Мария Дуэньяс - Нити судьбы

— Вот это встреча, моя прекрасная соседка!

Я обернулась, теряясь в догадках, кто мог произнести эти слова, и увидела перед собой молодого человека, моего соседа по лестничной клетке. На этот раз он был один. Ему явно не стукнуло еще и тридцати, хотя он был полноват и лысоват для своего возраста. Молодой человек продолжил разговор, за что я была ему благодарна, поскольку не знала, что сказать.

— Я вижу, вы немного растеряны. Могу я вам чем-то помочь?

Мы никогда не разговаривали с ним прежде. С тех пор как я поселилась в их доме, несколько раз сталкивались на лестнице или у подъезда, и он постоянно был со своей матерью. При встрече мы обменивались лишь вежливыми приветствиями, не более того. Однако каждый вечер я слышала их голоса — мать с сыном допоздна шумно ссорились. Я решила рассказать соседу правду, поскольку в любом случае не могла придумать ничего лучше.

— Я ищу кого-нибудь, кто смог бы сделать для меня несколько рисунков.

— Можно узнать, каких именно?

Его тон не был дерзким — просто любопытным. Любопытным, откровенным и немного манерным. Молодой человек держался гораздо увереннее, чем в присутствии матери.

— У меня есть несколько старых фотографий, и мне нужно, чтобы на их основе мне сделали рисунки. Как вы, наверное, знаете, я портниха. И мне требуются нарисованные образцы, чтобы продемонстрировать модель клиентке.

— У вас с собой фотографии?

Я коротко кивнула.

— Не покажете их мне? Может, я смогу вам помочь.

Я огляделась. Людей вокруг было не много, но все же не очень удобно показывать при всех вырезки из журнала. Мой сосед понял меня без слов.

— Выйдем отсюда?

Едва оказавшись на улице, я вытащила из сумки старые мятые страницы и молча протянула молодому человеку. Он внимательно их рассмотрел.

— Скиапарелли, муза сюрреалистов, как интересно. Я обожаю сюрреализм, а вы?

Я понятия не имела, о чем он спрашивал, и хотела только одного — решить поскорее проблему, поэтому проигнорировала вопрос и вернула разговор в деловое русло:

— Вы знаете кого-нибудь, кто может сделать рисунки?

Он посмотрел на меня сквозь очки своими близорукими глазами и улыбнулся, не разжимая губ.

— Может, я сам для этого сгожусь?

Сосед принес мне рисунки тем же вечером — я и не ожидала, что он сделает их так быстро. Я уже готовилась лечь спать, на мне была ночная сорочка и длинный бархатный халат, сшитый в один из тех дней, когда я сидела без работы в ожидании клиентов. Я недавно поужинала, и на столике в зале еще стоял поднос с остатками моей скромной трапезы, состоявшей из грозди винограда, кусочка сыра, стакана молока и нескольких сухих печений. В квартире было тихо и темно, и лишь в углу зала горел торшер. Звонок в дверь раздался почти в одиннадцать вечера, и я торопливо прильнула к глазку, удивленная и напуганная одновременно. Увидев, кто это, я отодвинула задвижку.

— Добрый вечер, дорогая. Надеюсь, я не побеспокоил вас?

— Нет-нет, я еще не спала.

— Я кое-что принес, — объявил сосед, продемонстрировав мне краешки листов, которые держал за спиной.

Он не отдал их мне, дожидаясь моей реакции. Я поколебалась несколько секунд, сомневаясь, стоит ли приглашать его в дом в столь неподходящий час. Молодой человек тем временем с невозмутимым видом застыл на пороге, пряча рисунки за спиной и изображая самую безобидную улыбку.

Я поняла, что он не собирается показывать мне свои работы, пока я не приглашу его войти, и наконец сдалась:

— Проходите, пожалуйста.

— Благодарю, — тихо произнес он, не скрывая своего удовлетворения от того, что удалось добиться своей цели. Он был, как всегда, в очочках. Немного манерный и претенциозный. В рубашке и брюках, поверх которых надел короткий войлочный халат.

Молодой человек беззастенчиво оглядел прихожую и направился в зал, не дожидаясь приглашения.

— У вас замечательная квартира. Очень изысканная, очень элегантная.

— Спасибо, я все еще занимаюсь ее обустройством. Что ж, можно мне посмотреть рисунки, которые вы принесли?

Этими словами я предельно ясно дала понять соседу, что приняла его в столь поздний час вовсе не для того, чтобы слушать восторги по поводу интерьера моей квартиры.

— Вот ваш заказ, — произнес он, наконец протягивая мне листы картона, которые все это время прятал за спиной.

На рисунках, выполненных карандашом и пастелью, в разных ракурсах была изображена ирреально воздушная модель в экстравагантном теннисном костюме. Я пришла в восторг от результата, и, должно быть, это отразилось на моем лице.

— Я вижу, вам понравилось, — заметил молодой человек, не скрывая гордости.

— Они великолепны.

— Значит, вы их берете?

— Разумеется. Вы оказали мне большую услугу. Скажите, сколько я вам должна?

— Ничего, кроме «спасибо»: считайте это моим небольшим подарком. Мама говорит, что нужно быть любезным с соседями, хотя к вам относится несколько настороженно. По-моему, вы кажетесь ей слишком самоуверенной и немного нескромной, — усмехнулся он.

Я улыбнулась и вдруг почувствовала, что между нами возникло какое-то заговорщицкое взаимопонимание, однако ощущение исчезло в следующую же секунду, когда тишину нарушил крик, донесшийся из приоткрытой двери в соседнюю квартиру. Это был голос матери, звавшей своего сына.

— Фееееее-ликс! — Она растягивала звук «е» как резинку рогатки, и когда первый слог был натянут до предела, выстрелила вторым. — Фееееее-ликс! — повторился крик. Молодой человек закатил глаза и в отчаянии махнул рукой.

— Бедная мама, она не может жить без меня. Я пойду.

Настойчивый и протяжный голос матери прозвучал в третий раз.

— Обращайтесь ко мне когда захотите: с удовольствием выполню любой ваш заказ — я большой поклонник всего, что приходит из Парижа. Ну а сейчас мне пора в свой застенок. Спокойной ночи, дорогая.

Закрыв за соседом дверь, я довольно долго разглядывала рисунки. Они оказались действительно превосходными, трудно вообразить что-то лучшее. И хотя все это было создано не моими руками, я заснула в ту ночь с чувством глубокого удовлетворения.

На следующее утро я поднялась рано: моя клиентка собиралась прийти на первую примерку к одиннадцати, но я хотела приготовить к ее приходу все до мельчайших деталей. Джамиля еще не вернулась с рынка, но скоро должна была появиться. Без двадцати одиннадцать раздался звонок в дверь, и я подумала, что, вероятно, немка пришла пораньше. На мне был тот же темно-синий костюм, что и в прошлый раз: я решила снова его надеть, словно он являлся моей рабочей униформой, превосходно сочетавшей в себе элегантность и простоту. Таким образом я могла подчеркнуть свой профессионализм, а заодно и скрыть тот факт, что в моем гардеробе практически нет осенней одежды. Я была уже с прической, безупречным макияжем и старинными серебряными ножницами, висевшими на шее. Не хватало лишь небольшого штриха — невидимой маски уверенной и успешной женщины. Моментально надев ее, я легким и непринужденным движением распахнула дверь. И в следующее же мгновение сердце мое оборвалось.