Полина Жеребцова - 45-я параллель

Мама заревела от обиды и высказала Нине Павловне все, что о ней думает. Та в свою очередь нас прокляла и пригрозила тем, что напишет в милицию о том, что чеченские бандиты обидели несчастного инвалида.

– Пишите, – сказала я. – У меня теперь есть ставропольская прописка.

Услышав эту новость, Нина Павловна мгновенно передумала куда-либо писать и начала вести себя как ни в чем не бывало.

Однако мать решила больше не ночевать в ее доме и осталась на улице. Мои уговоры одуматься ни к чему не привели. Раскуроченная скамейка в лесопарке заменила матери кровать, а уборной служили кусты сирени.

Четыре дня я разрывалась между неуступчивыми женщинами, а затем отправилась на Нижний рынок с твердым намерением изменить нашу жизнь к лучшему.

На Пятачке было многолюдно. Около двухсот человек кричали одновременно: одни сдавали жилье, другие пришли, чтобы его снять. Некоторые маклеры предлагали сделать паспорта, свидетельства о рождении и дипломы.

Ко мне подошел арендодатель, посчитав, что видит перед собой студентку вуза.

Я объяснила ему, что он ошибся:

– Мне нужна квартира, где можно поселить мать и кошек.

– Но вы студентка! – настаивал мужчина.

– Это еще под вопросом…

– Вы закончите университет! Вижу! Вам немало предстоит повидать и написать.

Разговор плавно перетек в сторону мистики.

– Егор, пятьдесят два года, – представился мужчина. – В молодости работал на магическое подразделение КГБ.

Чего я в этом городе только не слышала! Потому даже удивляться не стала.

– Моя цель сегодня – найти квартиру, – предупредила я непрошеного собеседника.

– Вижу, вы мне не верите, – обиделся Егор. – А все правда! Было мне девятнадцать лет, и служил я на флоте. Родину готовился защищать. В СССР часто аварии происходили, в том числе на военных учениях, только в газетах об этом запрещали писать. Военная тайна.

– Сейчас многое изменилось? – спросила я.

На Пятачке стоять целый день нелегко, беседа отвлекает, хочется отдохнуть от постоянного шума и гама, в котором люди что-то ищут и никак не могут найти.

– Ничего не изменилось, – ответил Егор. – Но вы меня не дослушали. Вышли мы как-то в море, и взрыв! То ли на рогатую мину напоролись в глубоких водах, то ли бытовая авария произошла. Нам так и не сказали, а спрашивать не велено было. Родителям похоронку отправили: «Ваш сын погиб на службе». А я в реанимации был, в крайне тяжелом состоянии, врачи сказали, что не доживу до утра. Лежал подключенный к аппаратам, то приходил в себя, то терял сознание, а затем узрел свет, льющийся с потолка. Свет переливался синими искрами, а внутри него проявился лик иконописный! Явилась ко мне святая Мария, мать Иисуса! Свет от ее покрывал становился все более густым и сверкал золотым и сиреневым. Решил, что умираю, оттого и чудится мне дивный лик. Укусил себя за руку, но видение не пропало, только капельницу выдернул из вены. В голове мысль: «Смерть моя пришла!» И поплыл по воздуху звон колокольчиков, услышал я сквозь миры прекрасный голос: «Не тревожься, юноша. Ты будешь жить еще очень долго…» После этого меня озарило. Надо работать на КГБ! Как очухался, сразу пошел проситься сами понимаете куда. И знаете, взяли! Долгие годы в закрытом медицинском институте работал. Опыты над людьми и животными ставил. Ауру изучали, атомы, магические ритуалы, пока перестройка не грянула и не развалился СССР…

Я не знала, смеяться или поверить Егору, и на всякий случай поинтересовалась, какой цвет ауры у меня.

– Золото с бирюзой, – сказал мужчина. – Я ведь знал, к кому подхожу.

После этих слов он элегантно поклонился.

Я спросила:

– Какая у меня религия?

Егор и на этот вопрос ответил правильно.

– Чем больна моя мать?

И тут совпало!

– Наверное, вы немного кагебешник, а немного шарлатан. – Мое настроение весьма улучшилось.

Егор нашел в толпе приехавшую из глубинки девушку и предложил ей поселиться в комнате, где уже проживали пять студенток. На прощание он оставил мне свой номер телефона и сообщил, что мы с мамой будем какое-то время жить в Юго-Западном районе Ставрополя.

Как только мой странный собеседник удалился, ко мне подошла молодая женщина и, положив руку на сердце, произнесла:

– Настя. Пойдем ко мне.

Она сдавала однокомнатную квартиру и была готова подождать с оплатой.

Благодаря неожиданному везению, мы покинули преисподнюю Нины Павловны. Но на прощание вдоволь наругались.

– За подлость, злобу и воровство чужого труда пусть пошатнется ваш дом и вы вместе с ним, – произнесла я заклинание.

В ответ Нина Павловна разразилась площадной бранью.

Поскольку Захара и Николя не было в городе, помогал с переездом только Женя, согласившийся бесплатно пригнать машину и забросить вещи в кузов.

– Вы – беженцы. Бог велит помогать, – объяснил он.

– Ты в церковь ходишь? – спросила мама.

– Был раз, когда крестился, – ответил Женя, вытаскивая с чердака наш мешок с матрасами и подушками. – Каждый день человека ждут испытания: пройти мимо обездоленного или протянуть ему руку. Я всегда думаю, как бы в этом случае поступил Иисус.

Невольно я любовалась русским парнем, которого при первом знакомстве смутило мое прозвище – Фатима, и который со всеми поступал по-человечески.

С городской окраины мы поехали на улицу Некрасова, и по дороге выяснилось, что это Юго-Западный район…

Стационарного телефона в квартире не было, мобильник сигнал не ловил. За это «удовольствие» мы должны были платить пять тысяч рублей в месяц.

Внимательно перечитав написанный от руки договор, я обнаружила, что квартиру нам сдала одна женщина, а хозяйка по документам – совсем другая.

Настя-арендодатель сообщила, что работает юристом. Ее паспорта я так и не увидела. Она предусмотрительно его «забыла».

Женя сочувственно вздыхал: в городе полно мошенников.

– Если что, звоните. Приеду, – пообещал он, перетаскивая вместе с нами пожитки на шестой этаж. Лифт временно не работал.

Где настоящая хозяйка? Что с ней? Долго ли мы проживем здесь?

Пылинки, приняв форму миниатюрных галактик, стремительно вращались в потоке солнечного света. Перелетая с места на место по книжному складу, где было назначено собеседование, «галактики» мгновенно попадали в нос, глаза и уши, отчего я начала чихать.

Ко мне навстречу вышел статный господин с остроконечной бородкой, в костюме-тройке. Он был подтянут, серьезен, а серебряные кудри на его голове прикрывала кипа – еврейская шапочка из белого атласа, расшитая золотой нитью.

Он пригласил меня сесть напротив, поправил галстук и надел пенсне.

– Меня зовут Ян Рафаилович. Я задам вам несколько волнующих меня вопросов.