Пол Бейти - Черный кандидат

Глядя на друзей, которые пили пиво и болтали, Уинстон не знал, что с собой делать. Ему захотелось позвонить Спенсеру и попросить совета Старшего брата. Но рядом с телефоном стояли транссексуалы, один из которых высовывал язык, как потревоженная змея. Уинстон раздраженно застонал.

– Что с тобой? – спросил Армелло.

– Вы все как будто изменились.

– Что ты несешь?

– Не знаю, Белый, сегодня я вас прямо не узнаю.

Фарик вышел из-за спины Надин. Он уже успел набраться.

– Не, ниггер, это ты изменился. Теперь твоей говенной жизнью заправляют Жид и мисс Инес. Я бы ни в какой Городской совет ни в жизнь не пошел. Ни за пятнадцать тысяч, ни за пятнадцать миллионов тысяч.

– Тебе легко говорить, у тебя есть счет в банке. У тебя есть идеи.

Стоявшие рядком у бара Фарик, Чарли О’ и Армелло уставились на Уинстона как «Три оболтуса» в скетче про армию, выстроившиеся для проверки. Он знал, что будет дальше: майор спросит, есть ли добровольцы для опасной миссии, и они, не сговариваясь, шагнут назад. Он останется один, вызвавшись «добровольцем» бог знает для чего. Четвертый оболтус, выставленный на посмешище.

– И не надо мне этого. – Фарик знаком попросил еще пива, не переставая говорить с Уинстоном. – «Вы все изменились», всякого такого прочего. Ты говоришь как белый.

– Чего? Я ничего не говорил!

– Не ты, Чарльз. Я имею в виду настоящих белых. Сам знаешь, они всегда хотят расколоть ниггеров. Ниггеры не могут сосуществовать, пока они все не на одной чертовой волне. Разделяй и властвуй. Эти ниггеры не такие, как другие. На хрен. Уинстон, хочешь валять дурака, тусоваться с черным, мать его, раввином и кривляться, будто ты правда избираешься в Городской совет, – дело хозяйское. Ты всегда был, всегда будешь моим и нашим ниггером. Поэтому не корми меня этим воем «вы изменились».

Уинстон покраснел.

– Виноват. Мощно задвинул. Респект, братан.

– Борзый, пока ты не стоишь между мной и бабками, мы всегда будем корешами.

Уинстон не думал, что разрыв с друзьями полностью преодолен. Но понимал, что на ощущении чужеродности не стоит зацикливаться. Он поднял со столешницы банку. На дереве осталось влажное кольцо конденсата. Вспомнил о Мусаси, о его единении с Вселенной, и понял, что, каким бы чужим себя ни чувствовал или его таким ни считали, он никогда не изменится и не отдалится. Точно не от этих ребят.

Чарльз положил руку на плечо и вручил холодную банку пива.

– Я вот что скажу: ты участвуешь в выборах, это, черт тебя дери, вдохновляет. Ты думаешь по-крупному. Выиграть не выиграешь, но это уже не важно. Потому что мы все уже думаем по-крупному.

Уинстон мгновенно утонул в одобрительной волне «ага», «точно», «правду говоришь». Он слушал друзей и по искренности их голосов, алчности их улыбок, по тому, как Буржуй отвернулся от группы и пялился в горлышко своей бутылки, догадался, что у них созрел какой-то грандиозный план. Что-то крупнее, чем игра в три карты Монте, которой они приехали сюда, в Бруклин, учиться, что-то, что нельзя обсуждать при посторонних. Он не подал виду и посмотрел на экран телевизора.

– Да ни хрена вы не думаете. Пора менять корешей. Антуан!

Громкое обращение к кому-то вне клана означало, что собрание Воровской гильдии Восточного Гарлема закрыто. Буржуй поднял голову. С этого момента все разговоры стали публичными, и завсегдатаи добавили болтовне громкости. Борзый не унимался:

– Антуан! Зачем ты включил этот фильм?

По телевизору шел «Повелитель мух». Группа попавших на остров мальчишек разделялась на дикарей и цивилизованных, и толстый очкарик безрезультатно пытался сохранять подобие школьных порядков. «У меня рог. Мой черед говорить». Армелло дернул Борзого за рукав и передразнил толстяка:

– У меня рог. Конечно, никто не слушает этого ваньку-встаньку – он таскает везде эту ракушку, как чокнутый. Кому захочется слушать, что этому олуху придет в голову? «У меня рог» – ой, не могу!

На экране вожак бунтовщиков приглядывался к булыжнику, лежащему неподалеку.

– Обожаю это кино, – сказал Антуан.

– Еще бы не любить, извращенец. Маленькие белые мальчики бегают по джунглям полуголыми, чего еще хотеть? – прыснул Фарик, обнимая Надин за талию.

– Их вожак – как его звали, Ральф? – у него мускулы совсем не двенадцатилетнего. Глядите, какие кубики на прессе.

– Переключи на другой канал, – попросил Уинстон.

– Точно как оригинал.

– Уверен, что не точно.

– Да, оригинальная версия была черно-белой и там они не бегали в дизайнерских трусах, вот единственная разница.

– Смотрите, чувак напал на рыжего с копьем!

– Ох! – выдохнул весь бар.

Джек, главарь первобытных, раскроил камнем голову толстяку, оборвав его речь и жизнь.

– У меня рог! – радостно завопил Армелло.

– Вот как надо заставлять людей слушать тебя! – Уинстон стукнул кулаком по стойке. – Мне надоело, что толстякам всегда не везет. Почему именно толстяк всегда лучший друг главного героя? Если ты лучший друг героя фильма и над тобой смеются, то тебя отымеют. Просто и ясно.

– Ну, по крайней мере в фильмах есть толстяки, – ответил Фарик. – Если каким-то чудом в кино окажется человек с ограниченными возможностями, он обязательно будет строить планы всемирного господства, хихикая, как гребаный маньяк. А чтобы два инвалида были в фильме, я такого вообще не видел. Там могут быть два толстяка, какие-нибудь близнецы.

– Потому что вы терпеть друг друга не можете, – засмеялся Уинстон. – Ты думаешь, я не вижу, как ты смотришь на глухих или каких-нибудь отсталых чуваков с раздутой башкой, когда к центру досуга подъезжает инвалидский микроавтобус?

– Очень смешно. Я просто говорю, если в кино попадается инвалид, он непременно окажется мозговым центром ограбления банка.

– Фарик, заткнись, ты бредишь, – шикнула Надин.

– Да, звиняй. – Чтобы замаскировать свою поговорку, Фарик принялся донимать Антуана. – Эй, Антуан, а ты считаешь себя экспертом по пидорству?

Уинстон приложил банку ко лбу, пытаясь унять раздражение пивной прохладой. Болтовня Чарльза про «думать по-крупному» и реакция Надин на «мозговой центр ограбления банка» со всей очевидностью показали, что одно из множества золотых яиц, снесенных на крыльце, начало проклевываться. Эти тупые ниггеры собираются взять банк. Тут одним пивом не обойдешься. Уинстон перегнулся через барную стойку и быстро схватил с полки бутылку айдахской водки. Фарик и Антуан продолжали флиртовать друг с другом.

– Да, я кое-что знаю о пидорстве. А еще гейологии, педрилистике и гомикономике. Хочешь, преподам урок?

Надин уперла руки в бедра и оглядела Антуана с ног до головы.

– Только попробуй, не с моим мужиком, ты чертов maricón [28] Здесь: «педрила» ( исп .). .