мы приходим слишком рано. Выглядит так, словно мы отнеслись ко всему серьезно. Мы поднимаемся на лифте на седьмой этаж. Дверь в конце коридора слегка приоткрыта.

Бэбс идет к ней уверенно, твердым шагом. Словно делает такое каждый день. В этом вся Бэбс. Благодаря «шоколадным деньгам» она везде как дома.