Евфимия - Тайны монастырей. Жизнь в древних женских обителях

Сурский и Ущельский монастыри имели не пустыни, а скиты. Троицкий скит Сурского монастыря располагался в сосновом лесу, в 18 верстах от монастыря. Свое название он получил из-за того, что его деревянная церковь была освящена во имя Пресвятой Троицы. Скит при Ущельском монастыре назывался «Семженские кельи» и представлял собой деревянный дом, треть которого занимала церковь, а в оставшихся помещениях были устроены кельи для паломников и сестер.

При слове «скит» или «пустынь» в воображении любого человека возникает примерно такая картина – маленькая келья с храмом среди дремучего леса, где в трудах и молитвах уединенно живут монахи-отшельники. Однако в конце XIX века скиты и пустыни являлись скорее подсобными хозяйствами женских обителей, чем обиталищами отшельниц. Конечно, это не значит, что они были, по словам современного подвижника игумена Никона (Воробьева), этакими «духовными колхозами». Просто невозможно ожидать, чтобы в приходно-расходных книгах и тому подобной хозяйственной документации содержалась информация о духовной жизни монахинь и послушниц, живших в скитах и пустынях. Поэтому приходится говорить только о том, что достоверно известно из этих документов, то есть о скитских полях, огородах и скотных дворах.

При слове «скит» в воображении любого человека возникает примерно такая картина – маленькая келья с храмом среди дремучего леса

Так, в скиту Сурского монастыря было «расчищено довольно значительное количество десятин земли под пахоту и сенокос и около самой церкви имелся довольно хороший огород». Поля и огороды были и в Макарьевской и Уздринской пустынях Шенкурского монастыря. В Озерской пустыни Успенского Горнего монастыря также были поля, огороды и пастбища для монастырских коров и лошадей. Все это хозяйство обрабатывалось силами сестер, которых в монастыре было около тридцати, а также наемных рабочих. Помимо сельскохозяйственных угодий, в Озерской пустыни находился и монастырский кирпичный заводик. Функцию подсобного хозяйства выполняли и Семженские кельи.

По воспоминаниям паломника, посетившего их в начале ХХ века, в кельях имелся хорошо ухоженный огород, а также были лошадь и корова. Летом насельницы Семженских келий ловили и солили рыбу, заготовляли дрова, а также грибы и ягоды. Наблюдая их трудовую жизнь, паломник был удивлен, что четыре слабые женщины среди суровой природы и почти сплошной зимы справляются с делом, трудным и для мужчин. Документальным подтверждением этих воспоминаний являются сведения из послушных списков Ущельского монастыря на 1908 год, согласно которым пять сестер (монахиня и четыре послушницы), несшие послушание при Семженских кельях, числились чернорабочими. Безусловно, все эти цифры и данные опровергают легенды о праздной жизни монахинь и послушниц – все северные женские обители вполне можно было бы назвать «обителями тружениц».

Современный человек, далекий от Церкви, оказавшись по каким-то причинам в женском монастыре, увидит всех его обитательниц, так сказать, «на одно лицо». Ведь рабочая одежда и монахинь, и послушниц что в XIX, что в ХХ или уже теперь в XXI веке почти одинакова – черный (а скорее серый, выцветший от работы) подрясник, черный платок, или апостольник, повязанный по самые брови…

Однако на самом деле обитательницы монастырей, как теперь, так и тогда, подразделялись на несколько групп. Для паломника или просто случайного посетителя монастыря существование различий между его сестрами становилось очевидным, когда он видел их не на послушаниях, а в храме – здесь они были одеты по-разному. Прежде всего, сестры делились на монахинь и послушниц. В свою очередь, и среди них существовали подразделения. До последней трети восемнадцатого столетия послушницы подразделялись на начинающих, носивших светскую одежду, и так называемых «рясофорных» послушниц, которые готовились принять монашество и в связи с этим имели благословение на ношение монашеской одежды.

С 1783 года разделение на «рясофорных» и «нерясофорных» отпало, и послушники стали подразделяться на «указных» (то есть прошедших по указу консистории и имеющих право носить монашеское облачение) и временных. Монашествующие имели свое подразделение на монахов «манатейных» («мантийных»), а также схимонахов. Однако высшей ступени монашеского служения – пострига в великую схиму, – достигали очень немногие, избранные монахи и монахини.

Человек, далекий от Церкви, часто видит обитательниц женского монастыря «на одно лицо» – черный подрясник, черный платок…

Помимо монахов и послушников, в монастырях проживали и «трудники» («трудницы»), «работавшие за одни харчи и мечтавшие о том, чтобы стать послушниками, а затем монахами» [11]. Дореволюционный автор, диакон А. Фирсов, называет этих лиц, проживавших в женских монастырях, «богомолицами», и в дальнейшем я буду употреблять именно этот термин. При этом жизнь всех обитателей монастыря, вне зависимости от их положения в монастырской общине, «в идеале должна была быть наполнена молитвой, постом и трудом. Этому способствовал и особый ритм монастырского бытия» [15]. Сейчас мы попытаемся познакомить читателей с «ритмом бытия» северных женских монастырей и теми, кто жил за монастырскими стенами.

Итак, всех обитательниц северных женских монастырей можно было разделить на три основные группы – монахини, послушницы, а также богомолицы (в современной терминологии – паломницы, трудницы). При этом собственно насельницами монастырей были монахини и послушницы. Богомолицами назывались женщины, в течение различных сроков и по разным причинам проживавшие в монастырях, по собственному желанию подчинявшиеся монастырскому уставу и чаще всего выполнявшие послушания. Богомолица могла в любое время покинуть монастырь.

По своему составу группа богомолиц была неоднородной. Среди них были паломницы; были женщины, жившие и трудившиеся в монастыре «по обету»; родственницы монахинь; а также женщины и девушки, желавшие стать послушницами и проходившие предварительное испытание на пригодность к монастырской жизни. При этом даже те из богомолиц, которые не собирались поступать в монастырь, могли жить там достаточно долгое время. Так, некоторые из родственниц монахинь Холмогорского Успенского монастыря жили в нем в течение года-двух на положении богомолиц, после чего все-таки не становились послушницами, а возвращались в мир.