Владимир Данилушкин - Дача ложных показаний

Подопытный кролик умер от щекотки и колик: его, заболтав, заглотил подопытный удав.

Приятель недовольно умолкает. Не одобряет он этой всеобщей компьютеризации: куда ни войди в контору, от Магадана до Москвы, все на компьютерах пасьянс раскладывают. И каждый норовит нажать такую клавишу, чтобы от посетителя отбояриться.

На самом деле мы уже в том возрасте, когда начинаем торговаться: стоит ли осваивать компьютер, стоит ли учить английский язык и переезжать из Магадана в теплые края? С другой стороны, — куда переезжать, если в теплых краях то ливни, то тайфуны и теракты, а Север, хоть холодный, но спокойный? И есть собственное производство спирта, отмеченного медалями различных ярмарок. Когда потребляешь, такое ощущение, что тебе медаль на голове тело прикололи.

Чтобы победить меня в несуществующем споре, он использует иронию. Мол, когда мы пацанами были, в войну, соревнования устраивали на огороде, кто дальше всех ссыкнет, так я на втором месте был. А на первом — сестренка. То есть, вам это слабо, не на клавиши нажимать. А то все сайт, да сайт. Не вы первые на свете живете! Умели и мы сайт!

Стас много лет на мотоцикле на рыбалку гонял. И на тракторе пахал целинные и залежные земли, даже медаль заработал. Поэтому, делается неожиданный вывод: ремонтировать «Жигу» ему не составит труда.

Потом осенью купил машину, стал на ней без прав потихоньку ездить на дачу: три километра туда, три обратно. Как только терпения хватило? Пожег сцепление из-за крутого заезда в гараж и заменил его. Почти что сам, под контролем народных умельцев. Любой другой ремонт он тоже будет производить перед взорами технической общественности, а друзей, готовых помочь, у него немерено. Только свистни.

Да, с этим не поспоришь. Это я один, как сыч, необщительный, а он вырос на многолюдье, у меня родственников по пальцам сочтешь, а у него батальон. Как сын полка, при живых отце-матери.

Следующий шаг, логично было бы ожидать от друга — купить ему компьютер и залезть в него, поскольку электрочайник уже сам чинил, заменял элемент, уплотнительную резину с каблука сапога срезал.

Наверное, он так размышлял: если уж ты тупой, в технике не рубишь, то я-то, человек рукастый, смогу. Однажды он с братом в тайге построил избушку за 18 часов, причем стены возвели не из какого-нибудь горбыля, а из толстенных бревен. Единственное неудобство: приходилось таскать с собой рюкзак гвоздей.

Я иронизирую по поводу гвоздей. Вот если бы без гвоздей дом срубил, тогда да, а так ничего удивительного. Никакого взлета. Вот и человек тоже — без единого гвоздя сложен.

Мой друг вскоре купил себе компьютер, через полгода прислал дискету со своей писаниной. Читаю, балдю.

Разбивали камень мы как раз в день дефолта, и потом, спустя немалое время, я подумал, что таким, как мы, от инфляции и грабежа можно защититься нищетой, от насилья — убогостью да сиростью, от сырости — слезами, от убийства — смертью. И смертельной болезнью от много иного.

Разделавшись с камнем, Стас вспомнил похороны цыганского барона, ход его мысли шит белыми нитками. 14 дней тело лежало на льду, тонна льда в день. Пока собирались цыгане со всего света. Похоронен в бункере с видаком, мобильным телефоном. Забетонирован со всем добром, чтобы никто не добрался. Пусть земля тебе будет шерстью, а небо овчинкой.

Это тебе не Миша-художник магаданский, который никогда в жизни не имел своей комнаты, своего угла, а когда умер, убитый чайником, был похоронен вскладчину.

Ой, умора, черный юморок! В Магадане одна старушка умерла на 93-м году жизни, — пишет газета, соболезнуя родным. А на другой странице этой же газеты соболезнования по поводу этой же старушки: мол, умерла на 94-м году жизни. С волнением листаем дальше: нет ли третьей попытки определить ее возраст.

Воспользовавшись паузой, я сказал, что у нас и в мышеловке сыр платный. Особенно если с плесенью. И музыку не заказываем, платя, не пьем шампанское, а горилка в желудке самовоспламеняется.

Работа кувалдиста вызвала из глубин сознания такой поток банала, что сам не рад. Будто не камень треснул, а собственный череп. Такой большой заряд адреналина, помнится, мы получали в детстве, когда неслись с обрыва реки на лыжах.

Не в силе Бог, а в правде, а правда у того, кто больше заплатит. И трудимся мы не за деньги, а за идею. Еще приплачиваем, чтобы поработать всласть. И наше инфляционное ожидание, как правило, трансформируется в боевое дежурство. Не надо сползать в апатию, пора от трудотерапии переходить к трудовой гомеопатии.

Разговаривать со склеротиком равносильно ношению воды в решете. В ожидании чуда в решете. Не угодить бы за решетку. Тем более, за оградку.

Я попробовал переключить поток мысли, но не тут-то было. Что ж, надо набраться терпения.

Мироеды — это наша придумка. У нас еда со всего мира. С возвращением к капитализму они запроцветали, и уже кажется, что были всегда. Глобалисты углобили нас. А изоляционисты изоляцией рот заклеили.

У нас и собаки сплошь медалисты, а у них простые дворняжки. Кошка ест огурец, собака лает «мама».

Однако их улицы чисты, чего не скажешь о наших.

Магаданцы, как и все в России, живут в ожидании чуда. А чудо — это подача тепла в батареи. Лето не за горами, а зима за сопками. Я вам выдам дождь, а вы уж сами наделайте из него снега.

Хорошо было бы обходиться без отопительного сезона, — на эту мысль наводит лицезрение бразильского сериала. Но тогда бы возникли проблемы с кондиционерами, а какие кондиционеры отечественного производства — мы знаем наизусть.

По трубам пошло тепло, и вот ты становишься трехмерным, можешь лежать по диагонали куба, на диване, расслабон, невозможный еще вчера. Магадан — кому он вторая родина, а кому малая. Кому мачеха. А отцы города порой как отчимы. Их интеллектуальный ресурс равен административному.

Бывшие магаданцы, выбившиеся в люди, столичные штучки, побывав на юбилее областного центра как звание гости, заявили: у города есть будущее. Должно быть, чтобы иметь возможность приехать на следующий юбилей.

В Магадане тоже есть свое «Садовое кольцо», хотя весь город можно пересечь пешком из конца в конец за три часа. Такое крохотное кольцо в умах, истощенных ложью, искушенных необходимостью сушить мозги, когда усилия высосать из пальца не приводят к желаемому результату.

Садовое кольцо образуется из годовых колец!

Какие мы все простые люди, простейшие, одноклеточные. Не допускаем до себя более сложных уравнений, чем «дважды два впадает в Волгу». Ленивые и нелюбопытные — пушкинская фраза применима разве что в качестве похвалы, к этим тупым ограниченным созданиям. Отсутствие памяти позволяет, не таясь и не смущаясь, повторять нехитрое чириканье из года в год. А кто-то видит удовольствие именно в повторах. Убогих па и односложных ма.