Полина Жеребцова - 45-я параллель

А к нам прибыли клиенты. Мы дали объявление в газете о том, что готовы продать свою долю в коммунальной квартире.

– Отдадим кредиты и будем опять скитаться, но в городе, – подбадривала я маму.

При появлении потенциальных покупателей произошел казус: Джульетта, которая лаяла на всех подряд от страха за свою жизнь, завелась и на этот раз. Мама мгновенно приняла решение выбросить собаку в окно. Под окнами – огороды, мягкая земля. Но ветхие деревянные рамы заклинило. Открылась только форточка. Подхватив Джульетту на руки, мама с размаху запустила ее туда. Собака сделала кувырок в воздухе, упала на спину и, держа лапы на груди, начала жалобно скулить.

Оставив покупателей, я бросилась за угол, решив, что Джульетта сильно ударилась. Каково же было мое изумление, когда рядом в крапиве я обнаружила чертыхающуюся бабку Алису. Соседка потирала ушибленные места. Она подкралась подслушать, кто к нам приехал, а собака, вылетев из форточки, обрушилась прямо на нее.

– Не ожидала я такого подвоха, – возмущалась соседка. – Хоть меня и назвали Алисой, но таких чудес даже я не видывала.

– Нечего подслушивать, – парировала я, поднимая нашу дворняжку.

Джульетта не ударилась, а напугалась и теперь, довольная вниманием, виляла хвостом.

Покупатели, осмотрев внутренние помещения, захотели увидеть сарай, который мы с мамой уступили Ворону под гараж для мотоцикла.

Соседа дома не было. Только две обнаженные молодые женщины спали в его прихожей, положив головы на старые кеды.

Не сумев открыть дверь сарая, мы решили показать покупателям палисадник. Там, у скамейки, возвышалась гора тряпок и шиньон.

– Кто-то вещи выбросил, – высказала предположение мама.

Мы подошли ближе и вздрогнули: тряпье оказалось нашей соседкой. Алена лежала на земле без движения.

– Давайте подойдем, посмотрим, жива она или мертва? – сказала я.

Покупатели испугались:

– Мы трупов боимся!

Соседка лежала в блевотине и нечистотах. Ее наготу прикрывали тряпки, наваленные сверху.

Мама забеспокоилась:

– Алена, ты жива?

В ответ раздалось:

– У-у-у-у…

– Похоже, все в порядке. – Бабка Алиса семенила следом за нами.

Мама подняла непутевую соседку и надела на нее платье.

Покупатели взирали на происходящее не слишком дружелюбно, и в этот момент появился Утка. Он важно подошел с железным ведром к общей качалке с питьевой водой и выплеснул на нее свои экскременты.

– Что ты делаешь?! – крикнул из окна Трутень.

– У меня справка есть. Я больной, – огрызнулся Утка.

Покупатели, не прощаясь, ринулись к своей машине.

Днем к нам зашла чеченка Амина. Их семья недавно поселилась на окраине Бутылино и занялась разведением овец. Пытаясь убежать от войны, они попали в диковинный русский мир и были потрясены.

Амина пригласила нас на Уразу-байрам.

– После праздника мы пойдем пешком в Европу, без документов, нелегально. Спасемся отсюда! – поделилась планами чеченка.

Нельзя сказать, что мы все время сидели без работы. Я и мама около месяца проработали в сельском магазине, где продавали сахар и муку. Нам пообещали небольшую зарплату. Магазин мне нравился, только продавщицы ежедневно пили водку.

Когда случилось замыкание, я чинила в магазине электрические провода, потому что единственный на все село электрик справлял день рождения и не мог встать несколько дней.

– Вы же понимаете, у него праздник, – объясняли нам в диспетчерской службе.

Я уговаривала продавщиц не употреблять алкоголь.

– Нечего нас перевоспитывать, – ругались они в ответ.

Из-за всего этого хотелось надеть самый большой платок.

Хозяйка магазина обращалась с нами хорошо, но потом заявила, что платить зарплату не может. За восьмичасовой рабочий день нам полагалось раз в неделю два килограмма сахара и два килограмма муки.

Это все.

От такой работы мы отказались.

По четвергам в центре Бутылино проходила ярмарка. Собрав прочитанные книжки, инструменты и все, что можно продать или обменять на еду, мы отправлялись торговать. Меня, как обычно, окружали дети. Любава, Гришка и их подружка Катя. Любава с братом были русские, светлые, синеглазые, а Катя будто прилетела с другой планеты. Внешне хрупкая девочка напоминала японок. У нее были гладкие черные волосы и внимательные печальные глаза на мраморном личике.

Дети бойко зазывали покупателей. У нашей газеты, расстеленной на грязном после дождя асфальте, толпилась очередь.

Мы смогли выручить немного средств на продукты и, обрадованные, купили детям по леденцу.

Увидев маленьких курдов, Гришка начал бросать в них камни.

– Они не русские! Папа сказал, их надо гнать с нашей земли, – повторил он слова Трутня.

– Нельзя! Им больно, как и тебе.

Гриша недоуменно на меня посмотрел, но бросаться камнями перестал.

– Странная вы, тетя. Мой папа – патриот. Он вступил в союз «Соколы Отечества». Там дяди говорят: «Россия для русских! Курдов, цыган и других – выселять!»

– Где же им жить? – спросила я Гришу.

– Кому?

– Всем нерусским. Каждому ведь нужен дом.

Мальчик задумался.

– Правильно тетя Полина говорит. Выброси камешки, – поддержали меня Катя и Любава.

– Хорошо, – согласился Гриша.

После ярмарки дети напросились в гости. Я прочитала им сказку о Пастушке и Трубочисте и погадала по линиям руки.

На Катиных ладонях были цепи. Это очень тяжелые знаки.

– Пожалуйста, будь осторожной, – попросила я девочку. – Еще у тебя разорвана линия головы, а это предвещает опасность.

У Любавы была разорвана линия сердца.

– Это потому, – рассказала дочка Трутня, – что в четыре годика у меня случился микроинфаркт.

– Не может быть! – ахнули мы.

– Я стояла на коленях перед пьяным отцом и плакала, просила: «Не бей маму!» Папа выпил много, дрался ножом. Я боялась, что папа убьет маму, как дядя тетушку.

– У тебя убили тетушку?

– Она раздражала дядю, и он ее задушил. Тетушка звала на помощь, но никто из соседей не вступился. Побоялись. С тех пор в нашей квартире происходят странные вещи. Открываются шкафы, хлопают дверцы. Папа как увидит это, бежит на улицу. За ним – мама. Иногда ночью мы просыпаемся от жуткого скрежета. Мама говорит, что так ногтями скребла по полу тетушка, когда ее убивали.

– Все наладится, – пообещала я. – Вы подрастете, уедете в город учиться, встретите свою любовь и забудете эти места как страшный сон.

– А как же родители? – спросила Любава.

– Станете им письма писать раз в полгода. Они читать научатся, – пошутила я.

Катя и Гришка засмеялись.

Трудно утешить ребенка, когда все в округе живут именно так, а редкие исключения в этих краях не в счет.

Дед Любавы убил собаку. Пес съел соседского гуся, и сосед потребовал оплаты за птицу. Тогда дед Любавы вцепился в горло собаке и на глазах у соседа удушил ее.