Катрин Чиджи - Несбывшийся ребенок

Прежде чем разойтись по домам, девочки расставили бумажные головы на подоконнике для просушки. Всю следующую неделю Зиглинда переживала, как бы с ними ничего не случилось во время бомбардировок. Обошлось. Головы, затвердевшие и усохшие, встречали их, будто сморщенные трофеи свирепых дикарей. Девочки нарисовали лица, приделали волосы из шерсти, сшили костюмы из лоскутков и придумали сценки.

На представлении зрители, родные девочек, подбадривали Касперля и предупреждали об опасности: «Берегись! Берегись!» Это было очень кстати, потому что Касперль засыпал буквально на ходу. Явился начальник стражи и сказал, что в округе орудует разбойник, ворующий уголь, так что надо держать подвал на замке и остерегаться человека с черными руками и в грязной одежде. Зашла бабушка, чтобы подарить Касперлю шляпу, которую она связала специально для него. Та оказалась слишком велика и сползала на глаза, так что Касперль запнулся, пока готовил чай для бабушки, и облился кипятком. Все смеялись.

Только Касперль вернулся в кровать, в дверь постучали ведьма и крокодил. Они бросились обнимать Касперля и наперебой твердили, что они его родители и рады вновь обрести своего малыша.

— Какие родители? Я сделан из бумаги и клейстера, — отбрыкивался Касперль.

— Так ведь и мы тоже, сынок! — воскликнула ведьма.

— Нет! Нет! — кричали зрители. — Берегись!

— Посмотрите, какой я красавчик, — заявил Касперль. — Как вы, такие уродцы, можете быть моими родителями? Моя мама наверняка прекраснее Кристины Зедербаум, а папа симпатичнее Карла Раддаца.

— Ну и грубиян, — вмешался крокодил. — Сейчас я тебя проглочу!

Но тут явился начальник стражи и спросил про разбойника. Касперль указал на самозванцев и отрапортовал:

— Герр офицер, я застал этих мошенников, когда они лезли в мой подвал.

— Как ты мог так поступить со своими родителями? — кричали ведьма и крокодил, когда начальник стражи утаскивал их со сцены.

Зрители хлопали и смеялись.

Касперль опять лег в кровать и захрапел. В окно влез разбойник, пробрался в подвал и стал таскать уголь. Зрители кричали до хрипоты, а Касперль не просыпался. А потом явился еще один гость. Без стука он вошел в дверь, сел на кровать и разбудил спящего своим жарким дыханием. Это Дьявол пришел, чтобы забрать душу Касперля, но тот не растерялся и велел незваному гостю отправляться обратно в ад. Касперль заявил, что у него нет души, потому что маленькая девочка, которая сделала его из бумаги и клейстера, забыла про нее.

— Мальчик из бумаги? — удивился Дьявол. — Таких я еще не встречал.

— Ага, из бумаги, — кивнул Касперль. — Да еще из какой! Из «Фелькишер Беобахтер».

— Отличная газета, — заметил Дьявол. — Я сам ее читаю. Можно?

Он протянул руку, чтобы потрогать лицо Касперля, однако тот в мгновение ока вскочил с кровати и нацепил на Дьявола бабушкину шляпу по самый нос, а потом вытолкал его из дома и запер дверь. Расправившись с незваным гостем, Касперль опять лег в кровать и крепко заснул — да так, что даже на поклон не вышел.

Возвращаясь домой, мама, папа, Зиглинда и мальчики шли по Шарлоттенбургскому шоссе, затянутому маскировочной сетью.

— Кем ты была? — спросила мама. — Мы так и не догадались. Удивительно!

И правда, удивительно — не узнать собственного ребенка.

— Она была разбойником, — предположил Юрген.

— Начальником стражи! — выпалил Курт.

— Я была крокодилом, — сказала Зиглинда.

— Вот видите! — воскликнул папа.

Зиглинда взяла его за руку и так шла до самого дома, мечтая, чтобы папа поменьше работал.

Фрау Мюллер: Я уж думала, мы его потеряли. Когда по радио объявили о покушении…

Фрау Миллер: Не поддавайтесь панике. Сохраняйте спокойствие. Он отделался ссадинами и порезами. Да еще штаны у него разорвало в клочья. И подштанники.

Фрау Мюллер: Штаны? Подштанники? В клочья?

Фрау Миллер: Так говорят.

Фрау Мюллер: Силы небесные!

Фрау Миллер: Оказался голым. Ниже пояса.

Фрау Мюллер: Вы слышали, фрау Миллер, что некоторые женщины пишут фюреру и предлагают ему себя?

Фрау Миллер: Что вы имеете в виду?

Фрау Мюллер: Они предлагают ему свое тело для плотских утех. Просят подарить им ребенка.

Фрау Миллер: Какого ребенка?

Фрау Мюллер: Его ребенка.

Фрау Миллер: Фюрер любит детей. И они к нему тянутся.

Фрау Мюллер: Вы могли бы послать такое письмо? Что бы вы написали?

Фрау Миллер: Нет! Зачем? А вы бы могли?

Фрау Мюллер: (молчит).

Фрау Миллер: Фрау Мюллер?

Ох уж эти женщины! Все они влюблены в него, в ненаглядного голубоглазого бога. Шлют ему свои локоны и отпечатки губ. Вожделеют его.

Вот уже несколько недель подряд мама занималась покрывалом. Сначала перебирала узоры, как новобрачная, которая так и эдак пробует писать свое новое имя. Пересчитывала нити концом булавки, тихо бормотала цифры и размечала ткань синим мелом. Каждый вечер училась делать крошечные стежки, пока они не стали напоминать мельчайшие красные и черные зернышки.

— Что это будет? — спросил Эрих.

— Подарок, — ответила мама.

— Какой?

— Особый.

Мама не спешила. Если стежки получались неидеальными, она безжалостно их распарывала, порой под нож шли труды целого дня. Извлеченные нитки она отдавала Эриху, чтобы он мочил их и скручивал для дальнейшей работы. Вблизи сложно было различить узор, красные и черные стежки напоминали густую траву или рябь на воде, но стоило отойти и внимательно присмотреться — как вырисовывалась огромная свастика, которая складывалась из свастик поменьше, а те в свою очередь из еще более мелких, словно пчелиные соты. Даже мама не знала их точного количества.

— Это для папы? — поинтересовался Эрих.

— Для папы? — проговорила мама, и он понял, что задал глупый вопрос. Куда отправлять подарок? В снега? В болота? От папы не было вестей уже несколько месяцев.

— Это для фюрера, — сказала мама. — Чтобы он чувствовал нашу любовь.

У Эриха на глазах навернулись слезы: именно его мама догадалась сделать особый подарок для их любимого вождя. Бомба, брошенная предателем, не навредила фюреру. Его невозможно убить! Всего через пару часов после покушения он говорил по радио. Эрих закрыл глаза и постарался представить его прямо здесь, у них в комнате.

«Долг каждого немца без исключения — беспощадно противостоять этой заразе. Выявив изменника, его нужно немедленно арестовать или, в случае сопротивления, расстрелять на месте».

Эрих представил, как лично преподносит фюреру их с мамой подарок. Фюрер улыбается и жмет ему руку под вспышки фотокамер. «Мальчик из Саксонии дарит Адольфу Гитлеру великолепное покрывало». В горле стоял ком, но Эрих взял себя в руки, все-таки он единственный мужчина в доме, как постоянно напоминала ему мама.