Имре Уйвари - Особенный год

— Мы молоды, когда же и повеселиться, как не сейчас?

«Вот до чего может довести желание «повеселиться» во что бы то ни стало», — думал я, когда передо мной, понурившись, стоял Видош.

Когда же я спросил, на что он просил деньги, он ответил:

— Я написал матери, что испортил тут очень дорогой прибор и теперь мне по частям нужно выплатить его стоимость.

— Словом, вы еще и лгали, — проговорил я, отходя к окну, за которым шла своим чередом солдатская жизнь.

— Всему виной карты, — наконец признался мне Видош. — Я проиграл деньги.

— А вы знаете, что в армии игра в карты запрещена?

— Знаю, — чуть слышно ответил он.

— Если знаете, то почему же не выполняете распоряжения? Вы здесь дуетесь в карты, а из дому вам шлют деньги, отказывая себе в самом необходимом. Скажите, у вас хоть капля совести есть?

Я с трудом сдерживался. Я говорил не только от лица командира подразделения, но и от имени обманутой матери Видоша. Обычно, отчитывая провинившегося солдата, я старался не задевать его человеческое достоинство, но сейчас я не щадил Видоша.

Перед получением первого офицерского звания один пожилой офицер сказал мне: «Вот попадешь в часть, начнешь работать с людьми — никогда не забывай о том, что для солдат ты не только командир, но и человек, который заменяет им родителей».

Я часто вспоминал эти слова, но еще никогда их смысл так ясно не доходил до меня, как теперь. Я выступал не только как командир, подчиненный которого грубо нарушил установленные в армии правила, но и как человек, обвиняющий сына в том, что он, по сути дела, обкрадывает мать.

Высказав все, что накопилось у меня на душе, я приказал:

— Немедленно ведите ко мне своих партнеров!

Видош привел троих. Вот они стоят передо мной: проныра Бела Сиксаи — сын заготовщика скота, солдат второго года службы Шандор Бенчик и член комсомольской организации Бела Шурани.

С Бенчиком у нас еще в прошлом году было немало неприятностей: он частенько выпивал и уже привык, что мы постоянно делали ему замечания. Мне показалось, что он и на этот раз не особенно переживал.

Сиксаи побледнел больше обычного, так как не знал, что его ожидает. Жизнь его складывалась, в общем-то, благополучно. В прошлом у его отца была своя лесная лавочка, которая приносила хороший доход. Стоило сыну написать несколько строчек домой, как родители немедленно высылали ему деньги. В начале декабря, когда Сиксаи-старший приехал в часть, я сам был случайным свидетелем того, как он спросил сына: «Сколько тебе надо?» Сын пожал плечами и сказал: «Три-четыре красненькие хватит!» И отец тут же сунул своему чаду бумажку в пятьдесят форинтов.

Когда я выразил неудовольствие по этому поводу, он улыбнулся и не без гордости произнес:

— Пусть мой сын не побирается и не говорит, что у него жадный отец.

Мне так и не удалось убедить щедрого папашу в том, что подобным образом никак не подготовишь молодого человека к трудовой деятельности. Тот, кому по первому слову сотенные бумажки сыплются в карман, вряд ли захочет трудиться.

Вот и Сиксаи-старший не поверил мне тогда, а теперь его сын попал в нехорошую историю. Сегодня карты, азартная игра, а завтра… Вот куда привела дорожка. А что можем сделать мы, командиры, чтобы родители не присылали денег парням? Можно, конечно, по мере сил препятствовать этому, но запретить нельзя…

Шурани стоял перед моим столом хмурый и расстроенный. Он, видимо, переживал больше всех, тем более что был комсомольцем и понимал, что ему следовало показывать пример другим, а он вместо этого сам грубо нарушил правило армейской жизни.

— С каких пор вы играете в карты? — спросил я солдат.

— Три недели, — ответил Сиксаи.

— Три недели вы обкрадываете друг друга! — выплеснул я на виновников вновь нахлынувшую на меня злость.

Выговорившись, я прочел им письмо матери Видоша, пытаясь подействовать на их совесть.

— Мы ему говорили, чтобы он не играл, так как он и играть-то по-настоящему не умеет, — заметил робко Бенчик. — А он сам потребовал, чтобы повысили ставку.

Я бросил в сторону Видоша такой гневный взгляд, что тот сразу же залепетал:

— Я в первый раз проиграл… думал, если увеличить ставку, я скорее отыграюсь…

— Кто выиграл деньги? — перебил я его.

Сиксаи сделал шаг вперед и не без гордости сказал:

— Я, но я играл честно. А зачем он играет, если не умеет?

Я потребовал:

— Карты на стол!

Сиксаи побежал за картами и через несколько минут положил мне на стол две колоды.

— А теперь верните друг другу все деньги, кто у кого сколько выиграл! Через час доложите о выполнении приказания! Идите!

Солдаты ушли, а я начал ломать голову над тем, что же мне теперь с ними делать.

В инциденте с картами мне в основном пришлось заняться Сиксаи, так как он оказался организатором игры, а когда у кого-нибудь не было денег, даже давал в долг.

Я узнал, что в моей роте очень немногие играли с Сиксаи. Тогда он находил партнеров в соседних подразделениях. Узнал я и о том, что один солдат из роты автоматчиков вынес из казармы простыню и продал ее, чтобы отдать Сиксаи карточный долг.

После небольшого расследования мне удалось узнать фамилии всех солдат, которые хоть и нерегулярно, но все же садились с Сиксаи играть в карты.

Я легко закрыл это «карточное дело»: карты лежали у меня в столе, а картежники после долгих совместных расчетов, сопровождаемых спорами, вернули друг другу выигранные деньги. Сумму, причитающуюся Видошу, я отослал по почте его матери.

Однако на этом я не успокоился. Меня тревожил вопрос: а все ли я сделал, что от меня требовалось? Неужели мои обязанности ограничиваются тем, чтобы найти виновников и наказать их? А разве я убедил Сиксаи в том, что играть в азартные игры — бесчестное занятие, а на хлеб нужно зарабатывать не картами, а честным трудом?

Стоило мне еще раз проанализировать свой разговор с провинившимися, как стало ясно, что я наказал их за нарушение правил внутреннего распорядка, но отнюдь не изменил их взглядов на труд и честную жизнь. Пока они служат в армии, может быть, они и не возьмут больше карт в руки, а что будет после демобилизации?

Мне вспомнились слова лейтенанта Венделя о том, что солдаты в момент демобилизации прощаются не только с военной формой, но и с теми привычками, с которыми, как кажется нам, командирам, они не расстанутся никогда. Пока они находятся в армии, они живут по армейским уставам, но стоит им демобилизоваться, как все идет по-старому.

Вендель — еще молодой человек. Опыт воспитателя у него небольшой. Порой он бывает настолько нетерпеливым, что неудачи полностью отравляют ему настроение. В его взводе находится и Бенчик, который не прочь при случае заглянуть на дно стакана, и Сиксаи.