Хантли Фицпатрик - Моя жизнь по соседству

Я сжимаю лицо Джейса в ладонях:

– Не надо себя ненавидеть.

– Я ненавижу. Так думать нельзя. Кого бы я сократил? Гарри? Пэтси? Энди? Ни одного из них! Но …Саманта, я в семье третий, а денег на колледж нет даже для меня. Что будет, когда настанет черед Джорджа?

Я представляю серьезное личико Джорджа, склонившегося над книжкой о животных. Он уже столько всего знает!

– Джордж сам себе колледж, – говорю я. – Университет Гарретта.

Джейс смеется:

– Ага, точно. Но я… я хочу в колледж. Хочу быть достойным… – Джейс делает паузу. – Тебя, Саманта. Не так называемым парнем из низов.

– Это мама так говорит. Она, а не я.

– Ну, отчасти это правда. Саманта… ты посмотри на себя!

– Я просто девушка без жизненных проблем и трастовым фондом за спиной. Девушка без проблем. Ты на себя посмотри. – Тут появляется ужасная мысль. – Так тебя… ну… тебя это злит?

Джейс фыркает:

– Не говори ерунду! С чего мне злиться? Ты не принимаешь свою жизнь как должное. Ты упорно работаешь. Я и на Тима больше не злюсь, хотя раньше злился, думал, он несерьезный. А на самом деле нет. Проблема в его родителях.

– Думаешь?

Мистер Мейсон только и делает, что дремлет в своем кресле и ни на что не обращает внимания. У миссис Мейсон статуэтки Хуммеля куда счастливее ее детей. А Нэн… Неужели она станет похожей на мать?

– Джейс, – медленно начинаю я, – у меня… есть немного денег… Отложенных. Для меня они не так важны, как для тебя. Я могла бы…

– Нет! – отрезает Джейс. – Перестань!

Повисает тишина, тяжелая, неподвижная. Удушающая. Не такая, как раньше. Ненавижу ее!

Я суечусь: достаю миски из буфета, ищу ложки – придумываю себе занятие.

Джейс потягивается и переплетает пальцы на затылке:

– Я должен помнить, что я счастлив. Родители у меня бедные, сейчас нам тяжело, но мои папа и мама замечательные. Когда мы были маленькие, Элис спрашивала маму, богаты ли мы. Мама отвечала, что на самом деле мы очень богаты. Я должен всегда помнить, что она права.

Очень в духе Джейса заставить себя благодарить судьбу. Он подходит ко мне и заскорузлым пальцем касается моего подбородка.

– Сэм, поцелуй меня, – просит парень. – Тогда я прощу себя и забуду свою ошибку.

– Джейс Гарретт, ты прощен за простые человеческие сомнения, – говорю я.

Джейса легко прощать: он же безгрешен. В отличие от моей мамы. И от меня. Когда мы сливаемся в поцелуе, я не чувствую привычного тепла и легкости. Я чувствую себя Иудой.

Как мне не хватает Нэн! Я пошла бы к ней, рассказала обо всем, а Нэн выслушала бы и, возможно, дала хороший совет. Именно Нэн поняла бы меня.

Нэн выручила меня, когда у меня начались месячные. Я играла в теннис на школьном корте. В белых шортах! Нэн первой заметила мою беду, отвела меня в сторонку, сняла шорты – вот тебе и скромница! – в одном белье прошла в раздевалку за запасными шортами и тампоном. Я помогла ей в день, когда Тим (двенадцатилетний!) впервые напился по-настоящему: загнала его под холодный душ (не помогло), сварила ему кофе (тоже не помогло) и уложила в постель выспаться. Нэн спасла меня в день, когда Трейси закатила грандиозную дневную пирушку у нас дома, пока мама была на работе. Потом Трейси уехала с бойфрендом, поручив нам, четырнадцатилетним, выпроводить сорок подростков постарше и убрать дом к возвращению мамы.

Теперь Нэн не отвечает ни на мои звонки, ни на эсэмэски.

Когда я заглядываю в сувенирный, Нэн или занимается посетителями, либо собирается на склад, либо на ланч, или на встречу с боссом.

Неужели нашу дружбу, целых двенадцать лет, перечеркнуло то, что я увидела? Или то, что она сделала? Или то, что я сказала о том, что она сделала? «Не позволю ей так просто отвернуться от меня!» – говорю я себе, а Нэн поступает именно так. В пять вечера, после смены в водно-теннисном клубе, я настигаю Нэн, пока она заполняет бланк заказа. Я кладу ей руку на плечо, а Нэн стряхивает, точно лошадь – назойливую муху.

– Нэн, Нэнни! Ты просто вычеркиваешь меня из жизни? Навсегда?

– Мне нечего тебе сказать.

– Зато мне есть что сказать тебе. Мы дружили с пяти лет. Это ничего не значит? Ты теперь меня ненавидишь?

– Я не ненавижу тебя. – На миг в глазах Нэн мелькает сожаление, но она тут же опускает глаза и поворачивает ключ в кассовом аппарате, чтобы закрыть его. – Ненависти нет, просто мы очень разные. Дружить с тобой слишком утомительно.

Последняя фраза удивляет.

– Утомительно? В каком смысле?

Неужели я утомляю, а сама не чувствую этого? Я роюсь в памяти. Я что, слишком много говорила с Нэн о маме? О Джейсе?

Нет, нет, тут счет как минимум равный. Я часами выслушивала и о бедах Тима, и о перипетиях ее отношений с Дэниэлом, и о ее проблемах с родителями. Я смотрела фильмы с ее обожаемым Стивом Маккуином, хотя самой мне он безразличен. Неужели все это не в счет?

Нэн расправляет плечи и смотрит мне в глаза. Я замечаю, что у нее дрожат руки.

– Ты богатая и красивая. У тебя прекрасная жизнь, прекрасное тело, прекрасные оценки, и все тебе достается легко, – шипит Нэн. – Стараться незачем. Все само падает тебе к ногам. Майкл Кристофф до сих пор пишет стихи о тебе. Я знаю, потому что этой весной мы вместе ходили на литературные занятия. Чарли Тайлер твердит, что ты самая классная девчонка в школе. Да еще врет, что спал с тобой. Это я знаю от Тима: кто-то рассказал ему, а он мне. Теперь еще нереальный красавец Джейс Гарретт души в тебе не чает. Прямо тошно становится. От тебя тошно. Быть твоей фрейлиной слишком утомительно… А теперь ты знаешь обо мне такое, что может разрушить мне жизнь.

– Я никому не скажу, – тихо говорю я, пытаясь проглотить обиду. У меня аж щеки свело, полной грудью не вдохнешь. Слишком утомительно, Нэн? Потому что в дружбе не обманешь? – Ты что, совсем меня не знаешь? Я бы ни за что тебя не выдала! Просто… Тебе не нужно обманывать! Ты же умница! Я хочу с тобой дружить. Ты… нужна мне. С отцом Джейса случилась беда, и…

– Я в курсе, – перебивает Нэн. – Тим сказал. А на днях к нам приезжал твой парень, рассказывал, как здорово ты помогаешь ему, как скучаешь по мне. Никому не расскажешь, да? Красавчик сосед явно что-то знает.

– Я ничего ему не сказала. Почти нечего, – оправдываюсь я и ненавижу себя за это. – Только что мы поссорились. – Я смотрю Нэн на руки. Ногти у нее вечно неопрятные, а сейчас обгрызены до крови. – Я не ожидала, что он к вам приедет.

– А он приехал, герой-спаситель, как всегда. Тебе достался он, а мне… Дэниэл.

«Ты сама выбрала Дэниэла», – хочу напомнить я, но этим явно делу не поможешь. Нэн покраснела, судя по выражению лица, вот-вот расплачется.

– Нэн… – начинаю я, но она не дает договорить:

– Жалость твоя мне не нужна. И дружба твоя тоже. – Нэн берет сумочку и вешает себе на плечо. – Пошли, мне нужно закрывать.