Полина Жеребцова - 45-я параллель

– Хорошо.

Отправляясь на поиски работы, я впервые сняла большой платок и сделала завивку. Вместо длинного просторного балахона надела юбку-миди и блузку розового цвета – подарки Эльвиры.

– Паспорт в порядке. Ставропольская прописка есть. – Ян Рафаилович внимательно рассматривал мои документы. – Давно уехали из Чечни?

Я вспомнила совет девочки Кристины о том, что о месте рождения лучше молчать или объяснять очень скупо.

– В войну я была ребенком.

– В роду есть евреи?

– Есть. Бабушка по отцу.

– Ваша любимая книга?

– «Цветы для Элджернона». Дэниел Киз.

– А из советских?

– «У войны не женское лицо». Светлана Алексиевич.

– Хм, хм. – Пожилой господин задумался, а затем опять задал вопрос: – Вы умеете хранить тайны?

– Я человек честный, – ответила я, поражаясь тому, насколько Ян Рафаилович внешне похож на Дон Кихота.

– У нас тройная бухгалтерия. Одна – для нас, другая – для налоговых органов. Третья – по плану В.

– Третья? – удивилась я.

– Вы, по молодости и наивности, можете решить, что в этой стране кто-то живет иначе. Я вам сразу говорю как есть, а другие потом скажут, когда поздно будет.

– Я к вам продавцом прошусь в магазин. Как меня ваши аферы будут касаться?

– Эх, молодежь, молодежь… – зацокал языком Ян Рафаилович. – Никак не будут.

– Зачем тогда рассказываете?

– У меня за неделю на шесть мест в новом магазине сто пятьдесят человек побывали на собеседовании. И только с вами могут быть проблемы. Из-за честности вашей. Поэтому сознаюсь как на духу!

Он громко, по-молодому рассмеялся.

Вокруг нас лежали сотни книг в упаковках, будущее богатство книжных полок. Смогу ли я попасть в магазин «Алая роза»? Это наш единственный шанс на аттракционе выживания, где кругом смертельные виражи.

– Какая зарплата? – поинтересовалась я.

– Разная. – Ян Рафаилович прищурился. – В налоговую – одна, в нашей ведомости – другая, а вы будете расписываться за тысячу рублей.

– Но это же…

– Правильно! Микроскопическая сумма. Но обещаю: на самом деле будет четыре тысячи. Работать по двенадцать часов в день. Иногда больше. И не требуйте никаких записей в трудовой книжке для будущей пенсии. Их не будет!

– Но я…

– Это меня не касается. Знаю, зарплата крошечная, жилье снять нельзя. Но поищите в этом городе другую вакансию. Вы ничего не найдете. У нас сеть книжных магазинов, и люди бьются за места в них, чтобы не умереть с голоду.

Обговаривать больше было нечего. Я вежливо попрощалась и вышла, молясь, чтобы мне не пришел отказ.

Миновав крепостную стену, которая послужила Ставрополю основанием, я вышла в сквер, где когда-то прогуливался Лермонтов, и услышала настойчивое пиликание мобильного телефона.

– Мы заставили чеченских жуликов прислать академическую справку из Грозного, – сообщил Понтий Пилат.

– Спасибо, Савелий Аркадьевич!

Сердце ликовало. Жизнь явно налаживалась: появилась прописка, выдали паспорт, я почти нашла работу, да еще прислали справку для продолжения учебы.

Все эти события придали мне храбрости. Набрав номер Жени, я замерла в ожидании гудков. Надо пригласить его на свидание. Нельзя упустить хорошего парня только потому, что он русский и христианин. Оковы прошлых учений ослабели от блистательного дня и чарующего запаха акаций.

Трубку взял Женин отец:

– Простите. Сын уехал в горы дней на десять…

Сев на скамью у плакучих ив, растущих рядом с драматическим театром, я вытащила из сумки тетрадку дневника и записала только что родившиеся стихи:

В сквере, среди высоких серебристых елей, белоствольных тополей и ярких цветков олеандра носились птицы, щебеча и перелетая с ветки на ветку. В глубине аллей виднелись кустарники и трепетная береза, склонившая свои ветви к красно-фиолетовым петуниям.

Я вспомнила сон о том, что живу на мосту. Внизу грохочет о камни вода и прибывает с такой силой, что у деревьев, растущих вдоль берега, видны лишь верхушки. Мои вещи в воде. Уйти – некуда.

Подумав над разгадкой сна, я решила навестить Александру, неоднократно приглашавшую меня в гости.

– Так неудобно. Нет аперитива. Закончился херес, – посетовала светская дама, открывая дверь. – В загородном доме идет ремонт, ютимся здесь, как бомжи.

Квартира находилась в центре города и была довольно милой.

– Обычно летом здесь живет прислуга. – Александра нервно покусывала губы.

На ней было роскошное кремовое платье, сшитое на заказ.

– Не беспокойтесь, пожалуйста. Я только за книгой.

Домашняя библиотека Александры занимала сорокаметровый зал с высокими сводами. Люстры в виде хрустальных деревьев цеплялись корнями за потолок. Вьющиеся зеленые растения образовывали стрельчатые арки.

– Вадим уехал отдыхать на Гавайи. Скучаю, – грустно сказала Александра.

– У вас хороший сын. Помню, как он разрешил меня прописать.

Поблуждав среди стеллажей, я выбрала произведение «Ты вечен» Л. Рампы. Как и я, автор считал порочным пить алкоголь, называя его злом, разрушающим астральное тело.

Выпив кофе с десертом, в котором присутствовали мед, фрукты и миндаль, мы расстались.

Несмотря на усталость, всю ночь напролет я читала о том, что никакого ада не существует: после смерти каждая душа осудит себя сама. Минувшие дни просочатся в сознание, словно запах ароматных свечей.

Судить самого себя – страшно. Я не хочу еще раз увидеть и пережить войну.

Красная аура у полководцев, коричневая у тех, кто убивал, голубая аура у людей добрых, но нерешительных. Синяя – у миссионеров. Зеленая – у лекарей. Серая – у больных. Золотистого цвета – у праведников. Фиолетовая аура – удел мистиков и шаманов.

Посмотрев на свою руку, я убедилась, что золото с голубыми искорками на месте, и успокоилась.

Мне хотелось поделиться с адвокатом-мистиком знакомством с Егором из магического подразделения КГБ, но в адвокатском бюро мне ответили, что такой у них больше не работает.

Новое жилье требовало нашего внимания, поэтому я переключилась на бытовые дела. Сразу выяснилось, что вентиль в квартире протекает. Чтобы не затопить соседей, нам пришлось отремонтировать трубу, и впервые за десять лет мама спокойно приняла ванну.

На третий день нашего проживания пришел счет по оплате электричества. Позвонив по отставленным Настей телефонам, я услышала: «Вы не туда попали!»

1 мая 2005 года в России справляли православную Пасху.