Хантли Фицпатрик - Моя жизнь по соседству

– Что тебе можно? Выкладывай!

– Можно мне переехать с тобой? В ту квартиру над гаражом?

Тим вытирал мне слезы, но тут замирает как парализованный:

– Что-о?!

Повторить я не могу: не хватает воздуха или, может, смелости.

– Нет, Саманта… Я, конечно, польщен, но… Какого черта тебе переезжать?

– Не могу здесь оставаться. Из-за Гарреттов… Из-за мамы. Не могу смотреть на Джейса, да и маму не могу видеть.

– Так дело в Грейс? Что она натворила? Пригрозила лишить тебя довольствия, если не бросишь Джейса?

Я качаю головой, не глядя на Тима.

Тим соскальзывает на пол рядом со мной и вытягивает длинные ноги. Я сжалась в комок, подтянув колени к груди.

– Выкладывай, детка. – Тим, не мигая, смотрит мне в глаза. – Срази меня наповал. Я теперь хожу на встречи Анонимных Алкоголиков. Ты не поверишь, какое дерьмо я выслушиваю.

– Я знаю, кто сбил мистера Гарретта, – выжимаю я из себя.

Во взгляде Тима появляется недоверие.

– Ни хрена себе! Правда? И кто же?

– Я не могу тебе сказать.

– Ты свихнулась? Такое скрывать нельзя! Скажи Гарреттам. Скажи Джейсу. Может, они подадут на говнюка в суд и получат миллионы. Кстати, как ты это выяснила?

– Я была там. Той ночью. В машине. С мамой.

Тим бледнеет так, что волосы кажутся огненно-рыжими. Тишина плотным занавесом падает между нами.

– Похоже, я выбрал неудачный день, чтобы слезть с амфетаминов, – бурчит Тим.

Я удивленно на него смотрю.

– Извини. Это шутка из «Аэроплана». [27]Я веду себя как дитя. Я слышал, что ты сказала. Просто очень не хотелось это знать.

– Тогда уходи, – сквозь слезы произношу я.

– Саманта! – Тим хватает меня за рукав. – Об этом нельзя молчать. Грейси совершила гребаное преступление.

– Это разрушит ей жизнь.

– Так ты позволишь ей разрушить жизнь Гарреттам?

– Тим, она моя мать.

– Ага, и твоя мать здорово напортачила. Из-за этого ты хочешь исковеркать жизнь Джейсу, миссис Гарретт, детишкам и себе самой? Фигня какая!

– А что мне сделать? Подойти к Джейсу, заглянуть ему в глаза и сказать: «Прости… Помнишь, ты говорил, что человек не может сбить другого и спокойно уехать? Еще как может. Этот человек – твоя соседка. Это моя мама».

– Он имеет право знать.

– Ты ничего не понимаешь.

– Нет, конечно нет. С подобным я прежде не сталкивался. Боже, мне нужна сигарета! – Тим хлопает себя по нагрудным кармана, но в них пусто.

– Это ее уничтожит.

– Мне и выпивка сейчас не помешает.

– Точно не помешает, – соглашаюсь я. – Вот как это случилось. Мама выпила слишком много, села за руль, а потом… – Я закрываю лицо руками. – Я спала и проснулась от ужасного толчка. – Я смотрю на Тима через растопыренные пальцы. – Забыть его не могу.

– Да, детка… Ну и дерьмо! – Тим робко обнимает меня за плечи.

– Клэй велел ей ехать. Дать задний ход и ехать. Мама… послушала его… – Голос у меня срывается: я не в силах поверить в случившееся. – Так все и вышло.

– Знал я, что этот парень – мразь, – рычит Тим. – Он худшая разновидность мрази – мразь умная.

Несколько минут мы сидим молча, прижавшись спинами к стене, потом Тим повторяет:

– Ты должна поговорить с Джейсом, должна все ему рассказать.

Я подпираю щеки кулаками:

– Маме придется уйти в отставку. Она может в тюрьму попасть, и все будет из-за меня.

Язык развязался, теперь слова льются из меня рекой.

– Нет, нет, детка, все будет из-за нее самой. Она поступила плохо. А ты поступишь правильно.

– Так же как ты по отношению к Нэн?

Тим удивленно смотрит на меня, наклоняет голову, вглядывается пристальнее, потом его осеняет догадка, он краснеет и опускает взгляд.

– Ну… Нэн жуткая вредина, я люблю с ней ругаться и портить ей жизнь, но она моя сестра.

– А Грейс Рид – моя мать.

– Тут дело другое, – бормочет Тим. – Я вел себя как отморозок. На тестах не жульничал, но в остальном отжигал по полной. Вот я и решил: стать жертвой жульничества – моя карма. Но ты не такая. Ты сама понимаешь, кто ты на самом деле.

– Размазня.

– Ну, не без этого, – соглашается Тим, снова взглянув на меня. – Но если ты еще раз высморкаешься и немного причешешься…

Я начинаю хохотать, отчего из носа течет пуще прежнего, и мой вид наверняка становится еще сногсшибательнее.

Тим закатывает глаза, встает и протягивает мне целый рулон бумажных полотенец:

– А ты говорила с мамой? Мистер Гарретт инфекцию подхватил, теперь у него высокая температура, и дела его совсем плохи. Может, если бы Грейс знала, как все серьезно…

– Я пробовала. Но это как со стеной беседовать. Что случилось, то случилось, ее отставка Гарреттам не поможет и так далее и тому подобное.

– Судебный иск им очень даже поможет, – бурчит Тим. – А если в полицию позвонить, ну, анонимно, и дать наводку? Нет, им доказательства понадобятся. Может, сперва поговоришь с миссис Гарретт? Она классная.

– Тим, я на дом их едва могу смотреть, какое там говорить с миссис Гарретт!

– Тогда начни с Джейса. Сэм, парень выжат как лимон. Целый день пашет в магазине, потом сидит в больнице, не бросает свои безумные тренировки, следит за порядком в доме. А еще голову ломает, что стряслось с его девчонкой – она не справилась с ситуацией, или он ее чем-то обидел, или она считает его семью кошмаром, с которым не стоит возиться?

– Это не я, а мама… – включаю я свою дежурную отговорку.

Нет… это я. Я молчала, притворялась, поступала точь-в-точь как мама. В конце концов, я ее копия.

– Как думаешь, где сейчас Джейс? – спрашиваю я, вставая. – В магазине?

– Магазин закрыт, Саманта, после пяти он не работает. Где сейчас Джейс, я не знаю. Закрывал магазин я. Зато у меня есть машина и номер его сотового. Я отвезу тебя к нему. При разговоре присутствовать не буду, сами разбирайтесь. Но я отвезу тебя. – Тим сгибает руку в локте, словно джентльмен из девятнадцатого века, предлагающий руку даме. Эдакий мистер Дарси, но в необычной обстановке.

Я делаю глубокий вдох и цепляюсь пальцами за его локоть.

– Кстати, Саманта, мне чертовски жаль, – добавляет Тим. – Мне чертовски, хреновски жаль, что так получилось.

С самого первого дня я входила к Гарреттам без стука. Но сейчас Тим касается ручки двери-ширмы, и я качаю головой. Звонка нет, и я громко стучу по металлической раме. Из соседней комнаты слышится сиплый голос Джорджа – значит, кто-то дома.

К двери подходит Элис и тотчас перестает улыбаться.

– Что тебе? – спрашивает она через сетку.

– Где Джейс?

Элис оглядывается, потом выходит на крыльцо, захлопнув дверь за собой. На ней топ от белого бикини и потертые шорты-обрезки. Решимость Тима испаряется быстрее, чем гелий из лопнувшего шарика.

– А что? – Элис скрещивает руки на груди и облокачивается на дверь.