Михаил Каминский - Переполненная чаша

— Товарищи мужчины, — обратилась Девочка к Барабану и Саксофону, — мы с Мальчиком любим друг друга. Но его мать спрятала паспорт. Дайте кто-нибудь из вас свой паспорт, выручите несчастных влюбленных.

— Никак не могу, — ответил умный Барабан, — я женат.

А Саксофон, смущенно глядя в сторону, протянул Девочке свой паспорт.

— Я выручу вас, — сказал он. — Мой паспорт чист и пусть послужит хоть вам.

— Саксофон, что вы делаете? — простонала Флейта.

— Главное для меня — помочь человеку. — Саксофон смутился еще больше.

— Себе помогите, — посоветовала Гитара, — смотреть на вас тошно.

— Меня обидели. — Саксофон перестал смущаться и гордо выставил вперед свой округлый подбородок. — Я сейчас уйду.

Но он и на этот раз не ушел, потому что Барабан взмахнул палочкой, увидев Старика со Старухой. Трудно было поверить, что эти старые люди пришли сюда, чтобы сочетаться браком. Но они пришли, и оркестр заиграл «Старинный вальс».

Больше всего на свете Старик и Старуха любили тишину, эту великую и утешительную мелодию, похожую на нескончаемый прыжок в бездну. Однако настоящая музыка может смело соперничать с тишиной, и они слушали оркестр, взявшись за руки, как в дни своей молодости.

— Прекрасно! Браво! — сказал Старик, а растроганная Старуха пожалела оркестрантов:

— Играть у подъезда загса и смотреть на тех, кто входит вон в ту дверь, — занятие утомительное. Почему вы здесь стоите?

— Кто-то заказал музыку. А кто — мы не знаем.

— Этот «кто-то» — великий человек. Там, во Дворце, играют «Свадебный марш» Мендельсона. А он захотел, чтобы в такой день музыка звучала везде, — сказала Старуха. Ей понравились оркестранты, и она пригласила их на свадебный ужин.

И добрые примеры заразительны, не так ли?..

Старик со Старухой ушли во Дворец, а оркестр продолжал играть марши, вальсы, полонезы, а иногда и «тяжелый рок». И все говорили: «Какой замечательный оркестр!» Только одна Дама, заявившаяся ко Дворцу, чтобы спасти сына в минуту отчаяния, была шокирована. Скажите на милость, какой музыкальный фейерверк! Можно подумать, что во Дворце совершается что-то умное и веселое. А там одна глупость, омытая слезами. Глупые мальчики и хитрые девочки, деловые женщины и запутавшиеся мужчины, чей голос совести не заглушить никакому оркестру. «Нет, даже если бы мне дали десять тысяч рублей, — подумала Дама, — я бы больше никогда и ни с кем не вошла в эту дверь. Порядочные люди открывают дверь загса только один раз в жизни».

И вот эта дверь отворилась, выпустив Мальчика и Девочку. Они были тихие, озаренные сиянием. Но сияние тут же погасло, когда Мальчик увидел Даму. Мальчик вспомнил про свой паспорт, и горе черной молнией сразило его. А Девочка подошла к Саксофону, протянула его паспорт, и Саксофон с ужасом увидел в паспорте фиолетовый штамп. Теперь он был женатым человеком!

Многие мужчины женятся по любви. Некоторые из-за обиды. Есть такие, что идут в загс, потому что женаты все их товарищи, — не отставать же! А почему Саксофон женился на Девочке? Он не любил ее, но был добрым человеком и хотел помочь Девочке. А еще он был гордый и обидчивый. Гордость и обида, когда они действуют сообща, способны лишить доброты и смысла даже великий поступок.

И стали вместе жить-тужить Саксофон и Девочка. Саксофон сидел за столом в углу своей маленькой комнаты под самой крышей и писал роман, а Девочка бегала по свалкам и приносила в дом осколки чужого быта. Однажды она вкатила старое зубоврачебное кресло на колесиках.

— Где ты раздобыла это страшилище? — спросил Саксофон. — Я не буду жить с ним рядом. Это кресло пропитано страхом чужих людей, которые сидели в нем и кричали от боли. По ночам оно будет жужжать воспоминаниями о бормашине.

— Ты обладаешь прекрасным воображением, — обрадовалась Девочка, — это то, что нужно писателю. Сиди и пиши. Пиши, пиши…

— Но я не люблю писать, — пожаловался Саксофон. — Я люблю играть на саксофоне. Зачем я пишу этот роман? Я так несчастлив!

— Когда ты станешь знаменитым, — успокоила его Девочка, — то перестанешь думать о счастье: у тебя появятся другие заботы. А в этом кресле тебе не обязательно сидеть. Надо, чтобы люди видели: у необыкновенного человека дома необыкновенное кресло.

— Я совсем обыкновенный, — клялся Саксофон. — Честное слово, я — как все.

Но Девочка этого не слышала. Она была устремлена к своей цели.

— Года три-четыре ты, Саксофон, будешь пить кофе из граненого стакана, писать здесь, на чердаке, а потом все изменится: мы спустимся с чердака на какой-нибудь приличный этаж в прекрасную трехкомнатную квартиру с паркетом из драгоценного дерева. Только — слышишь меня, Саксофон? — пиши, пиши! У тебя ведь есть талант?

— Не знаю, — честно отвечал Саксофон. — Как это узнать?.

— Очень просто. Тебе хочется говорить: я — талант, талант, талант? Если хочется, то ты талантлив.

— Иногда хочется, но мне стыдно, — признался Саксофон.

— Значит, у тебя неразвитый талант, но он разовьется.

И Девочка опять отправлялась на поиски осколков чужого быта. Люди покупают новые вещи, а старые по ночам сносят во двор, к мусорным бакам. Старые диваны и кресла глядят впервые в жизни на ночное небо и удивляются, как велик мир. Дома в нем похожи на огромные телевизоры с сотнями экранов, а звезды — на электрические лампочки без абажуров.

А Саксофон поневоле писал свой роман. Его герои были добрыми людьми и любили друг друга. Никто из них никого не оскорблял. Но чтобы читателям понравились такие герои, Саксофон должен был писать очень талантливо. Он мучился, страдал, тащил на себе куда-то наверх множество человеческих жизней, и у него порой останавливалось сердце от такой трудной работы. Он был несчастлив.

И Девочка была несчастлива. Она любила Мальчика, а Саксофона не любила. Саксофон был ее дорогой к цели, оправданием ее жизни. Девочка мечтала стать женой знаменитого человека. Ради такой цели иные девочки готовы стать несчастными.

Жили-тужили Старик со Старухой. Даже став законной женой Старика, Старуха продолжала ревновать его и поэтому никогда не оставляла одного. Она брала Старика с собой на рынок и в магазин: когда Старуха стояла в очереди у кассы, он занимал очередь к прилавку. Иногда Старуха любила днем посмотреть какой-нибудь фильм в кинотеатре. Тогда Старик сидел с ней рядом в зрительном зале очень тихо и спал. Такая жизнь мешала его научной работе, зато Старуха была спокойна — при ней Старик не мог звонить другим женщинам и спрашивать: «Ты меня еще помнишь?»

Ревность никогда не совершает умных поступков. Однажды, когда Старуха собралась на девичник по случаю юбилейной годовщины окончания трудовой школы № 8, то привела Старика на самый верхний этаж дома — к Девочке.