Владимир Данилушкин - Дача ложных показаний

Отдышалась, встрепенулась, пляшет и смеется, пряники жует. Как рукой сняло. Так что же это было? Садится, думает. И приходит к выводу: аллергическая реакция. На белки. У нее это неисправимо, навсегда. Вот, например, красная рыба семужного посола. Если ты хоть раз в жизни такой кулинарией отравился, пиши пропало. Всякий раз будешь страдать, если прикоснешься к ней доверчивым желудком.

— Недавно вот пошли с Ларочкой, подружкой, в лес. Будь оно неладно, возьми оса ее укуси. Я сразу насторожилась, нет ли аллергии на осиный яд. Точнее, идиосинкразии. Давай, говорю, поспешим домой. Боли за грудиной нет? Это хорошо. Надо бы найти борщевик. В нем спасение. Если начнется анафилактический шок, придется горло ножом разрезать, трубочку борщевика вставить в трахею, а то задохнется. Слава Богу, дотащила до дома. А там таблетки соответствующие. Теперь берем их с собой в лес. Хорошо, что у Ларочки была онкооперация и удалены лимфоузлы, это ускорило выведение осиного яда.

Она и на природу свой взгляд имеет, похожий на медосмотр.

И тут вспомнилось. Сам ведь десять лет назад семужил гольца. Обкладывал солью с сахаром, выдерживал две недели под прессом. Ел и угощал других. Вкус был неважным. Ничего, что с душком, убеждал я себя, это же национальная местная кухня. Потом случилось вот что.

Когда лежишь, еще не мертв, но и мало жив, сознание сужается, его проникающая сила слаба, как у карманного фонарика, и ничего не хочется, ничего не жаль. Потребности — как у младенца. Я видел в те предсмертные часы сны и от них не просыпался. Сны намного ярче, чем реальность. Сам живешь, дай другим. Умирать будешь, поделись проблемой. Заболеешь, пусть другие твою заразу подхватят. Как знамя.

Вообще-то у каждого есть свой фирменный рецепт самолечения. Например, у тебя во рту произошла стопроцентная зачистка, нет ни одного зуба, съемные протезы. Тогда возможно такое избавление от простуды. Закладываешь мазь под протезы. Пробирает воспаленные десны, уменьшая в размерах, затем лечебная сила спускается ниже, лечит опухшее горло, шмыгаешь носом, пробивает нос, одновременно протекает в уши, проходит заложенность. Называется лекарство мегилурацил.

В 89 году авиационная экскурсия над Магаданом стоила 5 рублей.

Не хватило ума воспользоваться. Теперь на дворе 98 год. Цифры магически поменялись местами. И радоваться есть чему — дожили все-таки! Хоть экскурсии теперь не проводятся. Разве если бы понаехали в наш северный город арабские шейхи. Тем более что на шельфе найдена нефть, и разные прогнозисты видят на глубинах самого чистого на сегодняшний день моря новые Кувейты.

Покинув Магадан, я испытываю огромное облегчение, будто сбросил бронежилет. Дело даже не в телесной легкости, а в воспарении мысли — меня, словно Архимеда из ванны, выбросило и понесло по улицам, вырвало крик из груди: «Эврейка»!

У нас какой вуз градообразующий — педагогический, стало быть, у нас всех учат. Жаль, не медицинский, а то бы всех лечили. Правда, в отечественной истории было, не пожелаешь врагу, дело врачей, а вот дела учителей, кажись, нет. Если бы у нас был медицинский, то действовала бы гиппократия: врач не может лечить себя и родственников, близких. А учитель может учить своих детей, внуков, у нас учительские династии. Учат, как учить, как учить тех, кто учит, как учить.

Кандидатов наук у нас в Магадане — на сотни счет. Они учат. А доктора наук, какого бы профиля они ни были, да хоть геологи, немного врачуют, как доктора, целебной является и докторская колбаса. Страна больная, вывихнутая, ее надо выправлять. А Колыму реанимировать. Есть на Колымской трассе, близко от полюса холода, станция от автозавода, машины на морозоустойчивость испытывают. Вот-вот, не надо останавливаться на достигнутом.

Нам всем надо стать испытателями, коими мы и являемся по сути, нужно только узаконить порядок вещей. Ведь можно было бы испытывать любую технику, приборы, и не только промышленные, но и бытовые. Со всего мира. Да и людей тоже — на выносливость и выживаемость. На сжатие и скручиваемость. О военно-промышленном комплексе особый разговор и в другом месте.

Надо всем северянам, и в этом могут помочь представители власти, заключить контракт, скажем, с Биллом Гейтсом или Соросом, а то и самим Гиннесом, разумеется, за нормальное вознаграждение. Включить в эксперимент в качестве подопытных кроликов-плейбоев поголовно все население области: вживить в организм каждого специальные датчики. При современном развитии компьютерной и космической техники считывать информацию не так уж сложно. Эксперимент должен быть пожизненным, и тогда можно будет ответить на вопрос, вреден ли Север человеку и полезен ли переезд северянина в теплые места, на постоянное жительство. Можно будет подтвердить или опровергнуть мнение, что на Севере рождаются одаренные дети, с дальнейшим поголовным усыновлением за рубежом брошенных в роддомах младенцев, и тогда проблема рассосется сама собой, вместе с населением.

Одновременно можно будет индивидуально учитывать потребление электроэнергии, воды, белков, жиров и углеводов, а также нагрузку на ведомство очистки, не говоря уже о гигакалориях, тариф на которые растет вровень с пенсией. Кстати, и деньги можно было бы хранить на вживленном чипе, попутно отслеживая все траты магаданцев, что тоже важно, особенно если отвечать на вопрос о вреде привычек малообеспеченных граждан, в том числе такого порока, как переедание при дефиците белков, жиров и витаминов.

Можно ведь прийти к выводу, что проживание на Крайнем Севере намного полезнее, чем на Северном Кавказе и в Крыму, и тогда можно будет не только отменить всякие северные коэффициенты и надбавки, но и ввести плату за мороз и снег. Это реально: почитайте современную прессу, и убедитесь, что человеческому организму вредно сливочное масло, мясо, молоко, кофе, шоколад, сахар.

Возможно, следует объявить Колыму курортной зоной и зоной долгожительства. Кстати, в Якутии уже обнаружены столетние аксакалы, а в Магадане создан геронтологический центр. Один бывший узник, я бы назвал его молодым поэтом, не будь ему 81 год, с ликованием поделился, что перенес операцию и расстался с опухолью, а трубочку наружу ему не стали выводить, в нужный проток ее пришили.