Пол Бейти - Черный кандидат

Мать любит тебя.»

К письму были приложены два рыжих пера курицы род-айлендской породы.

Мама никогда не говорит про лагеря .

С вершины Эмпайр-стейт-билдинг Инес видела за Центральным парком терракотовый горизонт Гарлема. Она представляла себе, как объезжает семейные владения на небесно-голубом кабриолете, раздавая мигрантам приказы на своем ломаном испанском и надеясь, что ее шелковый шарфик не даст комарам добраться до лица, а пыли из высохшего помета – попасть в легкие.

В Нью-Йорке я была везде, кроме Гарлема.

Она прошла вдоль Центрального парка и, ориентируясь по знакам, направилась в Гарлем. Пересекая 110-ю стрит, споткнулась о выбоину в асфальте и провалилась в дорожную яму размером с армейский котелок. Девочки в ситцевых платьях перестали прыгать через скакалку и захихикали, застенчиво прикрывая рот ладошками. Добро пожаловать в Гарлем.

Отряхнувшись, Инес сделала глубокий вдох; воздух был плотный, тяжелый и пах бензином. Она бродила по улицам, обрамленным коричневыми домами, по закопченным, узким притокам, впадавшим в большую реку, 125-ю стрит, Нил черной Америки. На углу 125-й и Ленокс-авеню между двух фонарных столбов безвольно висел выцветший транспарант: «Марш за черное единство». Вокруг деревянной трибуны толпилось человек сорок.

Выступал гладко выбритый человек в очках, одетый в чистый, но довольно поношенный серый костюм и плащ. Его кожа была цвета перьев род-айлендской курицы в кармане Инес, а еще у него, казалось, был бутан вместо крови, пары бензина вместо дыхания и кремень вместо языка. Когда этот человек говорил, слова сливались в обличающее пламя, прожигавшее уши всякого, кто оказывался достаточно смел, чтобы слушать.

Оратор остановился, вытер пот со лба, потом прищурился, словно увидел приближающегося врага. Какая-то женщина пошла прочь от собрания, подавленно качая головой:

– Он сумасшедший. Из-за него нас всех убьют.

Свободное место заняла Инес. Малкольм Икс улыбнулся, обнажив ряд лошадиных зубов.

– Я – негр с полей, – сказал он. – Массы – это негры с полей… Представьте себе негра, который говорит: « Наше правительство». Я даже как-то слышал от одного « Наши астронавты». Да его даже близко к заводу не подпустят. « Наши астронавты».

Через две недели Инес уже была в первых рядах еженедельного митинга и повторяла за Малкольмом: «Я – негр с полей». Вскоре она переехала в отель «Тереза» на 125-й улице и начала часть дня работать в Организации афроамериканского единства Малкольма Икса. Ее обязанности заключались в основном в редактировании пресс-релизов: она вносила в хаотичную риторику языка цветных подобие языковой связности. Часто, выдохшись, Инес ругалась с Малкольмом, потрясая речами и статьями, отредактированными до неузнаваемости:

– Малкольм, нельзя просто перескакивать с темы на тему, нужны какие-то переходы!

Тот только отмахивался:

– Инес, ты тут достаточно давно, чтобы понять, что ниггеры не умеют придерживаться одной темы.

Несмотря на организационные свары и малограмотность, здесь она находила хоть какой-то смысл. Какие еще организации помимо Организации афроамериканского единства могли похвастаться глобальным мышлением, создали хартию за расовое братство – и закладывали тайники с оружием? Йиппи, хиппи-радикалы, запасались взрывчаткой и налаживали каналы поставки травы из Калифорнии, но жили при этом на деньги трастовых фондов. Корпус мира – фальшивый фасад для клана Кеннеди, считавшего наивных борцов за мир кем-то вроде корпоративных коммивояжеров, которые ходили от хижины к хижине, осваивали для компании новые территории, новые рынки, проводя туда электричество для автоматов по продаже газировки. Коммунисты? Первые два года были ничего: острое чувство непокорности; марксистская терминология на заседаниях; водка; вранье, будто прочел всего Троцкого; фотография на партбилет. Потом все изменилось. Революционное мышление сменилось цинизмом и паранойей. Друзья превратились в потенциальных доносчиков; никто не поднимал тосты за профсоюзные победы, в водке топили печали от африканской коррупции; дружеские посиделки стали стенаниями («Ральф Эллисон – предатель»); а партбилет обернулся карточкой «ОТПРАВЛЯЙСЯ В ТЮРЬМУ» из «Монополии».

В этом был странный диссонанс – несмотря на то что Инес была бедна, сильно уставала и каждый день погружалась в печали всего мира, в организации Малкольма Икса было хорошо. Она игнорировала ежедневные материнские ультиматумы и посвятила себя планированию Революции. Ее любовниками были диссиденты со всего мира: южноамериканские гренадеры, африканские большевики из среднего класса, был долгий роман с китайским шпионом, прикрытием которого была работа камердинером при президенте Линдоне Джонсоне. Этот секретный агент разорвал отношения с ней посредством записки, прикрепленной к холодильнику магнитом-морковкой.

«Дорогая Инес, Л. Б. Дж. начинает что-то подозревать. Все время спрашивает: «Разве Номура не японское имя? Как эта женщина в Нью-Йорке может быть твоей кузиной, если она япошка, а ты китаёза? И где мои тапочки?» Мы должны расстаться, пока Эль Хефе не придет в голову гениальная идея позвонить Гуверу. Кроме того, ты встаешь слишком поздно и недовариваешь яйца. Не горюй, моя радость, нас по-прежнему объединяет любовь к борьбе за права трудящихся. Чаще выходи на улицу, успехов тебе.

Обнимаю, агент № 9906.

P.S. К моменту, когда ты будешь это читать, «Никс» победят «Цинциннати Ройалс» с преимуществом в пять очков, а Малкольм Икс будет мертв».

Когда Малкольма Икса застрелили, Инес, напившись до бесчувствия в таверне «У Снеговика», слушала музыкальный автомат, который тасовал записи Лансфорда, Холидей, Экстайна, Паркера и, на двадцать пятицентовиков, Этту Джеймс. Завсегдатаи сочувственно потягивали пиво из высоких кружек. Хорошо еще, – говорили они, – что у нас осталась настойчивость Мартина Лютера Кинга-младшего и десятицентовые обеды отца Дивайна [16] Отец Дивайн («Божественный») – псевдоним американского проповедника Дж. Бейкера. Приверженцы созданного им религиозного движения содержали дешевые магазины, столовые и общежития для малоимущих. . Я ж говорил, доберутся они до этого чувака. Блин, я и этому пастору-плейбою дам года четыре от силы. Он говорит про бедняков и Индокитай – это ж как отбирать у Них деньги.

Вернувшись домой, Инес пьяно брела по коридору «Терезы», выстланном поддельными турецкими коврами. Когда-то роскошный отель из последних сил цеплялся за свое славное прошлое. Потрескавшиеся и мраморные колонны еле удерживали проседающий потолок, со дня на день жди обрушения. Если отель не доконает физический износ, это сделают новые многофункциональные гостиницы в центре города. Теперь, после убийства Малкольма, тайное стало явным: погиб не только глашатай гордости черных; умер сам Гарлем.