Пол Бейти - Черный кандидат

– Чем я хочу заняться? Я не знаю, но я хочу делать что-то .

– Ты хочешь делать деньги, – вставил Фарик.

– Да.

– Ты хочешь стать хорошим примером для сына, – предложила Иоланда, доливая яблочного сока в бутылочку Джорди. Долила и пустила по скользкой столешнице, как кружку пива в салуне. Уинстон отпил из бутылочки и отдал ее ребенку.

– Конечно, ты права.

– Ты хочешь подражать им, – сказала Инес, указывая на стену, где, словно на радикальной версии горы Рашмор, красовались портреты различных деятелей, в том числе Хо Ши Мина, Маркса, Менелика II и Эммы Голдман.

– Как скажешь, – поддел ее Уинстон, разглядывая плакаты. – А это кто?

– Который?

– В самом конце. Белый, странный весь такой.

– Это Юджин Дебс. Он был профсоюзным лидером в начале века. Несколько раз баллотировался в президенты.

Уинстон смотрел на черно-белое фото лысого агитатора с лицом, изрезанным глубокими морщинами. Юджин Дебс стоял на невидимом возвышении, нависая над морем людей, как фигура на носу фрегата; его кулаки били по воздуху, рот был открыт на середине слова. Прямо слышатся призывы этого бунтовщика, подстрекающего толпу снести все от корпоративной олигархии до самого горизонта. Увеличенное фото выступления Дебса напомнило Уинстону себя самого: злобного ниггера, который угрожал и жаловался, ныл и дрался, пока не добился, чего хотел.

– У старого ублюдка такой вид, словно его сейчас удар хватит. Лучше б ему успокоиться.

Инес нервно теребила мочку уха.

– Уинстон, в числе вещей, которыми бы ты хотел заняться в своей жизни, ты упомянул деньги, семью, социальную активность. С чего планируешь начать?

– Прямо с этого, с моего семени, – ответил он, поднимая Джорди за шкирку, как львица львенка. – Этот мелкий ниггер будет моей первой ответственностью.

– Не думаю.

– Почему это, мисс Номура? Об Иоланде мне заботиться не нужно, она взрослая, сама может за собой присмотреть.

– Уинстон, это как в самолете.

– Я никогда не летал на самолете. – Уинстон стукнул себя кулаком по лбу и застонал. – А, я попал в один из твоих моральных капканов, так? Валяй, расскажи мне, что происходит в самолете.

Инес подмигнула ему.

– Когда ты поднимаешься в самолет и пассажиры рассаживаются по местам, экипаж показывает им инструкцию по безопасности: как застегнуть привязные ремни, где ближайший выход, про спасательные жилеты под сиденьем. Потом на экране появляются мать с ребенком на соседних креслах. Диктор говорит: «В случае если в кабине упадет давление, из панели над вашей головой выпадут желтые кислородные маски. Закрепите ее на лице и дышите, как обычно».

– Как обычно? – запротестовал Фарик. – Как тут можно дышать, как обычно? Если самолет к хренам падает, ты будешь гипервентилировать и все такое.

Инес протянула Фарику сигарету в надежде, что дым займет то небольшое пространство, которое еще осталось в его астматичных легких. Когда Фарик закурил и закашлялся, Инес продолжила.

– Дальше диктор говорит: «Если вы путешествуете с маленьким ребенком, вначале наденьте маску на себя и только потом – на ребенка».

– Ты хочешь сказать, что сначала мне нужно научиться отвечать за себя?

– Именно.

Иоланда скрестила руки на груди и откинулась на спинку кресла, выпятив нижнюю губу.

– Блин, Уинстон, я тебе весь год это твержу. Почему, когда это же говорит мисс Номура, ты понимаешь с полуслова?

– Дело не в том, кто говорит, а в том, где и когда. Ты мне говоришь сразу после секса. В этот момент я не слушаю все эти «милый, когда ты начнешь учиться» и прочее. Я трусь членом о твои бедра, чтобы заполучить еще один стояк.

– Борзый!

Иоланда шлепнула ладонями по столу, чтобы не засмеяться. Уинстон извинился поцелуем в щеку. Хотя он еще не нашел исчерпывающего ответа на вопрос, что он собирается делать, ему показалось, что решение взять на себя ответственность за собственную жизнь стало определенным прогрессом.

Однако пока Уинстон поглощал остатки обеда, все неизбежно, пусть и молча, задавались вопросом «что делать». Уинстон знал, о чем они думают.

Теперь, когда я сказал, что буду что-то делать, ключевой вопрос: чем заняться вспыльчивому ниггеру-недоучке вроде меня? Начинать с начала я не собираюсь. Ни за что.

Он выковырял застрявший в зубах кусочек мяса.

– Что же получается, мне теперь искать работу?

Уинстон развернулся вместе с креслом и посмотрел на пробковую доску для объявлений. Среди гроздей разноцветных листовок там виднелись объявления о вакансиях где угодно – от политических маршей до благотворительных показательных соревнований по сумо. Кроме того, в объявлениях содержалась информация о кандидатах на предстоящих выборах. Список вакансий, написанный черным фломастером, был разделен на аккуратные колонки, озаглавленные «Работа при церкви», «Уход за детьми», «Услуги» и «Разное». Уинстона передернуло при воспоминании о прошлом использовании этой ужасной доски вакансий.

Вскоре после рождения Джорди Уинстон, подгоняемый необходимостью кормить дополнительный рот, присоединился к шайке грабителей, которые выхватывали у прохожих сумки и кошельки в фешенебельном районе Челси/Уэст-Виллидж. Хотя ребенок был хорошим прикрытием, Уинстон быстро утомился таскать Джорди на работу, однако не хотел оставлять его в яслях в своем районе. У него не лежала душа доверить ребенка заведению, название которого подошло бы скорее исправительному учреждению или центру реабилитации заключенных: детский сад «Равные возможности», «Восстановление семьи через веру», «Вернем женщине права», «Детский центр «Сберегающие руки». Даже ясли мисс Номуры при ее досуговом центре назывались «Детский центр «Крэк мне враг».

Уинстону хотелось оставлять Джорди в одном из заведений в Челси, мимо которых он проносился, убегая от полиции. Их названия больше упирали на подготовку детей к будущему: дошкольный центр «Мультимедия», школа открытий «Пиаже». Другие, видимо, просто позволяли детям быть детьми: Школа «Желудь», городская и сельская школы, «Детское любопытство» и «Завяжи мне шнурки».

Уинстон зациклился на «Завяжи мне шнурки». Он представлял себе роскошную игровую комнату, где воспитатели называют детей «малышами» и «бутузами», а не «клиентами» и «спиногрызами». Где он видел это название? На доске «Требуется»!

Судя по карточке, туда требовался «прирожденный опекун» на один день в неделю, с зарплатой на десять центов выше минимальной. Уинстон согласился, договорившись еще оставлять там Джорди два дня в неделю в обмен на осьмушку унции лучшей марихуаны. Во вторник, первый день на работе, ровно в час тридцать – Уинстон как раз мыл окна – Дидра Льюис, его начальница, решила устроить себе перерыв, чтобы покурить травки на крыше.